Наконец он увидел Мод, в одиночестве стоящую перед лавкой торговца; Стефан знал, что этот купец торгует прекрасными тканями из Леванта. На плечо Мод был наброшен отрез небесно-голубого с золотой нитью шелка. Принцесса заметила Стефана почти сразу, и сердце его замерло при виде того, как радостно сверкнули ее огромные серые глаза. Стефан передал Джервасу все свои покупки, кроме лиможского ларца, лежавшего в кошеле на поясе, и двинулся сквозь толпу навстречу Мод.

— Я… я рад видеть вас, кузина, — хрипло произнес он, изо всех сил сопротивляясь желанию заключить ее в объятия. — Какой чудесный цвет! Словно летнее небо на рассвете. — Стефан не удержался и коснулся ее руки, продлив прикосновение несколько дольше, чем того требовали приличия. — Он так идет к вашим глазам и волосам!

Мод улыбнулась.

— Тогда я куплю его. Как удачно, что мы с вами здесь встретились.

Стефану показалось, что Мод в ответ на прикосновение подалась навстречу ему.

— Признаться честно, я искал вас, — ответил он, поспешно отодвигаясь, понимая, что вокруг люди. — Моя супруга, ваша кузина Матильда, приглашает вас посетить Тауэр.

— Ах, вон оно что, — в голосе Мод послышалось нескрываемое разочарование.

— Я тоже хочу, чтобы вы приехали. Очень хочу, — порывисто добавил Стефан, прочитав обиду и боль в глазах принцессы. Мод была настолько открыта и уязвима, что он обеспокоился, подумав, что их отношения развиваются слишком быстро, и пожалел о том, что при виде женщин с его губ с такой легкостью немедленно срывается целый поток комплиментов. Стефан, конечно, и раньше понимал, что в случае с кузиной Мод не стоит и рассчитывать на легкомысленную любовную игру. А сейчас понял окончательно, что совершил ошибку, попытавшись увлечь ее. Самое время сматывать удочки… но Стефан не позволил себе додумать эту мысль до конца.

Мод ничего не ответила. Она наклонилась над прилавком, рассматривая другой отрез шелка — шафранный с серебряной нитью.

— Конечно, если вы предпочтете остаться дома, пусть будет по-вашему, — сказал Стефан, надеясь в душе, что кузина откажется от приглашения. Он прекрасно понимал причины ее нерешительности. Если кто-нибудь из окружающих и поймет, что происходит между ним и принцессой Мод, то это наверняка будет Матильда: ведь у нее появится возможность непосредственно наблюдать за ними. Его самого одолевали те же сомнения. Однако, с другой стороны, ежедневные встречи с Мод на глазах у жены могут помочь ему обуздать свои чувства к кузине. — Но ведь вам известно, что Матильда была очень близка с вашей матерью, — добавил он. — Она так хочет снова увидеться с вами.

— Естественно, — натянуто произнесла Мод. — Если вам показалось, что я колеблюсь, так это лишь потому, что ваша супруга очень похожа на мою покойную мать. Я с радостью принимаю ваше приглашение.

Появилась Олдит. При виде Стефана старая нянька немедленно насторожилась.

— Я еду в гости к кузине Матильде в Тауэр, Олдит, так что в Вестминстер возвращусь не сразу, — сказала ей Мод и повернулась к Стефану: — Сейчас, я только закончу свои покупки и присоединюсь к вам.

Стефан кивнул, сознавая возникшую между ними неловкость, но не пытаясь рассеять ее, и с облегчением решил, что, возможно, это внезапное охлаждение к лучшему. Природа чувств к кузине Мод смущала и пугала Стефана: ведь он хотел, чтобы все в его жизни, в том числе и эмоции, было простым и однозначным. А в случае с Мод он попался в ловушку, он был не готов к тому, что между ним и кузиной возникнет чувственное притяжение, такое же мощное, как предательские подводные течения Ла-Манша. Принцесса Мод заворожила его, и Стефан желал избавиться от этих чар, пока они не довели до беды.

Мод приветливо улыбнулась торговцу, а тот в ответ посмотрел на нее со скучающим выражением на смуглом лице.

— Сколько стоит этот шелк? — спросила она.

— Десять серебряных пенни, милостивая госпожа, — ответил купец с сильным акцентом, подобострастно поклонившись.

