— Лукас, нам надо поговорить, — сказал Хант.
— Проблемы?
Лукас боялся того дня, когда налоговая инспекция постучит в дверь и затребует его бухгалтерские книги. Бухгалтерские книги? Нет у нас никаких бухгалтерских книг.
— Нам нужен кредит, — пояснил Хант. — Я обсудил это с «Норвест», так что получить его нетрудно, но нужно ваше одобрение.
— Кредит? Я думал, мы…
— Мы должны купить «Проблеко», — сказал Хант. — Они производят аппаратуру, которая идеально подходит к нашему программному обеспечению. Эта компания продается. Джим Дункан хочет вернуться к разработке аппаратуры.
— Какая сумма вам нужна? Возможно, я смогу…
— Восемь миллионов.
Лукас растерялся.
— Господи, Бэрри, восемь миллионов долларов?
— Восемь миллионов обеспечат нам лидирующее положение в отрасли, Лукас. Мы оторвемся от всех. Никто не сможет нас догнать.
— Но это огромные деньги! — взволновался Лукас. — А что, если мы сядем в лужу?
— Вы наняли меня для того, чтобы этого не произошло, и мы процветаем. Чтобы так было и впредь, нам нужно все обсудить.
— Хорошо, но нам придется дождаться окончания истории с Манет. И я бы хотел, чтобы вы предложили пару альтернативных идей.
— У меня уже есть одна серьезная идея.
— Какая?
— Осуществить открытую продажу акций. Момент для этого еще не настал, но если вы захотите выйти из игры… мы можем привлечь внешних акционеров, и вы получите около восьми-десяти миллионов.
— Боже, — изумился Лукас.
На лице Ханта мелькнула улыбка.
— Если мы возьмем восемь миллионов и продержимся еще пять лет, сумма возрастет до тридцати миллионов, обещаю.
— Хорошо, хорошо, мы поговорим, — сказал Лукас, направляясь к двери. — Дайте мне неделю. Тридцать миллионов! Господи!
— Передайте привет Уивер.
Лукас внезапно обернулся.
— Дело Манет продлится не более двух недель, так что договаривайтесь о встрече с банком. И продумайте вопрос, о котором мы говорили, — я имею в виду партнерство.
Хант кивнул.
— Я собирался упомянуть об этом.
— Время пришло. Если дело пойдет, вы получите свою долю. Похоже, оно идет.
— Ну, что с Манет? — спросила Уивер, когда он вошел.
— Он выкинул нечто эксцентричное. — Лукас рассказал ей о баке с куклой. — В половине седьмого придет Элл. Я обещал ей бифштекс.
— Отлично, — сказала Уивер, — я приготовлю салат.
Отправившись разжигать камин, Лукас подумал: вдруг она скажет: нет, пока нет?.. Это все изменит? Не решит ли она, что ей нужно уехать?
Уивер небрежно спросила его:
— Думаешь, вы с Элл поженились бы, если бы…
— Если бы она не стала монахиней? — засмеялся Лукас. — Нет, мы вместе выросли, были слишком близки, слишком молоды. Ухаживать за ней было бы неприлично. Слишком похоже на инцест.
— Она тоже так считает?
Лукас пожал плечами.
— Не знаю. Я никогда не знаю, что думают женщины.
— Однако ты этого не исключаешь.
— Уивер?
— Что?
— Заткнись, пожалуйста.
Сестра Мэри Джозеф — Элл Кругер — носила черную рясу.
В детстве Элл была красивой. Лукас до сих пор помнил одиннадцатилетнюю светловолосую девочку, хорошенькую и веселую. Позже угри так обезобразили ее, что она ушла из мирской жизни и появилась спустя десять лет как сестра Джозеф. Она сказала Лукасу, что ее решение не было связано с лицом, просто она услышала голос. Он усомнился в этом.
Элл приехала в черном «шевроле». Уивер налила ей пива.
— Как дела? — спросила Элл.
— Похоже, есть одна жертва; двое живы, — сказал Лукас. — Но парень совсем спятил и может прикончить их в ближайшее время.
— Я знаю Энди Манет. Она не слишком умна, но умеет… растрогать людей.
Элл отхлебнула пиво.
— Она находит подход к людям, и они начинают говорить.
— Она может выжить?
