Грейс кивнула.

— Мама, почему мистер Мэйл делает это? Почему он причинил тебе боль?

Вопрос прозвучал неестественно, фальшиво, но, возможно, примитивная магнитная запись скроет это.

Энди выдержала длинную паузу.

— Думаю, он компенсирует себя за сексуальные проблемы, с которыми столкнулся в детстве. Его родители усугубили ситуацию — отчим избивал его палкой…

— Ты хочешь сказать, что он сексуальный извращенец?

Энди дернула дочь за руку, предупреждая: не заходи слишком далеко…

— Возможно, его проблема — чисто медицинская. Нарушение гормонального баланса, которое еще не изучено. Мы делали анализы, и он казался вполне нормальным, но тогда мы не располагали теми методами, которыми владеем сейчас.

Грейс, кивнув, сказала:

— Надеюсь, он больше не причинит нам боли.

— Я тоже, — сказала Энди. — А теперь постарайся заснуть.

Сначала они почувствовали его приближение, потом услышали шаги. Грейс прижалась к матери; Энди ощутила, что сознание снова покидает ее. Нет! Она должна выдержать это.

Засов сдвинулся, петли заскрипели, и дверь приоткрылась.

— Не позволяй ему забрать меня, как Женевьев, — взмолилась Грейс.

Мэйл снова прикрыл дверь, и Энди услышала новый звук. Цепочка. Прежде она не видела наружной стороны двери. Значит, там два запора. Им не удастся открыть дверь изнутри.

— Не двигаться! — приказал он, войдя в погреб.

Мэйл принес две пластмассовые тарелочки с едой и пластмассовыми ложками. Оставив их на полу, он попятился назад.

— Где Женевьев? — спросила Энди, приподнявшись и сжав рукой края блузки.

— Я оставил ее возле супермаркета «Хадсон», — ответил Мэйл. — Велел найти полицейского.

— Я не верю тебе, — сказала Энди.

— Правда, — сказал Мэйл, отводя глаза в сторону. Сердце Энди сжалось от страха. — Нас разыскивает Дейвенпорт.

— Дейвенпорт?

— Это высокий полицейский чин в Миннеаполисе, — с почтением сказал Мэйл. — Он сочиняет игры.

— Игры? — Она растерялась.

— Да, военные, ролевые и компьютерные игры. Он богатый человек. И при этом полицейский.

— О! — Она поднесла пальцы к губам. — Я слышала о нем… Ты его знаешь?

— Я ему позвонил, — сказал Мэйл.

— Когда… сегодня?

— Часа два тому назад.

Он явно гордился собой.

— Ты сообщил ему о Женевьев?

Он снова отвел глаза.

— Нет. Я позвонил ему из супермаркета после того, как оставил ее там. Вероятно, он пока не знает о ней.

Еще не придя полностью в себя после насилия, Энди заставила себя понять этого человека и то, что он говорит. Ей показалось, что она видит его страх или, возможно, неуверенность.

— Этот Дейвенпорт… ты его боишься?

— Нет. Я его обставлю, — усмехнулся Мэйл. — Он не найдет нас.

— Кажется, его считают жестоким? Разве его не уволили за жестокость? За избиение подозреваемого?

— Сутенера, — подтвердил Мэйл. — Он избил сутенера за то, что тот порезал его осведомителя.

— Он не похож на человека, которому ты захотел бы бросить вызов, — заметила Энди. — Едва ли ты решишься играть с ним, если ты делаешь именно это.

— Именно это я и делаю, — отозвался Мэйл. Эта мысль подняла ему настроение, и он засмеялся. — Увидимся позже.

Он ушел.

Спустя мгновение Грейс взяла тарелку, поковыряла ложкой еду, попробовала.

— Холодная!

— Но нам нужна пища. Мы съедим все, — сказала Энди.

— А вдруг он подсыпал отраву?

— Зачем ему это делать? — бесстрастно возразила Энди.

Они набросились на еду. Грейс оторвалась от тарелки лишь для того, чтобы взять две банки клубничной содовой. Посмотрев на портативный туалет, она сказала:

— Мне будет неловко… пользоваться им.

Энди подняла голову. Грейс пользовалась отдельным туалетом с тех пор, как стала спать в детской комнате.

— Грейс, мы попали в ужасную ситуацию. Нам необходимо продержаться, пока полиция ищет нас. Поэтому мы едим его пищу и не должны стесняться друг друга. Надо взять себя в руки.

