— Правильно, — кивнула Алена. — Вот здесь, да?
— Да. Генеалогическое древо требует продолжения... — Он пристально посмотрел на Алену. — Ты не думала об этом?
Она почему-то залилась краской, словно ее поймали врасплох, и пролепетала:
— Да... только что... А ты?
— А я давно мечтаю об этом.
И Алеша рывком подхватил ее на руки.
Он нес ее по длинному стеклянному переходу, и Алена видела над головой безбрежное ясное небо... Как будто она летит под ним, как птица мимо ромашкового луга, мимо пронизанного солнцем соснового леса, мимо старой церквушки с покосившейся колокольней, мимо озера, к которому ведет свой выводок серая утка... Точно ее пейзажи на стенах стали окнами, каждое из которых открывало новый уголок природы...
— Почему ты никогда не просил меня? — шепнула она на ухо Алеше. — Если ты хочешь...
— Потому что на своем горьком опыте понял, что ребенок должен быть только желанным, — ответил он.
— Но одного желания мало, — смущенно хихикнула Алена. —Дети не рождаются по заказу...
— Ничего подобного, — серьезно возразил Алеша. — Души, не пришедшие в этот мир, ждут, когда их позовут...
Он бережно опустил Алену на широкую кровать и хотел задернуть в спальне тяжелые шелковые шторы, но она попросила:
— Не надо. Пусть будет солнце.
Какое-то новое чувство охватило Алену, когда муж приник к ее телу и соединился с ним. Они не просто принадлежали друг другу, не только удовлетворяли страстный позыв желания — они действительно сливались воедино, соединялись, чтобы возникла новая жизнь — наполовину Алена, наполовину Алеша... и в ней они уже были связаны навсегда...
Это было чувство священного трепета, даже благоговения, словно они совершали вместе древнее таинство или колдовство...
Словно соединялись не только их тела, но и души...
...Но все-таки Алена оказалась права. К сожалению. Дети не рождаются по заказу.
Она чувствовала себя виноватой, ведь Алеша так ждал, так был уверен, что новая жизнь зародится «по-щучьему велению, по его хотению»...
— Тебя не тошнит? — с надеждой спрашивал он за завтраком.
— Нет.
— Может, голова кружится? Или не нравится запах красок?
Алена сама пристально прислушивалась к своим ощущениям, но в ней ничего не менялось. Никаких капризов не возникало, никаких недомоганий...
— Авестийцы считают, что душа приходит к своим будущим родителям за три месяца до зачатия, — как-то сказал Алеша. — Они и возраст человека потому считают на год больше — девять месяцев, да плюс еще три...
— Ну значит, подождем еще, — вздохнула она.
...Что-то разладилось в их отношениях. Алена это подсознательно чувствовала, хотя внешне все было точно так же...
Человеку всегда кажется недостаточно отпущенного ему счастья, всегда хочется урвать больший кусок...
А жадность наказуема...
Алена пыталась рисовать, но кисть просто валилась из рук. Не было ни желания, ни вдохновения... Она часами простаивала в «хрустальном дворце» у мольберта, бродила с этюдником по окрестностям, а потом безжалостно разрывала неудачные бледные наброски.
Тогда она отправлялась в сад-огород, пытаясь пополнить запас жизненных сил от матушки-земли. Раньше ей это всегда удавалось...
Теперь же она автоматически разравнивала бороздки между грядками, снимала в теплицах первый урожай помидоров и сладкого перца, поливала пышную поросль клубники...
Земля жадно впитывала влагу и взращивала урожай, растения давали плоды... зарождались новые завязи... плоды наливались соком, зрели... Все вокруг цвело и плодоносило... И лишь одна Алена чувствовала себя пустоцветом.
Алена разогнула спину и отбросила тяпку. Как-то странно, что сегодня она не видела Алешу... Последние дни они только спали и ели вместе, а в остальное время существовали каждый сам по себе, на своей территории...
А она соскучилась... Смешно, что можно соскучиться по человеку, с которым живешь бок о бок...
