В словах брата был заключен весьма здравый смысл; Стефан даже удивился, почему ему самому не пришло в голову взглянуть на ситуацию с такой точки зрения. Этот брак представлялся ему угрозой, а не ступенькой к успеху. Он не желал, чтобы Мод выходила замуж за графа, и позволил эмоциям возобладать над благоразумием. Но даже теперь, понимая, какую пользу принесет ему этот брак, он чувствовал, что разрывается на части, не зная, чего же ему хочется на самом деле.

— Ну, что еще тебя беспокоит? — спросил Анри, взглянув на него.

— Я думал о том, что все эти интриги — не для моей простой души. Дайте мне меч, воинов, врага и битву, — вот тогда я пойму, что делать!

Аббат рассмеялся и, подойдя к Стефану, положил руки ему на плечи и заглянул в глаза.

— Да, в бою ты неподражаем. Но между сражениями слишком большие перерывы, Стефан, вот потому-то тебя и потянуло на рискованные игры с переодеваниями. Что за воин без войны? Беспокойный, скучающий, томящийся от безделья и повсюду ищущий опасности. Поезжай на охоту! Отправляйся с рейдом вдоль валлийской границы! Испытай свою доблесть на турнире! — Анри наклонился, легко поцеловал брата в обе щеки и похлопал его по спине. — Оставь раздумья мне, братец, и все будет хорошо. Дела пойдут так, как мы задумали.

«Если бы все было так просто», — угрюмо подумал Стефан.

Прошло два дня, но Мод, все еще томящаяся в покоях королевы, так и не представляла себе, что же случилось со Стефаном после того, как его схватили стражники во дворе замка. Не в силах заснуть по ночам, почти не прикасаясь к еде, она почти обезумела от тревог и страха, изводя себя бесчисленными фантазиями: быть может, Стефан попал на допрос? И в чем он сознался? Поведут ли ее на допрос тоже? А если их показания потом сравнят? Ворочаясь без сна на своем ложе, Мод воображала ужасающие картины: Стефан в темнице, в цепях, его избивают, пытают каленым железом, ослепляют, кастрируют… Однажды она вскочила с кровати с криком ужаса, и встревоженной Олдит пришлось успокаивать ее.

— Графу Стефану не причинят вреда. Он слишком популярен среди лордов и простонародья. Чего еще ты боишься? Ты сообщила ему о свадьбе, и все. Что еще может узнать король? — Глаза Олдит впились в побледневшее лицо принцессы. — Что еще ему выпытывать?

Мод опустила глаза.

— Ничего. Ничего! Я же тебе объяснила: Стефан переоделся в священника, и я сказала ему, что король хочет выдать меня замуж. Это все. Почему ты так подозрительна?

— Я и не заметила, что в чем-то тебя подозреваю!

Мод упала на подушки, пытаясь понять, поверила ли ей саксонская нянька. Она размышляла, стоит ли рассказать Олдит о том, что Стефан задумал известить совет о браке с анжуйцем, но в конце концов решила придержать язык. Так будет безопаснее для Олдит, если этот план потерпит неудачу. Ведь у нее не смогут выпытать то, чего она не знает!

Вдобавок к страхам, принцессу изводили неожиданные требования плоти. Прежде ее желания дремали, но теперь она страстно стремилась завершить влечение к Стефану любовным актом. По ночам ее мучили воспоминания о его губах и пальцах, ласкающих ее тело, и на рассвете она просыпалась недовольной и измученной.

Ни попытки Олдит выведать новые сведения у фрейлин Аликс, ни прямые расспросы, с которыми Мод обращалась к королеве, плодов не принесли: графа Стефана никто не видел, никто о нем ничего не слышал.

Наконец на третий день Олдит узнала у одного из стражников, сменившихся на посту у покоев королевы, что Стефан находится в большом зале замка.

— И в прекрасном состоянии, по словам стражника. — Олдит скрестила руки на пышной груди. — Я же говорила тебе, госпожа моя, что ему не причинят вреда. Теперь ты довольна? Ты бы лучше побеспокоилась о себе, а граф Стефан сам о себе позаботится.