— Да, — согласилась Грейс, — но я бы хотела, чтобы Женевьев была здесь…

Спазм сдавил горло Энди, однако она овладела собой. Возможно, Женевьев мертва, подумала она. Но говорить об этом Грейс нельзя.

— Послушай, милая…

— Может, она умерла, — промолвила Грейс, и ее глаза расширились от ужаса. — Господи, я надеюсь, что это не так…

Она положила ложку и заплакала. Энди обняла ее и вспомнила тот вечер, когда они повалились на ковер, смеясь над фразой Женевьев: «Господи, этот парень совсем выдохся…»

— Он ничего не сказал насчет того, что я назвала его сексуальным извращенцем…

— Он не слушает, — ответила Энди.

— Что нам делать?

— Мы должны изучить его. Если мы поймем, что он хочет убить нас, нам придется напасть на него.

— Он слишком силен.

— Но нам нужно попытаться… возможно… не знаю. Джон Мэйл очень сообразителен. Но вероятно, мы сможем манипулировать им.

— Как?

— Я думаю об этом. Если он разговаривает с Дейвенпортом, нам надо придумать, как передать сообщение.

— Но как?

Энди вздохнула.

— Этого я пока не знаю.

Джон Мэйл вернулся через час. Они снова почувствовали его приближение, прежде чем услышали шаги. Он так же осторожно открыл дверь. Энди и Грейс сидели на матрасе. Он посмотрел на них, задержал взгляд на Грейс и сказал Энди:

— Выходи!

В середине дня Лукас просмотрел газеты, потом объехал телевизионные станции. После этого он позвонил в отдел расследования убийств и попросил направить Слоана в офис Нэнси Вулф.

Когда Лукас прибыл к Вулф, Слоан изучал тот же «НСХ», который привлек его внимание утром.

— Тяжелый металл, — сказал он, склонившись к Лукасу. — Рядом с ним «порше» выглядит, как жалкий «паккард».

Слоан взирал на мир свысока, со скептической усмешкой.

— «НСХ» — резвая штучка, — сказал Лукас, глядя на машину.

Подбросив кольцо в воздух, он поймал его и надел на кончик большого пальца. Камень ослепительно сверкнул.

— Что будем делать? — спросил Слоан.

— Сыграем в «доброго и злого парня» с Нэнси Вулф, партнершей Манет. Ты будешь добрым.

— При чем тут она?

— Ты знаешь о звонке этого мерзавца? — спросил Лукас.

— Да, Лестер прокрутил мне запись.

— Я тут немного поездил, поспрашивал, — сказал Лукас. — Ни в газетах, ни по радио не упоминали ни о футболе, ни о том, что я веду расследование. Кроме наших детективов, об этом знают только родственники и близкие. Вулф. Адвокат.

Слоан почесал голову.

— Думаешь, кто-то сказал мерзавцу?

— Не исключено. Мне понятно, что он знал про меня. Но как объяснить историю с футболкой? Разве что волшебным озарением.

— Как насчет предупреждения Миранды? — спросил Слоан.

— Сделаем все как положено… Если она захочет вызвать адвоката, мы скажем — о’кей. Я ее крепко прижму. Необходимо ее прощупать. И родственников тоже, когда доберемся до них.

— Лукас. Эй, Лукас! — услышали они женский голос. Джейн Рид быстро переходила улицу. Телевизионный микроавтобус разворачивался, направляясь к стоянке.

— Эта крошка вызывает у меня эрекцию, — пробормотал Слоан.

У Рид были большие темные глаза, золотисто-каштановые волосы, падавшие на плечи, и длинные загорелые ноги. Из-за легкой неправильности прикуса она чуть-чуть шепелявила, но это только придавало ей шарм.

— Вы освещаете это дело? — спросил Лукас, когда Рид подошла к ним. — Это…

— Ну конечно, — ответила Рид, пожимая руку Слоану. — Я хочу взять интервью у Нэнси Вулф. Как мне известно, ее рабочие записи были изъяты местными гестаповцами.

— То есть мною, — улыбнулся Лукас, поняв, что она обо всем знает.

— Правда? Почему вы это сделали?

Лукас бросил взгляд в сторону автобуса.

— Джейн, весьма неэтично прятать в машине направленный микрофон. Дорогая моя, это отвратительное, коварное и подлое вторжение в мою личную жизнь. Почти преступление.