— Возможно, в тридцати, — ответил он. — Но я не совсем уверен.

— Между ними есть село или деревня?

— Этого я не знаю.

— Прошу прощения, капитан, — сказал молодой солдат, — я из тех мест. Там, под Абингдоном, есть монастырь, а возле него — деревня. Это не более, чем в восемнадцати лигах отсюда.

— Да, ты прав, — подтвердил капитан, — я совсем забыл про Абингдон.

— Восемнадцать лиг! — Мод улыбнулась. — Вполне сносно. Думаю, что я нашла выход, о котором говорила раньше, капитан. Не без риска, конечно, но это гораздо лучше, чем попасть в плен. Позвольте рассказать вам, что я придумала.

Ночью, дрожа от холодного декабрьского воздуха, Мод чувствовала, как бьется ее сердце в ожидании и страхе. Она оглядела себя, с головы до пят закутанную в белые простыни, полностью скрывающие плащ, затем бросила взгляд на трех сопровождавших ее солдат, тоже в белом. На снегу они будут незаметны. Во всяком случае, Мод на это надеялась. Часть армии Стефана заняла Оксфорд, остальные расположились лагерем на покрытых снегом полянах на другой стороне замерзшей реки. Если враги не разглядят, как они спускаются со стены, у них есть слабая надежда пробраться через военный лагерь незамеченными. Лучше быть схваченными при попытке спастись, чем дрожать от страха внутри замка.

— Неприятель сменяет караул к заутрене, и в это время у них всегда неразбериха, — сказал капитан Мод. — Вас вряд ли заметят. Колокола начнут звонить к тому времени, как вы доберетесь до их лагеря. — Он взглянул вверх: облака закрыли луну. — Вы должны отправляться сейчас же, пока темно. Быстрее!

Один из солдат уже медленно спускался со стены на белых холщовых простынях, крепко обвязав их вокруг талии. Он благополучно опустился на землю у берега реки и отвязал простыни, которые опять подняли.

— Вы готовы, миледи? — спросил другой солдат.

Мод кивнула, и он надежно обвязал ее вокруг талии простынями.

— Храни вас Бог, — тихо произнес капитан. — Я буду молиться, чтобы вы в безопасности добрались до Абингдона.

— Помяните меня во время сексты, перед тем как сдадите замок. Я не забуду вашу преданность.

— А я ваше мужество, мадам. — Капитан сунул что-то тяжелое в руку Мод, одетую в перчатку. Ее пальцы сомкнулись на рукоятке тонкого ножа. — Возможно, вам придется защищаться, — прошептал он.

Благодарная, она засунула нож в кожаный кошель, висевший у нее на поясе под плащом и простынями.

У Мод сильно забилось сердце, когда два солдата осторожно перенесли ее через стену. Она медленно опускалась все ниже и ниже, пока наконец ноги не коснулись земли. Затем простыни отвязали, и несколькими минутами позже двое остальных солдат присоединились к ней. Капитан махнул на прощание рукой, затащил наверх простыни и исчез.

Четыре фигуры молча спускались по берегу. Они пошли через замерзшую реку, пригибаясь как можно ниже, скользя по льду. Жутковато завывающий ветер обжигал холодом щеки и губы Мод. Наконец они добрались к противоположному берегу — к краю неприятельского лагеря.

Кругом не было и признака живой души, лишь бивачные костры слабо светились в ночной темноте. Мод и ее спутники осторожно двигались по направлению к неприятельским шатрам, тихо ступая по свежевыпавшему снегу и с трудом выдыхая клубы пара в морозный воздух.

Они прошли уже почти через весь лагерь, когда колокола зазвонили к заутрене. И тут же раздался звук трубы. Мод неподвижно застыла.

— Начинается смена караула, — напомнил один из ее спутников.

Сквозь снежную пелену донеслись звуки голосов, и все четверо затаили дыхание, прислушиваясь. Один из сопровождающих Мод солдат схватил ее за руку и притянул к шатру. Мод, дрожа, прижалась к его стенке.

— Говорю тебе, я сию минуту видел, как что-то двигалось.

— Ты тронулся, парень. Сквозь такой снег не видно собственной вытянутой руки.

Послышался смех. Голоса стали затихать, потом совсем умолкли.

— Нам лучше идти дальше, миледи, — предложил один из солдат.

