Никто не сомневался, что после успеха на музыкальном поприще последует приглашение от кинематографа, и всего месяц назад певец появился в британском малобюджетном триллере «Враги» с Джереми Айронсом в главной роли, сыграв наемного убийцу из Ист-Энда. Хотя критики встретили фильм без особой доброжелательности, дебют Феликса не остался незамеченным, и наверняка вскоре бы последовали новые предложения. Недавно Картер научился играть на гитаре, хотя, как обычно, преуменьшал свои достижения, относясь к ним как к чему-то несерьезному.

Нам еще предстоит узнать подробности гибели певца от рук человека, вторгшегося в его дом, но уже сейчас можно сказать одно – Картер был уникален. Он дарил людям радость, он давал нам возможность соприкоснуться с образом жизни звезд рок-н-ролла, одновременно показав как его яркую, привлекательную сторону, так и опасности. Мир без Феликса стал намного серее.

ФЕЛИКС? МЕНЯЙТЕ О НЕМ МНЕНИЕ, ЕСЛИ ХОТИТЕ. ЭТА ЖЕ ЛЕДИ ОСТАНЕТСЯ ПРИ СВОЕМ*

Я никогда не была поклонницей Феликса Картера. И хотя всегда признавала, что лучшим поводом, чтобы поменять мнение о человеке на диаметрально противоположное, служит его неожиданная смерть, в данной ситуации предпочитаю остаться при своем. А вы уж как хотите.

* Писательница Лорна Куртис, статья в газете «Таймс» за субботу, 9 ноября 2002 года.

Прежде чем вы начнете писать гневные письма, хочу отметить, что вовсе не собиралась выказывать неуважение к недавно усопшему певцу. Но мне платят (и, кстати, весьма неплохо) если не за анализ событий прошедшей недели, то по крайней мере за комментарии к ним. За выражение одобрения или негодования, смотря что я испытываю в каждом отдельном случае. Я бы погрешила против самой себя, не говоря уж о своей репутации, если бы добавила голос к хору стенающих: «Какой талант мы потеряли!» Или, что еще хуже, состряпала бы душещипательную историю о встрече с мистером Картером, во время которой он поведал о себе нечто такое, что показало бы его чутким и ранимым человеком.

На самом деле боюсь, что для воплощения последнего сценария потребовалось бы гораздо больше воображения, чем отпущено мне природой. При нашей случайной единственной встрече в певце не было ничего ни чуткого, ни уязвимого.

Она произошла, когда я, следует признать (ваша честь), находилась далеко не в лучшей интеллектуальной форме. Это было то время, когда мой первый роман «Открытая огнестрельная рана» неожиданно вознес меня к вершине славы, не в последнюю очередь благодаря тому, что его экранизировали почти сразу же после выхода в свет. В свою защиту хочу сказать, что тогда я была моложе и легкомысленнее, чем сейчас, беззащитнее перед бременем известности. В результате я поддалась соблазнам, окружавшим юную, талантливую и знаменитую писательницу, и, вместо того, чтобы корпеть ночами над новыми произведениями, по вечерам зависала в модном частном клубе «Гручо» с толпой прихлебателей, а днем весело наблюдала, как проходят все сроки, отпущенные издателями. Вопреки слухам у меня не было привычки время от времени удаляться в туалет, чтобы «припудрить» нос кокаином, как делали многие из моей свиты, и этот факт я тоже привожу в свою защиту. Той ночью я полностью себя контролировала. Нет, простите. Неправильное ударение. Я полностью себя контролировала.

В отличие от мистера Картера, который, шатаясь, вошел в клуб в компании телохранителя (телосложение – мощное, обаяние – никакого). Несомненно, существовала огромная пропасть между представлением певца о том, как он выглядит, и его реальным внешним видом. Позднее Картер стал довольно нудным типом и постоянно извинялся за увлечение химическими веществами, напоминая провинившуюся собаку, но в ту пору он, по-видимому, только-только открыл для себя наркотики. Чем еще, кроме как уничтожающей достоинство комбинацией из славы и наркотиков, можно объяснить то высокомерие, которое буквально исходило от этого человека, с помпой ввалившегося в клуб? К несчастью, при появлении поп-идола я как раз шла от столика к бару (или наоборот). Несомненно, Феликс отмечал рождение еще одного хита или, возможно, продажу миллионной куклы, изображающей его самого. Однако это никоим образом не оправдывает поведение певца, когда он, столкнувшись с дамой (то есть со мной), громко заявил:

– Слушай, ты раньше была такой крутой!