Сперва Мод вздохнула от облегчения. Она решила, что Стефан каким-то образом объяснил свое поведение так, что ему поверили. Возможно, его даже не приводили к королю. Надежда вернулась к принцессе, и теперь она каждый час ожидала весточки от Стефана. Он пообещал, что снова устроит свидание с ней, при любых обстоятельствах. Если предыдущий его визит не возбудил ни у кого подозрений, то он наверняка сможет снова пробраться к ней или передать известия о том, как продвигается их план.

Через каждые несколько минут Мод подбегала к подоконнику и выглядывала наружу. Неизвестность мучила ее. Поговорил ли Стефан с близнецами де Бомон? С членами совета? С братом? Сомнения и неуверенность туманом вползали в душу. Чем больше она раздумывала над этим планом, тем более неразумным он ей представлялся. Как она могла быть настолько слепой, чтобы не заметить, с каким риском сопряжены их замыслы? Ведь кто-нибудь из друзей Стефана, быть может, даже член совета, с легкостью может предать его. А если отец узнает имя виновников заговора, он никогда не простит ни Стефана, ни ее саму. Гнев его будет ужасен. Ах, если бы у нее тогда было время, чтобы обдумать все как следует!

Колокола зазвонили к вечерне, но никаких известий не было, и Мод настолько потеряла терпение, что принялась, словно зверь в клетке, мерить шагами свою каморку, вздрагивая от каждого шума.

— Не дверь ли скрипнула в комнате королевы? Взгляни, кто там!

Олдит открыла дверь, ведущую в комнату Аликс.

— Там никого нет. Королева со своими дамами, должно быть, отправилась на вечернюю службу. Ты сегодня непоседлива, как дикая кошка. — Олдит взглянула на принцессу выцветшими голубыми глазами, от цепкого взгляда которых ничто не могло ускользнуть. — Что-то странное с тобой происходит, госпожа моя. Я никогда раньше не видела тебя в таком состоянии.

Мод отвернулась, но Олдит подошла к ней, схватила за плечи и развернула лицом к себе.

— Я еще не выжила из ума, чтобы поверить, что ты рассказала мне всю правду. Но что бы там ни произошло между тобой и этим твоим подозрительным кузеном, в конце концов король Генрих добьется своего, попомни мои слова.

— Я рассказала тебе все, — высвобождаясь из ее хватки, возразила Мод. Чувствуя себя весьма неуютно под пристальным взглядом Олдит, она добавила: — Не сходишь ли ты на кухню за моим ужином?

— С чего бы это? В последнее время ты ела меньше птички, — проворчала та, но все же отправилась на кухню.

Вскоре после ее ухода Мод услышала голоса и шаги, потом — звук отодвигаемого засова. Наконец-то! Она выбежала в комнату королевы. Дверь открылась, и на пороге появился отец.

— Я пришел проведать вас, мадам, — произнес он с кривой улыбкой.

Принцессу охватило такое острое разочарование, что она не могла произнести ни слова.

Король переступил через порог.

— Вы сегодня что-то не слишком учтивы.

Мод взяла себя в руки.

— Я рада видеть вас, сир.

— Не надумали ли вы исполнить свой долг?

— Я еще размышляю об этом.

Король остановился на середине комнаты, засунув за черный кожаный пояс большие пальцы рук.

— Ты слишком долго думаешь. Я могу перевести тебя в менее… удобное жилище, где твои мысли побегут быстрее.

— Вы надеетесь запугать меня? — Мод молилась в душе, чтобы король не расслышал, как дрожит ее голос.

— Запугать? Я не запугиваю, мадам, я действую. — Он поклонился и четким шагом направился к двери. — Подумайте над моими словами. Завтра я снова навещу вас.

И король вышел из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.

Вернувшись в зал советов, король Генрих послал пажа разыскать епископа Солсбери. Король устроился в деревянном кресле, ножки и подлокотники которого были покрыты инкрустацией из слоновой кости и выполнены в форме голов и ног дикого вепря. Мартовский ветер яростно бился о каменные стены замка. Порывы сквозняка врывались в окна, отчего высокие белые свечи в серебряных подсвечниках вспыхивали и разгорались ярче.

Явился епископ, и Генрих велел ему сесть на скамейку рядом со своим креслом.

— Принцесса продолжает упорствовать, — сказал он. — Я убежден, что по доброй воле Мод не выйдет замуж за юного графа, а выпустить ее я не осмеливаюсь, потому что она тут же пойдет прямиком к членам совета и выложит им все о моих намерениях. Это надо предотвратить любой ценой.