Наклонив головы навстречу сильному ветру, беглецы осторожно пробирались мимо оставшихся шатров. Когда они уже дошли до последнего ряда, на них неожиданно наткнулся одинокий часовой. Он быстро сделал шаг назад и направил на них длинное копье.

— Кто идет? — спросил он и вдруг от ужаса открыл рот и стал креститься.

— Боже, помилосердствуй! Привидения!

Мод в страхе застыла на месте.

Часовой приблизился к ней и концом копья откинул белую простыню и капюшон плаща.

— Пресвятая Богородица!.. Графиня Анжуйская! — выдохнул он, потрясенный.

Защищая Мод, два солдата тесно окружили ее, а третий начал что-то нащупывать под белым балдахином. Никто не произнес ни слова. Рука Мод потянулась к ножу, спрятанному под простыней и плащом.

— Стража? Что случилось? — знакомый голос, охрипший от сна, послышался из шатра.

Мод взглянула вверх, и сердце ее забилось. Да, над шатром полоскался на ветру королевский флаг. Она была слишком поглощена своими мыслями, чтобы заметить его раньше. И это был голос Стефана!

Когда часовой открыл, наконец, рот, чтобы поднять тревогу, солдат выдернул из-под рубашки руку, выбросил ее вперед и вонзил прямо в грудь стражника зажатый в кулаке кинжал. Копье выпало из рук часового, и он повалился в снег без единого звука.

— Все в порядке, сир, — отозвался солдат, прикрывая рот краем простыни, чтобы заглушить звук.

— Тогда пойди поспи немного, храни тебя Господь.

— Пойдемте дальше, миледи, — прошептал один из спутников Мод. Остальные нас догонят.

Но звук голоса Стефана, распростертое тело часового, чьи невидящие глаза, казалось, с упреком глядели прямо на нее, лишили Мод способности двигаться. Она не могла оторвать взгляда от безжизненного тела, которое солдаты оттащили подальше в обледеневшие кусты. Кровавый след, тянущийся за ним, ярко алел на алебастровом снегу. Один солдат носком сапога забросал снегом капли крови, а другой накидал кучу снега на тело часового. Через несколько мгновений от него не осталось и следа. Убитого не обнаружат до утра, но даже и тогда все предположат, что это — дело рук разбойников, прячущихся в лесу.

Солдат повернулся к Мод.

— Мадам, что вас беспокоит? Мы должны идти дальше. — Крепко взяв за руку, он повел ее прочь.

В сознании Мод слились в одно расплывчатое пятно воспоминания о ночи, когда они пробирались среди сугробов, скользили по льду замерзших ручьев, борясь с жестоким ветром и морозом. И к тому времени, когда они, едва ковыляя, вошли в ворота Абингдонского аббатства, над горизонтом уже забрезжил серый рассвет. От мороза Мод уже не ощущала своего лица, а руки окоченели даже в подбитых мехом рукавицах. Они задержались здесь лишь для того, чтобы отогреться у жаркого костра да подкрепиться гороховым супом и ломтем черного хлеба. Аббат согласился дать им четырех лошадей, и теперь они могли в безопасности домчаться прямо до Уоллингфорда.

К большой крепости Уоллингфорда они подъехали в тот момент, когда колокола зазвонили к повечерию. Сперва часовой у ворот не хотел опускать подъемный мост.

— Королева Англии бежала из Оксфорда и пешком дошла до Абингдона? Через такой снег? Вы считаете, что я — дурак?

— Сейчас же позови лорда Уоллингфорда! — собрав остаток сил, крикнула Мод.

Она соскользнула со своей лошади в глубокий снег. Раздались чьи-то голоса, послышались шум и крики. Потом один из солдат наклонился к ней и сказал, что за лордом Уоллингфордом уже послали. В полубессознательном состоянии Мод услышала скрип поднимающейся решетки и глухой стук моста, упавшего на землю.

Сильные руки подняли ее из сугроба. Удивленные голоса перешептывались вокруг с восхищением и недоверием. Мод смутно запомнила, что ее внесли в замок и посадили в лохань с такой горячей водой, что она вскрикнула от боли, чувствуя, как возвращаются к жизни закоченевшие руки и ноги. В горло ей влили какой-то обжигающий напиток; затем уложили на мягкую постель, согретую горячими кирпичами, и накрыли шерстяными одеялами. И наконец она провалилась в желанное забытье.