Элл кивнула.
— Пожалуй, она продержится дольше, чем другая женщина. Энди попытается манипулировать им. Если он проходил курс психотерапии, трудно предсказать его реакцию. Он почувствует, что им управляют, но некоторые привыкают к психотерапии, как к наркотику. Она способна оттянуть развязку.
— Как Шахразада, — сказала Уивер.
— Да, — согласилась Элл.
— Мне нужно, чтобы он говорил, — сказал Лукас. — Он звонит по телефону, и мы пытаемся выследить его.
— Думаешь, он лечился у нее?
— Мы не знаем. Пытаемся выяснить, но пока мало что нашли.
— Если это так, вы должны исходить из его проблем. Не обвинять его в том, что он болен.
— Я так и поступил сегодня днем, — мрачно сказал Лукас. — Но он разозлился.
— Спроси его, как он заботится о них, — предложила Элл. — Проверь, нельзя ли пробудить в нем чувство ответственности. Возможно, он избегает ее. Узнай, что нужно сделать для того, чтобы он освободил их. Предложи ему не отвечать сразу, а подумать. Чего он хочет?
— У нас есть и другая проблема. Мы просматриваем записи Манет. Она лечила подонков, совращавших детей, и никого об этом не уведомила.
Элл положила вилку.
— О нет! Ты не возбудишь дела.
— Но это назревает, — заметил Лукас.
— Это самый варварский закон, принятый нашим штатом, — воскликнула Элл. — Мы знаем, что люди больны, но отнимаем у них шанс получить помощь, и они будут продолжать…
— Если мы не посадим их за решетку…
— А как быть с теми, о которых вы никогда не узнаете? С теми, кто хочет лечиться, но не может этого сделать, потому что стоит им открыть рот, как полицейские набросятся на них?
— Мне известна твоя точка зрения, — сказал Лукас, желая избежать спора.
— О чем вы говорите? — спросила Уивер.
— Если человек в этом штате совращает ребенка, но при этом понимает, что болен, обращается к врачу, тот должен сообщить о нем. В этом случае медицинские записи попадают в руки властей и используются как свидетельства против пациента. Как только штат предпринимает какие-то действия, пациент нанимает адвоката, который советует ему прервать лечение и молчать. Если вина остается недоказанной, а это происходит часто, поскольку человек признает себя психически больным, что снижает достоверность записей, а врачи весьма неохотно дают показания, — он выходит на свободу. Но тогда он уже сознает, что не может продолжить лечение, поскольку оно чревато тюрьмой.
— Это несправедливо, — сказала Уивер.
— Нечто вроде «Уловки-22», — согласился Лукас.
— Просто варварство! — воскликнула Уивер.
— Варварство — насиловать детей! — оборвал ее Лукас.
— Если человек надеется получить помощь, чего вы хотите? Бросить его в темницу?
— Я не желаю это обсуждать.
Позже, когда они остались вдвоем, Уивер проговорила:
— Варварство…
— Я не хотел спорить об этом при Элл, — сказал Лукас. — Но, по-моему, психотерапия не помогает тем, кто насилует детей. Психоаналитики переоценивают свои возможности. Подонков надо сажать в тюрьму.
— И ты еще считаешь себя либералом!
— Свободомыслящим человеком, а не либералом.
Глава 10
Джон Мэйл смотрел новости и торжествовал. Он сидел один перед широкоэкранным телевизором и компьютерами. Подключившись к сети «Интернет», он просматривал двадцать четыре группы сообщений, касавшихся секса и компьютеров. Он одновременно использовал две телефонные линии и три компьютера.
Мэйл испытывал легкую сонливость и утомление. Энди Манет оказалась отличной добычей: он понял это, впервые увидев ее десять лет назад. Энди оправдала его надежды: у нее было красивое тело и она сопротивлялась. Он обожал борьбу, ему нравилось подавлять сопротивление. Каждый раз, овладев ею, Мэйл испытывал восторг победы.
Сейчас он занимал центральное место в новостях. Его искали все. Да, они могут найти его через несколько недель или месяцев, и ему придется как-то решить эту проблему.
Отогнав от себя навязчивую мысль, он вернулся к другой, излюбленной: Дейвенпорт. Дейвенпорт затаился. О нем не сказали ничего. Ни слова.