В конце концов, напомнил себе Стефан, Мод его двоюродная сестра и дочь короля, двоюродная сестра Матильды, единокровная сестра Роберта… Господи Иисусе, он, должно быть, повредился умом, если допустил в свою душу плотские вожделения к женщине, настолько тесно связанной с ним узами родства! Да что там, это может сказаться даже на его будущем, если он желает стать королем!

— Но это просто грабеж! — воскликнула Мод, сверкнув глазами.

В ее голосе прозвучало такое пренебрежение к торговцу, что даже Стефан удивился и бросил на купца испуганный взгляд. Но, к его вящему изумлению, торговец нисколько не обиделся и быстро возразил:

— Грабеж? Ах, милостивая госпожа, да я отдаю этот шелк за бесценок! Пусть Господь поразит меня на месте, если я требую с вас слишком много. — Он возвел глаза. — У меня жена, десятеро детей, престарелые родители, не говоря уже о тетушках…

— Ты — недостойный лжец, сын лжеца и внук лжеца! — перебила его Мод и заговорила, запинаясь, на каком-то чужом языке, которого Стефан не понимал.

Торговец, очевидно польщенный, ударяя себя в грудь, ответил потоком непонятных слов и выразительных жестов. Стефану показалось, что прошла целая вечность, прежде чем Мод и торговец пришли к соглашению. Торговец вручил ей отрез шелка, и они расстались, обменявшись изъявлениями уважения и благодарности.

— Я и не знал, что вам известно наречие язычников, кузина, — сказал Стефан, взяв у нее из рук отрез шелка. — Сколько же вы ему заплатили?

— Пять серебряных пенни. Это, конечно, тоже немало, но на дальнейшую торговлю ушло бы слишком много времени. Ко двору императора часто приезжали семиты, и мне удалось выучить несколько слов по-арабски, — ответила Мод, идя рядом со Стефаном через Чипсайд в сопровождении Джерваса и Олдит.

— Где вы научились так торговаться?

— На соломенных рынках в Италии и у одного хитроумного семита, который иногда давал императору советы по финансовым вопросам.

Стефан засмеялся.

— Сколько же я о вас еще не знаю! Хотел бы я знать, какие еще таланты скрываются за вашей очаровательной внешностью? — Он произнес это с легкостью, и Мод поняла, что кузен поддразнивает ее, но тем не менее не улыбнулась.

Добравшись до того места, где они оставили своих лошадей, Стефан велел Джервасу проводить Олдит до Вестминстера.

— Леди Мод отправляется со мной в Смитфилд, — с удивлением услышал он свои слова. Ведь он не собирался этого говорить!

Стефан взобрался в седло и наклонился, чтобы поднять Мод и усадить ее перед собой. Заметив, что Олдит смотрит на них с открытым ртом, всем своим видом выражая неодобрение, он поспешно пришпорил лошадь, чтобы Мод не успела передумать. «А как насчет того, чтобы самому передумать?» — спросил он себя. Что, черт побери, с ним происходит? Лошадь внезапно споткнулась, и Мод упала в его объятия. Все планы Стефана, такие ясные и очевидные минуту назад, теперь снова оказались под сомнением.

Было начало октября, его любимое время года. Глубокая синева неба, испещренного белыми пятнами облаков; воздух, прохладный и сухой; внезапные порывы ветра, напоминающие о том, что вот-вот начнется зима. Под предлогом того, что он хочет показать кузине достопримечательности Лондона, Стефан ехал через многолюдные улицы как можно медленнее, наслаждаясь ощущением тела Мод, заключенного в его объятия.

Он останавливался, чтобы показать ей простые деревянные дома с черепичными крышами, жилища зажиточных горожан, выстроенные из песчаника, харчевни, из которых доносились соблазнительные ароматы жареного мяса, и кожевников в лавках, склонившихся над работой. Мимо пробежала толпа орущих студентов. Стефан придержал лошадь и указал на группу подмастерьев, тренирующихся в стрельбе из лука.

— Вы, конечно, слышали о предстоящем праздновании Рождества? — спросил он.

— О да, несколько недель назад. В Виндзоре думают, что король решил воспользоваться случаем для того, чтобы объявить имя своего наследника. Я поздравляю вас.

— Ваш отец не говорил с вами об этом?