– Ты особенный, – неожиданно вступает Брайан, словно я озвучил и его чувства, – не такой, как обычные люди. Не такой, как мы.

Я бы выразился слегка иначе, и мне не нравится слово «мы». Кому польстит то, что его определили в одну компанию с человеком, явно служившим мишенью для злых шуток в школе, парнем, уже несколько лет одержимым поп-звездой? И все же в его словах есть смысл. В конце концов, кто я такой, чтобы ставить себя выше Форсайта? Я точно так же ворвался сюда с оружием в руках. А то, что его комната скорее всего увешана плакатами с изображением Феликса, тогда как моя завалена пустыми банками из-под пива, – не слишком серьезное отличие.

– Я такой же, как вы, – обращается Феликс к нам обоим. – Мне просто чуть больше повезло, только и всего.

Я открываю было рот, но тут вмешивается Брайан. Да еще как вмешивается. Его голос дрожит от страстей.

– Тебе повезло больше, потому что тебя люди любят, а меня – нет. Ты счастливее, потому что тебя они слушают, а меня никто никогда не слушал. Тебе повезло больше, потому что ты красив и богат, а я – беден и уродлив, потому что люди обращаются со мной как с куском дерьма, а к тебе относятся словно к божеству…

Черт, думаю я. Кажется, я открыл банку с червями.

– Ты удачливее, потому что талантлив и нравишься девушкам, а у меня никогда в жизни не было подружки. Ты везучее, потому что люди считают тебя веселым шутником, а меня считают смешным чудиком…

Пистолет дрожит в его руках. В глазах блестят слезы. Я начинаю тревожиться.

– Тебе повезло больше, потому что у тебя куча поклонников, а меня люди презирают. И еще тебе повезло, что я – тоже твой поклонник, и ты можешь позволить себе обращаться со мной как с дерьмом.

Тут он замолкает – выпустил наконец пар.

Феликс не отрываясь смотрит на Брайана с дивана, его глаза широко распахнуты от страха.

Интересно, а какая причина привела сюда Брайана? Что делают преследователи, когда лицом к лицу сталкиваются со своей жертвой?

Но сейчас не время для расспросов. Брайан, по-видимому, немного успокоился, к нему медленно возвращается самообладание. Я стою, пораженный страстностью его речи, и смутно осознаю, что все им сказанное – чистая правда, я сам ощущал нечто подобное на подсознательном уровне. И это заставило меня прийти сюда. Брайан прав – Феликс попал в такую передрягу именно потому, что он особенный, потому, что он – звезда. А мы – нет. И нам это страшно не нравится.

На самом деле Феликсу просто не повезло.

Ему просто не повезло, что нас, словно мотыльков, потянуло к его пламени. Не знаю, что повлекло Брайана; наверняка у него были свои причины. Зато мне известно, почему сюда пришел я. Потому, что я узнаю в нем себя, потому, что вижу оборотную сторону своей медали.

Теперь Феликс бросает через комнату взгляд на меня словно в поисках поддержки. Вот только не туда он смотрит. Он забыл, что я уже пересек черту, и это произошло, когда я перешагнул порог его дома. Певец глядит на меня с мольбой о помощи, он считает, что я не так далеко зашел, как Брайан, но, по моим меркам, я примерно там же. Нормальный человек, отвечающий за свои поступки, не станет врываться с револьвером в дом самого знаменитого в стране поп-певца. Ему это и в голову не придет.

Так что не утруждайся напрасно, Феликс, от меня тебе помощи не видать. Здесь тебе не игра в хорошего полицейского и плохого полицейского, а просто разные степени помешательства. Какая из них страшнее? Не знаю, сам решай.

Феликс смотрит на меня, я – на Брайана, Брайан уставился на Феликса. Три вершины одного треугольника, три ступени одной эволюционной лестницы.

– С тобой все в порядке? – обращаюсь я к Брайану.

Феликс будто вжимается в диван. Только что на его глазах единственный потенциальный союзник объединился с его врагом.

– Да, – отвечает Брайан. – Да, спасибо.

– Отлично, – говорю я, вновь поворачиваясь к Феликсу. – У нас есть пара часов до приезда машины. Вполне достаточно, чтобы выяснить твою настоящую цену. Пора доказать, какой ты на самом деле везунчик.

– Как? – поникшим голосом спрашивает поп-идол, даже не глядя на своих мучителей.

