Покровительство следовало заменить государственной властью, а взимание дани — упорядоченной фискальной системой. Все спорные вопросы должны были решаться в судах.

Вне этих государственных институтов российские правители нуждались в более сознательной поддержке населения, основанной не на привычке или принуждении, а на желании идентифицировать себя с государством, т. е. на патриотизме и гражданской сознательности.

В конце XVIII в. эти качества были широко распространены в среде русской знати и высокопоставленных чиновников. Они заимствовали их у европейской городской элиты, получая в этих странах высшее образование или находясь на дипломатической службе.

Французская революция и наполеоновские войны еще больше раскололи Россию. В наполеоновской Франции появление представительных учреждений, правовых норм и всеобщей воинской повинности было вызвано беспрецедентным уровнем патриотизма и боевыми победами⁶².

Некоторые представительные учреждения уже более десяти лет существовали и в других частях Европы, включая Польшу, поэтому их нельзя рассматривать как явление исключительно французское. Представительные учреждения были будущим Европы, и Россия как великая держава не могла долго оставаться в стороне от этих нововведений. Почву для них подготовил еще Павел I, а Александр I должен был осуществлять их во все время своего правления.

Во второй половине XVIII в. молодые дворяне с удовольствием получали образование за границей, как того и требовало от них государство. Однако результаты не всегда оправдывали ожидания официальных властей. Молодые дворяне воспринимали этическую сторону службы по крайней мере в той степени, которую ожидал Петр I, но с результатами, которые бы он не одобрил.

Русская православная церковь ослабила контроль над системой среднего и высшего образования (кроме обучения собственного духовенства). Молодые дворяне начали искать новые источники духовной жизни. Одним из таких источников стало масонство.

Масонство предлагало систему общежития и служения светскому развивающемуся государству. Оно привлекло юношей сетью личных связей, полезных молодым людям в их карьере, и обеспечивало им защиту, даже если они находились в другой стране. Масонство было идеальным базисом для светского государства, основанного на личном покровительстве.

Одна из первых масонских лож в России открылась в Санкт-Петербурге в 1750-х гг. Она состояла из выпускников Кадетского корпуса. Ложу возглавлял директор императорского театра Иван Елагин. К 1760-м гг. почти треть всех высокопоставленных (начиная с восьмого разряда Табели о рангах и выше) гражданских и военных служащих были масонами.

Вступая в ложу, они давали клятву, которая предусматривала соблюдение следующих правил: «исполнение обязанностей к Богу… неизменная верность государю или в качестве его природного подданного, или приобретенного, или, наконец, в качестве человека, живущего в его государстве и пользующегося публичной безопасностью под его покровительством; любовь к своему собственному семейству и забота о нем; милосердие, всегда готовое действовать в пользу ближнего, под именем которого разумеются по началам христианской веры все люди, не исключая и самых врагов»⁶³.

Петр I одобрил бы каждое слово этой клятвы, но он заставил бы своих фискалов следить за этими людьми. Допустить, чтобы такие идеалы стали достоянием активных, патриотически настроенных сознательных граждан, означало выпустить на волю силу, которую даже все фискалы империи не смогли бы проконтролировать.

Одним из самых активных масонов, членом ложи Елагина был Николай Новиков. Он имел отношение к формированию «третьего сословия». Екатерина II назначила его, тогда еще юношу, на должность секретаря подкомитета Уложенной комиссии. Это был правильный выбор. В Новикове в полной мере воплотились те черты, которые впоследствии отличали средний класс России, чьи профессионализм и этика основывались не на богатстве и коммерции, а на культуре, образованности и служении обществу.

Николай Новиков основал несколько сатирических журналов, которые в своих фельетонах высмеивали коррупцию и праздность, а также дворян, людей, благородных по происхождению, но забывших о благородных помыслах.

Благодаря масонским связям Новиков смог взять в аренду типографию Московского университета и развернуть широкую издательскую деятельность. В его типографии печатались не только религиозные трактаты и масонские посвящения. Он издавал учебники, грамматические справочники, переводы известных зарубежных философов. Новиков был одним из первых издателей документальных материалов по русской истории.

Доход от продажи книг шел на благотворительные нужды. Новиков жертвовал деньги на помощь голодающим и на начальное образование, которое должно было «учить детей благочестию и готовить к дальнейшему воспитанию на благо их самих и Отечества». Возможно, Новиков был организатором первых русских благотворительных фондов, не зависимых ни от Церкви, ни от государства⁶⁴.

Екатерина II поначалу одобряла масонство. По ее мнению, масоны поддерживали деятельность государства в области образования, правосудия и борьбы с нищетой. Со временем, особенно после Французской революции, она начала подозревать масонов в еретической деятельности, подрывающей основы общественного строя.

Больше всего Екатерину тревожило подозрение, что Новиков вовлечен в заговор с целью свержения ее с трона в пользу ее сына Павла. Нити этого заговора вели через масонов в Пруссию. Причиной падения Новикова было то обстоятельство, что его занятия филантропией и просвещением осуществлялись через тайные общества. В 1792 г. его арестовали и, обвинив в ереси и измене отечеству, приговорили к пятнадцати годам заключения в Шлиссельбургской крепости⁶⁵.

Похожая судьба ждала еще одного дворянина, Александра Радищева. Он слишком серьезно относился к общественным ценностям, хотя никогда не был масоном. Когда-то Екатерина лично отправила его в Германию для получения образования. Там среди других предметов ему было предписано изучать «естественное право» и «нравственную философию», что он и делал, но не совсем так, как этого хотелось Екатерине.

«Естественное право» произвело на Радищева большое впечатление. Он считал его универсальным идеалом, которому должны подчиняться монархи. Большое влияние на Александра Радищева оказали также немецкие пиетисты, которые в отличие от мыслителей Просвещения делали особый акцент на обязанности настоящего гражданина активно способствовать развитию общества и всеобщему благосостоянию.

По возвращении из-за границы Радищев работал в Сенате, где узнал о злоупотреблениях властей. Он пришел к выводу, что монархическая власть справедлива тогда, когда ее сдерживают правовые нормы и разделение законодательной и исполнительной власти.

Свои взгляды на гражданский патриотизм и гражданское общество Радищев изложил в 1789 г. в статье «Что такое сын Отечества?». Название этой статьи иронически перекликалось с притязаниями Петра I быть «отцом своему Отечеству». Радищев утверждает, что настоящий гражданин должен обладать аристократическими достоинствами — благородством души, честью и честолюбием, дополненными гражданской ответственностью и любовью к соотечественникам⁶⁶.

Отсутствие у русских аристократов подобных качеств заставило Радищева написать дидактическое «Путешествие из Петербурга в Москву», в котором он выносит приговор русскому обществу. Следуя по маршруту своего путешествия, автор на каждой станции встречается с каким-нибудь злом: коррупцией, пьянством, проституцией, суеверием, рекрутчиной.

Крепостничество Радищев рассматривал, с одной стороны, как безнравственное общественное явление, с другой — как препятствие в развитии экономики.

«Путешествие из Петербурга в Москву» заканчивается одой «Вольность». Некоторые исследователи считают, что она написана другим автором. В оде содержатся нападки на не сдерживаемую законом монархию как источник этих зол и предупреждение об опасности грядущей крестьянской революции и тираноубийстве.