Скорее всего, он в «кожаной гостиной»... Так они прозвали небольшой уютный зальчик с глубокими креслами и знаменитым Алениным панно во всю стену. Перед панно на декоративной подставке Алена установила свое золотое деревце, и оно словно прорастало из черно-коричневой почвы кожаного пейзажа...
Алеша любил сидеть в кресле, разглядывая панно и деревце, покуривая толстую коричневую сигару. Но как ни странно, сейчас его там не оказалось.
Алена обошла весь дом, заглядывая по очереди в каждую комнату.
Алеша лежал на полу в своем гигантском «аквариуме», закинув руки за голову, и неотрывно смотрел, как тычутся носами в стекло его диковинные рыбины...
У Алены сжалось сердце. Сколько он здесь лежит, час, полдня? А в глазах и во всей позе такая обреченность и тоска...
— Ты скучаешь по ним? — печально спросила она, указывая на подводных жителей.
Он встрепенулся от звука ее голоса и попытался выжать улыбку.
— Нет... что ты...
— Я же вижу. — Алена села рядом с ним на пол. — Алешка, я ведь не хочу держать тебя насильно. Ты хочешь в море...
— Вообще-то мне пришел вызов в экспедицию, — глухо сказал он. — Но я собрался послать отказ...
— Еще не послал? — Алена улыбнулась ему, как маленькому, и ласково провела пальцами по отросшим прядям волос. — Ты здесь совсем одичал... Пора тебе развеяться.
— Ты серьезно? — не поверил он.
— И нечего валяться, — с напускной строгостью добавила Алена. — Собирай вещи. А то протянешь время, а они другого вызовут.
И в этот момент она чувствовала себя справедливой «мамой» этого взрослого, глупого «ребенка».
Вот дурачок! Да разве ей нужны от него такие жертвы?!
Он молча смотрел ей в лицо. И страдальческая морщинка на переносице постепенно разглаживалась...
— Не вызовут... — расплылся в счастливой улыбке Алешка. — Я один такой... другого такого нет...
— Еще бы, — уверенно подтвердила Алена. — Конечно, один.
И каждый миг до предстоящей разлуки они были рядом. И жадно смотрели друг на друга, словно стремясь получше запомнить любимые черты. И не уставали повторять:
— Я тебя буду очень ждать... Каждый час, каждую минуту...
— Смотри мне тут... Я приеду без предупреждения...
— Значит, мне придется круглые сутки дежурить у ворот...
— Первый раз в жизни меня кто-то будет ждать...
— Не кто-то!
— И первый раз я буду спешить вернуться...
— Только посмей где-нибудь задержаться!
И была сумасшедшая последняя ночь, бессонная и неистовая, жаркая от поцелуев и объятий. Ведь три долгих месяца они не сумеют ее повторить...
А на рассвете Алеша тихо поднялся и долго смотрел на спящую, обессиленную Алену.
Она по-детски подложила ладошку под пухлую щечку, а другой рукой обняла его подушку. Темные круги под глазами, полуоткрытые манящие губы, тихое ровное дыхание...
Ему очень хотелось еще раз ее поцеловать, он уже склонился над ней, но побоялся, что разбудит...
Наверное, ей снится хороший сон... Она улыбается... Пусть досмотрит его до счастливого конца...
А когда она проснется, он будет уже далеко.
Посреди безбрежного океана хрупкой скорлупкой болтался водолазный бот, отплывший от белоснежной громады научно-исследовательского судна.
Алексей с помощью товарищей выбрался из воды, стянул акваланг и подставил лицо жаркому солнцу.
Мигель обнажил в широкой улыбке ослепительно белые зубы и звонко хлопнул его по плечу:
— Алексис, пляши! Тебе радиограмма пришла. Нам сейчас по рации передали.
— Что? — заволновался Алексей. — От Алены? Что- то случилось?
— Да нет, комрад, ерунда какая-то... Твоя супруга только эфир зря забивает... Передает, что начала работать над каким-то листиком для какого-то дерева... Просит придумать, как ей его надписать...
И никто не понял, почему вдруг Алексей действительно пустился в пляс прямо в гидрокостюме, смешно вскидывая ноги в больших ластах.