Я оглядываюсь и замечаю то, что искал: телефон, дорогой беспроводной модели. Совсем крошечный. Подхожу, снимаю трубку с базы и возвращаюсь на середину комнаты.

– Тебе придется продемонстрировать свое знаменитое обаяние, – заявляю я. – Ты поможешь мне вернуть жену.

Потому что мне нужно только это. Это все, чего я хочу.

– Дружище… – начинает Феликс, но я шикаю на него, пытаясь одновременно удержать пистолет и набрать номер мобильника Сэм.

Только у меня ничего не выходит, я его не знаю. Номер занесен в память домашнего и офисного телефонов, есть в моем мобильном – со всеми этими устройствами я не удосужился запомнить его сам. Проходит больше минуты, пока я тыкаю пальцем в кнопки, надеясь, что номер Сэм все-таки всплывет в памяти… Напрасно! Я уже готов признать поражение, как вдруг меня осеняет, что мобильник при мне.

По-прежнему держа Феликса на мушке, хлопаю себя по карманам. Мобильник обнаруживается в переднем кармане джинсов, только я не могу полезть за ним и одновременно целиться в Феликса – мешает трубка, зажатая в другой руке. И потому я стою, замешкавшись, как какой-нибудь неуклюжий идиот. Впрочем, я такой и есть.

– Эй, – произносит Брайан, шагнув вперед и протягивая руку за пистолетом. – Давай я подержу.

Я смотрю на него, и наши глаза встречаются. В моем мозге мелькает мысль: «Нет, не отдавай ему оружие, лучше засунь пистолет за пояс», но что-то в его взгляде, в его доверительном кивке говорит о том, что он не опасен. В конце концов, с той минуты, как мы вошли в гостиную, у. него было немало возможностей меня пристрелить. Кроме того, я не могу воспользоваться своим мобильником, потому что Сэм сразу же поймет, кто ей звонит, увидев высветившийся номер, значит, мне так и придется стоять, жонглируя телефонами и пистолетами.

И вот в знак доверия и солидарности между психами я отдаю Брайану свой револьвер. Он берет его и целится в Феликса сразу из двух. Нужно отдать ему должное, парень знает толк в том, как выглядеть круто.

Затем я достаю свой мобильник, нахожу номер Сэм и звоню ей с домашнего телефона Феликса.

– Сейчас я наберу ее номер, а когда она ответит, передам трубку тебе, – объясняю я. Феликс внимательно меня слушает. – Ты скажешь, кто ты, и убедишь ее вернуться домой. Брайан прав, люди прислушиваются к тебе, они относятся к тебе как к божеству.

– И как же мне это удастся? – Нервная судорога искажает его лицо.

– Скажи ей, что ты поддерживаешь меня, что ты прошел через то же самое, через что прохожу сейчас я, что мы вместе собираемся бросить пить и что с этой минуты я буду для нее хорошим мужем.

– Послушай… э-э… Крис, думаю, что я не… Я останавливаю его взмахом руки.

– Тебе ведь довелось пройти через подобное дерьмо, не так ли? «Человек, который хотел бы завязать». Пенелопа Кит, а не Кит Ричарде. Раскаявшийся грешник. Разве ты не спец в этом деле? Люди прислушиваются к твоему мнению, правда? Вчера вечером ты сказал мне, – я передразниваю его голос: – «Жаль, не могу тебе помочь. Знаешь что, очаруй ее своим обаянием». Что ж, теперь ты можешь мне помочь. Только очаруй ее своим неподражаемым обаянием. У тебя его в избытке. Вот оно, твое настоящее богатство.

В трубке слышны гудки.

– Хорошо, хорошо, – торопливо говорит Феликс, – только, пожалуйста, спокойнее. Не надо кипятиться. Я сделаю все от меня зависящее. Как зовут твою жену?

– Сэм.

– Сэм. Отлично.

Я слышу, как на другом конце поднимают трубку, слышу, как Сэм произносит: «Алло?», и чувствую, что при звуках ее голоса моя душа от волнения уходит в пятки.

Бросаю телефон Феликсу, он ухитряется его поймать, подносит трубку к уху и делает глубокий вдох.

– Что? – переспросила Загадочная Блондинка. – Извините, не могли бы вы повторить еще раз? Он позвонил вам из дома Феликса?