В отличие от Православной церкви Александр настаивал на том, что все люди без исключения должны иметь возможность читать Священное Писание на доступном для каждого языке. Он хотел, чтобы простые люди больше знали о христианстве и их вера была более осознанной. Александр считал, что, слушая Библию на церковно-славянском языке, люди не способны в полной мере понять ее. Он поддержал создание Императорского русского библейского общества, которое являлось отделением Британского и Зарубежного библейских обществ.

Русское библейское общество должно было провести работу по переводу, изданию и распространению религиозной литературы. В его руководящий комитет входили представители различных церквей, в том числе лютеранский пастор и римско-католический епископ. Комитет приобрел новые печатные станки и начал выпускать Новый Завет и полную Библию на языках народов, входивших в состав Российской империи: немецком, финском, эстонском, латышском, литовском, польском, армянском, грузинском, калмыцком и татарском.

Для распространения Нового Завета и Библии использовались магазины розничной торговли, такие, например, как аптекарские лавки, в которых раньше никогда не продавали книги¹⁹.

Интересно, что языком, вызвавшим больше всего трудностей, был русский. Разумеется уже существовал церковно-славянский вариант Библии, составленный при участии архиепископа Геннадия в 1499 г., но Александр очень хотел дать русским возможность читать слово Божие на понятном им современном русском языке.

Многие церковнослужители считали, что современный разговорный язык не обладает достаточным достоинством, для того чтобы передать истинный смысл Священного Писания. Некоторых также беспокоило голицынское «суперминистерство» с его эклектичным и евангелистским христианством. Их подозрения подтвердились, когда Библейское общество начало издавать труды пиетистов и масонов, чей возвышенный и мистический стиль так нравился Александру.

В 1824 г. архимандрит Юрьевского монастыря вблизи Новгорода, Фотий, представил царю меморандум, в котором осудил Библейское общество. В своем меморандуме Фотий предостерегал людей от деятельности «просветителей» (подразумевая масонов), которые хотели разрушить «все царства, церкви, религии, гражданские законы и всякое устройство» и заменить их универсальной новой религией. Библейское общество, по мнению Фотия, было их агентом в России. Оно распространяло пагубные книжки и, «дабы унизить слово Божие», продавало его в «аптеках вместе с микстурами и склянками». Фотий взывал к Александру: «Бог победил видимого Наполеона, вторгшегося в Россию: да победит он и Невидимого Наполеона в лице твоем»²⁰.

Меморандум Фотия свидетельствовал о том, что Русская церковь, деморализованная столетним подчинением светскому государству, потерявшая уверенность в своих собственных силах, была неспособна принять интеллектуальный и духовный вызов других форм христианства. В нем, с одной стороны, отразились апокалиптические страхи староверов, а с другой — меморандум являлся примером характерного российского жанра: обвинения космополитически настроенных безбожников в международном заговоре, стремлении подорвать искреннюю веру простых людей и разрушить страну.

Александр болезненно перенес инсинуации Фотия. Император был обеспокоен деятельностью тайных обществ в Германии, Италии и Испании, угрожавшей его Священному союзу. Он знал, что и в России есть несколько подпольных масонских групп. Александр принял решение восстановить Священный синод и сместил Голицына с поста главы Библейского общества. Преемник Голицына Серафим, митрополит Новгородский, консерватор по убеждениям, прекратил распространение Нового Завета на современном русском языке. Оставшиеся экземпляры Нового Завета по приказу Серафима были сожжены²¹.

Единственным высокопоставленным церковным служителем, понимавшим важность распространения Библии на доступном людям языке, был митрополит Московский Филарет. В ответ на утверждение Серафима о том, что русская народная Библия будет «подстрекать неразумных к протесту», он писал: «В Священном Писании содержится все, что необходимо для спасения души. И любой человек, движимый искренним желанием просвещения, способен понять его»²².

Попытка Филарета опубликовать современный катехизис была надолго отложена, так как в него входили Десять заповедей и «Отче наш» на современном русском языке. Священный синод испытывал терпение Филарета вплоть до 1859 г., когда наконец-то его переводам был дан ход.

Новый Завет появился в 1862 г., а полная Библия в 1876-м. Она оказалась невероятно популярной. Новые тиражи понадобились немедленно. Только в Санкт-Петербурге Общество по распространению Священных Писаний с 1863 по 1865 г. продало один миллион четыреста тысяч экземпляров Нового Завета²³.

Приостановка перевода Библии на русский язык отодвинула на полвека то время, когда грамотные русские получили наконец доступ к Священному Писанию, которое они могли бы читать и изучать. «Протестантская» реформа, проведенная Петром I, осталась половинчатой — если большинство верующих не имели возможности читать Библию, то доминирующее положение государства над церковью угрожало выхолащиванию духовной жизни, тем самым открывая дорогу различным сектам.

Екатерина II, а затем и Александр I расширили образовательную систему, уделив особое внимание ее начальным уровням, которые Петр I недооценивал. В 1786 г. Екатерина издала Национальный статут образования, который устанавливал двухуровневую систему школ. В каждом уезде надлежало иметь начальную школу и в каждой губернии — среднюю.

Это были бесплатные школы совместного обучения. Они финансировались за счет государства и сельских общин и были открыты для всех слоев общества за исключением крепостных крестьян. Новая образовательная система сделала бесполезным существование церковно-приходских школ.

Статут предлагал светское образование. Изложенная в нем идеологическая модель светского просвещения сформировалась под сильным прусским и австрийским влиянием. Настольной книгой учеников были «Обязанности человека и гражданина», произведение скорее деистское, нежели православное. Одной из целей обучения были «правильное отношение к Создателю и ясное понимание Его Божественного закона, твердая вера в государство, искренняя любовь к отечеству и согражданам»²⁴.

Мало что из планов Екатерины реализовалось на практике во время ее правления или несколькими десятилетиями позже. Об этом можно только пожалеть, так как поставленные цели и принципы, легшие в основу данной системы образования, были всеобъемлющими, действительно светскими и демократичными. Образование, предусмотренное екатерининским проектом, могли получить не только привилегированные слои и не только мужчины; оно было доступным для всех сословий, бесплатным и подразумевало преемственность уровней, от низшего к высшему.

Однако эти принципы вошли в кровь и плоть русских педагогов. Они оправдали себя, так как на их основе шло формирование профессиональных кадров для государственной службы. Они выжили, несмотря на все позднейшие попытки их ограничения. Русская система образования оставалась демократичной, космополитичной и светской по духу²⁵.

Александр I открыл новые университеты в Санкт-Петербурге, Харькове и Казани. В стране было всего шесть высших учебных заведений, включая университеты в Вильно и Дерпте, основанные еще до того, как эти территории вошли в состав Российской империи. Университеты должны были назначать учителей для средних школ региона и наблюдать за их деятельностью. Все университеты имели самоуправление, назначали ректора и профессоров, определяли учебный план и правила поведения для студентов, устраивали экзамены и присуждали дипломы.

Организация семинаров и профессиональный рост молодых ученых основывались на идеалах свободы научных исследований. Только в Вильно и Дерпте существовали теологические факультеты: католический и лютеранский соответственно. В православных университетах образование было светским, хотя предполагалось, что оно должно внушать «здоровые религиозные и нравственные принципы».