В нынешние времена правила построения взаимоотношений гласят, что ты можешь часами ворчать на своих родителей, тогда как твой партнер не имеет права подвергнуть сомнению даже качество чая, который они пьют. Так что если утром ты недовольна своим отражением в зеркале, это касается только тебя. Посторонним, особенно потасканным мальчикам с постера, непростительно указывать на твои недостатки, даже если критика справедлива.

Как ни печально, Картер был отчасти прав. Его реплика привлекла еще больше внимания, ведь я не нашлась, что ответить. Меня не только покинуло остроумие, я не смогла выдавить из себя ни единого слова. Вообще. Хотя всего лишь одна уместная реплика могла бы принести мне победу. Я просто окинула певца, надеюсь, уничтожающим взглядом (на самом деле уничтоженной оказалась я) и поплелась к своим обожателям.

Следующим вечером я не вернулась в «Гручо». С той поры я больше не была ни там, нив других модных заведениях, пришедших на смену этому клубу. Честно говоря, в тот же вечер я почти сразу отправилась домой, а на следующее утро засела за работу над новым романом. Он называется «Гремучие змеи», и его можно купить во всех хороших книжных магазинах.

Потому что – и простите меня за резкость – в тот день я узнала о себе что-то новое. На самом деле для того, чтобы мне это стало ясно, не требовалось вмешательства зазвездевшего певца, но так уж случилось. «Крутая» особа, которую упомянул Картер, скорая на расправу девица в стиле бескомпромиссной и язвительной журналистки Джулии Берчиль, размазала бы его по стенам клуба. «Крутая» особа скорее бы умерла, чем стала бросать уничтожающие взгляды под прикрытием компании «других людей», людей, которых можно только презирать за их страсть к развлечениям. «Крутая» особа не стала бы жаться к обочине, а, выехав на скоростную полосу, оставила бы грубых, неотесанных поп-звезд тащиться сзади.

Да, я никогда не была поклонницей Феликса Картера, а после этого инцидента и подавно. Возможно, вы считаете, что мне нужно быть благодарной за то, что он вернул меня на путь истинный (действительно, роман «Гремучие змеи» превзошел по объему продаж книгу «Открытая огнестрельная рана»), но у меня нет времени на сантименты. Жизнь слишком коротка для подобных вещей, а я слишком крутая.

– Ты хочешь закончить, как те люди на скамейках, ты этого хочешь?!

Извините, это слова Сэм.

Ясно, продолжайте.

Хорошо. Итак, она восклицает:

– Ты хочешь закончить, как те люди на скамейках, ты этого хочешь?!

Я знаю, что она имеет в виду, но делаю вид, что не понимаю. Догадываетесь почему? Человеческой натуре свойственно пытаться уйти от противоборства, пусть даже на то короткое время, пока звучит:

– Люди, которые пьют на скамейках возле вокзала. Ты хочешь закончить, как они?

Сэм сердито смотрит на меня с дивана, а я стою перед ней как ученик, которого вызвали к директору, вернее, к светловолосой и решительной директрисе. Директрисе, которая, по всей видимости, провела день в размышлениях о своем браке, а не занималась, как ей пристало, организацией собраний. Которая (наверное, во время обеденного перерыва) раздобыла буклеты об алкогольной зависимости и разложила их перед собой на кофейном столике, готовясь к моему возвращению домой. Я слегка задержался, выпил пару пинт «Кроненберга» после работы – как же я сейчас об этом жалею! Даже телевизор выключен. Обычно мы его никогда не выключаем. Я бросаю несчастный взгляд на экран, надеясь, что вдруг он сам собой включится и отвлечет внимание Сэм очередной серией «Обмена домами» или, может, фильмом с Джулией Робертс.

Стальной взгляд Сэм выбивает меня из колеи. Когда же я вижу буклеты, аккуратно разложенные на столе веером, то чувствую себя еще хуже и решаю оттянуть неизбежное.