Это были крупные серьги: две темные виноградные грозди со стеклянным пятиконечным листиком на каждой.

— Какое чудо, Алешенька... Но ты рисковал, а что, если бы у меня в ушах не было дырочек?

— Как! Я же знаю, что они есть! Нарочно посмотрел... ночью.

Теперь настала ее очередь краснеть. Конечно же у него был случай разглядеть ее всю, в мельчайших подробностях. Даже, при желании, родинки на теле пересчитать.

Но он, оказывается, не считал родинки, а еще тогда думал о том, какой сделать ей подарок! Милый, милый...

— Не бойся, — сказал он. — Надевай. Они хоть и большие, но очень легкие. Совсем невесомые. Как и ты.

Лавочник уже стоял наготове с затейливым круглым зеркальцем на филигранной рукоятке.

— Брависсимо! — как в театре, воскликнул он, когда Алена примерила обновку. — Белиссимо!

И это был не рекламный трюк — получилось в самом деле очень и очень «белиссимо»!

— Спасибо, Алеша! Это будет мне ко дню рождения.

Он оторопел:

— Как! К какому... У тебя что, день рождения, и ты молчишь? Когда?! Сегодня?

— Да нет, успокойся. Послезавтра.

— Значит, семнадцатого мая... Слава Богу, есть еще время подготовиться!

— Ох, да я не к тому! Надо же, напросилась... Ничего не придумывай, подарок у меня уже есть.

— Э, нет, так не пойдет. Заранее поздравлять — плохая примета.

— Ты что, суеверный?

— В этом случае —да. И вообще, эти виноградинки — не подарок, а просто так, сувенирчик.

— Ничего себе сувенирчик! В России я бы за такое произведение искусства целое состояние отдала. Уж поверь мне, я знаю цену украшениям, сама этим занимаюсь.

Она не могла наглядеться на свое отражение, словно оно говорило: «Ты на свете всех милее, всех румяней и белее... всех на свете белиссемее!»

— Жаль, что человек не может постоянно видеть собственные уши, я бы всю дорогу любовалась!

— Тоже мне проблема! — Он повернулся к продавцу. — Зеркало мы тоже у вас покупаем.

И теперь, отламывая кусочки горячего кренделя, она не знала, куда смотреть, — не то по сторонам, не то на себя.

Пухлая Ленка, которую в детстве жестоко дразнили «жир-трест-промсарделькой» и которая из-за неподходящей комплекции не смогла стать балериной, как же ты преобразилась! Ленка-пенка... пена морская... рождение Венеры...

Алеша же любовался только ею. Для него не возникало дилеммы, куда направить взор. Потому что все красоты и вся экзотика сказочной Венеции меркли в сравнении с этим маленьким, нежным и изящным существом, отпивающим понемножку из кружки густое молоко.

— А знаешь, что думают археологи? — спросил он.

— Про Венецию?

— Про Венеру Милосскую.

— Что у нее отколоты руки.

— А вначале, пока их еще не откололи, она держала в правой руке такое же зеркальце. Серьезно, это мнение авторитетных ученых.

— А что, похоже! Поза у нее как раз такая... — Алена зажмурилась и восстановила в памяти очертания прославленной статуи. — Предположим, продолжить линии... Да! Точно!.. Смотрится в зеркало! Леш, а что, если мне сделать такую же прическу?

Одной рукой она приподняла волосы на затылке.

— Ни в коем случае! — категорически возразил он.

— Не идет? — огорчилась Алена. — А я-то хотела... Так сережки были бы виднее. Щеки слишком круглые, да?

— При чем тут щеки!

— А что, нос подкачал? Да уж, не греческий. Спасибо еще, что не такая финтифлюшка, как у прапрапрадеда. Он у меня умный был, но что касается внешности — тихий ужас!

— И носик у тебя очаровательный. И все остальное. Но если причешешься, как Венера, мужики тебя просто растерзают. Съедят с потрохами. Лучше не рисковать.

— Венерины потроха! Неплохо звучит, а?

— Я не шучу.

— Какие уж шутки! Но позвольте успокоить вас, о ревнивый мавр. Когда я стану похожа на Венеру Милосскую, мужики меня скушать не успеют, будут падать штабелями. И на Земле не останется ни одного мужчины.

— Это меня устраивает! —засмеялся Алеша.

