— Мы начинали как дикие северные воины, и нормандский дух, нормандская отвага и бесстрашие пришли в Англию, добрались до Южной Италии и Сицилии. — Король подошел к подоконнику, повернулся и снова двинулся к столу. — Королева Мод, — произнес он. — Как благородно звучит!

— Королева Мод, — с почтительной поспешностью повторила она, словно пробуя на вкус этот громкий титул, воображая себя полновластной владычицей Англии, пользующейся всеобщей любовью, как ее покойная мать, и всеобщим уважением, как ее отец-король.

— Ничто не должно угрожать нашему государству. Ничто! — твердо повторил Генрих. — Никакая жертва не будет чересчур велика, если она необходима для безопасности нашего рода, для продления нашей славной династии.

Мод согласно кивнула.

— Ах, сир, это священный долг. — Слезы блеснули в ее серых глазах. — Перед Господом и всеми его святыми клянусь, что буду достойна его.

Король заглянул глубоко в глаза дочери, протянул руку, потрепал ее по плечу и отступил на шаг.

— Теперь я вижу, что, когда у нас с тобой зайдет речь о твоем предстоящем замужестве, я могу рассчитывать на это обещание, — произнес он.

Ошеломленная, Мод отшатнулась. Рот ее приоткрылся в изумлении, кровь отхлынула от щек; ей показалось, что от такого удара она уже никогда не сможет оправиться.

Не дождавшись ответа, король спросил:

— Ты слышала, что я сказал?

— Да, — прошептала Мод, не в силах говорить громко. Какая же она дура! Дура! Как развесивший уши кролик, она доверчиво прыгнула прямо в расставленную ловушку. Вся дрожа, Мод опустилась на скамью. — За кого я должна выйти замуж? — Впрочем, ответ уже был ей известен.

— Ты достаточно умна, чтобы догадаться, — без обиняков ответил король.

— Граф Фальк, — произнесла она, не узнавая собственного голоса. — Итак, я и есть та цена, которую вы хотите заплатить за поддержку Анжу. А впридачу ко мне граф получит корону Англии и Нормандское герцогство.

Отец кивнул.

— Но точнее было бы сказать, что граф разделит с тобой корону Англии и герцогство. Это честная сделка.

— Неужели? — Внезапное воспоминание мелькнуло в мыслях принцессы, и она нахмурилась. — Быть может, я ошибаюсь, но в Германии говорили, что Фальк Анжуйский намеревается жениться на дочери короля Иерусалима. Неужели ради английского трона он откажется от Святой земли?

Король ничего не ответил. Он снова подошел к столу и принялся нервно крутить в руках уголки карты.

— Нет, ты не ошибаешься. Твоим мужем должен стать не Фальк, а его сын. Фальк отрекся от графства в пользу сына, и в настоящее время графом Анжу является юный Жоффруа. Дурные известия, полученные мною, исходят от Фалька: он никак не может дождаться, когда же придет время отправляться в Иерусалим за невестой, и требует, чтобы приготовления к твоему обручению с его сыном были завершены, иначе он расторгнет союз с Нормандией и снова объединится с Людовиком Французским.

— Сколько же лет этому Жоффруа?

— Он уже вполне зрелый юноша. Ему почти пятнадцать лет, и он управляет могущественным графством, — спокойно ответил король.

— Почти пятнадцать! Вы хотите выдать меня замуж за ребенка? — взвизгнула Мод.

— Ребенка? Ребенка?! Да все вокруг сплошь и рядом женятся в таком возрасте! Когда тебя выдали за императора, тебе было всего тринадцать. Я слышал, что Жоффруа — весьма примечательный молодой человек. Он выглядит куда старше своих лет и так необыкновенно красив, что его прозвали Жоффруа Прекрасным. Только представь себе! Исключительно умен, искусен в военном деле, весьма начитан и образован. Если вспомнить о твоей учености, то вы составите превосходную пару!

Мод казалось, что голос отца звучит откуда-то издалека, она почти не улавливала смысла его слов. Наверное, все это ей снится. Сейчас она проснется, и все будет по-прежнему. Где-то в глубине души закипала страшная ярость, и Мод была готова взорваться.