— Ну и зря. Ты ведь тоже упадешь.

— А я отвернусь!

— Так неинтересно. Перед кем тогда щеголять новыми серьгами!

...И они шли дальше, переходя по висячим мосточкам с острова на остров. Венеция всю ночь оставалась освещенной.

— Как хорошо, что тут совсем нет неона и ламп дневного света, правда, Алеша? И мигающих современных витрин. Они бы сразу все опошлили.

— А еще хорошо, что так тихо.

— Да, я тоже заметила. Будто и не в городе. А почему это?

— Так ведь в Венеции автомобилей нет!

— То есть... что, совсем нет? Мне кажется, мы проходили где-то стоянку.

— Машины — только для поездок на материк. Туда ведут два моста — автомобильный и железнодорожный. А тут, через каналы, не покатаешься. Да и улочки на островах видела какие узенькие?

— Да, верно. Не проедешь. Тем более — не разъедешься.

— Здесь катера да гондолы...

— Брр, не напоминай.

— Молчу, молчу.

Вдруг Алена шарахнулась в сторону:

— Кошка дорогу перебежала.

— Черная?

— Не знаю. Темная.

— А я думал, ты не веришь в приметы.

— Я, в общем-то, не верю... А все равно страшно почему-то.

— Почему, глупенькая?

— Потому что... потому что слишком хорошо. Вот и думаешь: а что дальше?

— Дальше — еще лучше.

— Ой, еще одна! Дважды дурная примета!

— Наоборот. Та киса бежала справа налево, а эта слева направо. Они друг друга нейтрализовали.

— Ох, Леш, глянь, да тут кошек тьма-тьмущая! Вон! И вон! Что это они разбегались!

— Ночь. Вот и гуляют. Как мы с тобой.

— Мы никому путь не перебегаем!

— Послушай, это особые кошки, безвредные. Иначе все венецианцы были бы несчастными. А ведь живут, и неплохо!

— A-а, Венеция-то опускается! Скоро совсем утонет!

— Главное, чтобы ты больше никогда не тонула...

— Тогда будь рядом со мной. Будешь?

— Обещаю.

«Я выполню обещание, если только она не возьмет свои слова обратно. — Алеша был как на крыльях и испытывал восторг сродни религиозному. — Да минует Аленушку участь той, древней отроковицы из роду царска! Клянусь, я не повторю ошибок Алексия, Человека Божия. Я другой. Я не упущу своего счастья. Потому что меня посетила любовь...»

Глупо надевать вечернее платье с утра. Но очень хочется! В день рождения человеку позволено все.

Вчера Алеша, извинившись, куда-то исчез. Он ничего не стал объяснять, но по выражению лица Алена поняла: хочет подготовить ей праздник. И не стала приставать с расспросами.

Что ж, она тоже подготовится. Она подготовится так, что при виде ее все мужчины «отпадут штабелями». А если кто и останется, то ему придется выпить пузырек валерианки, чтобы сохранить присутствие духа.

Ай да Лилька! Талантище! Непонятно, почему мир от кутюр носит на руках всяких Карденов, Ив Сен-Лоранов, Шанелей и Зайцевых с Юдашкиными и не знает имени лучшей из модельеров.

Однако Алене это на руку — у нее не будет соперниц, одетых «от Лили». Ее наряды уникальны!

Эх, как сейчас не хватает ванной комнаты в Алешином номере, с теми широченными зеркалами на каждой стене и даже на потолке! Ну ничего, она сумеет привести себя в порядок и перед этим мутным прямоугольником на внутренней поверхности створки допотопного платяного шкафа, который чудом сохранился в «Лауре».

Лилькино произведение не безымянно. Оно носит название «Платье знатной венецианки». Замечательно! Венецианское платье, made in Россия и продемонстрированное в Венеции!

Оно, правда, пышное и тяжелое. Специально для него пришлось прикупить отдельную сумку. Но, честное слово, оно того стоит!

И облачиться в него — сложная процедура. Зато каков результат!

Так, сначала на голое тело — тончайшая, прозрачная кисейная рубашка до щиколоток. Если бы не отделка блестящей тесьмой по горловине, этого воздушного одеяния не было бы видно вовсе. Тесьма с люрексом, Алена знала, куплена по дешевке на толкучке возле Дома тканей, но сейчас она выглядит как драгоценное золотое шитье.