Меньше часа тому назад она так радовалась, что ей удалось завоевать уважение и внимание отца. И вот оказывается, что он просто играл с ней, всего лишь делал вид, что обращается с дочерью как с полноправной личностью. На деле же король сплетал вокруг нее хитроумную сеть волшебной софистики, призванную покорить ее любому его пожеланию. Она уже почти поверила ему, и что же? Отец снова предал ее.

Король плеснул немного вина из кожаной бутыли, стоявшей на столе, в оловянный кубок.

— Вижу, что для тебя это оказалось большим потрясением, но я знаю, что ты способна понять, как важен этот брак для будущего Нормандии — иными словами, для нашего будущего.

Мод выпила вино залпом, не ощутив вкуса, но обрадовавшись разлившемуся по жилам теплу. Отец стоял рядом и смотрел на нее участливо и ласково; суровые черты его лица смягчились.

Он осторожно положил руку ей на плечо.

— Дочь моя…

Мод сбросила его руку с плеча, словно обжегшись.

— Я была императрицей, — произнесла она. — Я буду королевой. Как вы можете выдавать меня замуж за простого графа? Это неслыханно!

— Я так и знал, что ты именно так отреагируешь на мое предложение. Однако ты согласилась со мной, что графство Анжу — ценнейший союзник.

— Да, но…

— Хорошо. Значит, ты мне поможешь.

— Я помогу вам найти другое решение.

— Другого решения быть не может, — возразил Генрих. — Цена союза с Фальком — твоя свадьба с его сыном.

— Я не могу выйти замуж за низкородного графа! — воскликнула Мод, чувствуя, что, несмотря на обуявший ее поначалу ужас, постепенно уступает доводам короля.

— Сколько тебе известно холостых королей или императоров, а?

— Ну, я не…

— Так, значит, ты об этом не думала, верно?

Мод умолкла. Отец был совершенно прав: брак с Жоффруа обеспечит безопасность Нормандии и принесет ей, королеве Англии, множество политических выгод. И все же душа ее протестовала из последних сил против неравного брака с нелюбимым и даже незнакомым ей человеком.

— Жоффруа не всегда будет четырнадцать лет, дочь моя, — произнес король, уловив одну из причин упорства Мод. — Не забывай, что, когда тебе исполнится двадцать девять лет, ему будет всего лишь двадцать. Прекрасный возраст, чтобы ублажить стареющую женщину и наполнить ее чрево желанными сыновьями! — Король хитро подмигнул.

Мод внезапно вспомнила тринадцатилетнего сына своего дяди Давида Шотландского, который явился вместе с отцом на церемонию присяги: нескладный, похожий на жеребенка мальчик, неуклюжий и неуверенный в себе, с прыщавым лицом и пушком на подбородке, словно у новорожденного цыпленка. Юный Жоффруа, вне всяких сомнений, окажется точно таким же, что бы там ни говорил отец.

И тут же на нее нахлынуло другое воспоминание: губы Стефана, прижатые к ее губам, огонь желания в его глазах, тепло его улыбки, дрожь напрягшихся мускулов. Каждая клеточка ее тела тосковала по объятиям кузена, и сейчас принцессе Мод было безразлично, желает он ее или нет. Сердце стонало от боли при одной мысли о том, что неопытный юнец, вроде этого Жоффруа, коснется хотя бы волоска на ее голове.

— Что касается титула Жоффруа, — продолжал король, — то, вероятно, в течение нескольких лет тебе придется побыть графиней. Но это продлится недолго, мадам, совсем недолго. — Король возвел очи горе. — Клянусь Господом, я уже немолод и не так-то силен. По правде сказать, мои лекари говорят, что я протяну еще годик-другой, не больше.

Мод подозрительно уставилась на отца. Ей было известно, что здоровье его оставляет желать лучшего, но ведь сейчас он может сказать все что угодно, лишь бы добиться от нее согласия.

— Это правда, — со вздохом произнес он. — Скоро ты станешь королевой, а Жоффруа — королем. Какая разница тебе будет тогда, что когда-то он был графом? Никакой разницы. — Король опустился на скамью рядом с дочерью. — А пока что Анжу и Нормандию свяжут брачные узы, а Мод и Жоффруа постараются извлечь из этого как можно больше пользы. Вот так и создаются империи. Всем нам приходится идти на жертвы.

— Всем нам? Мне показалось, что на жертвы иду я, а не вы, — возразила Мод. — Как тогда, когда мне было девять лет. Тогда у меня едва ли был выбор. А сейчас — есть!