Окидываю комнату взглядом и понимаю, что, хотя эти люди выглядят как пропагандисты здорового питания, у каждого из них своя страшная история, у каждого внутри свой демон. История, которая заканчивается потерей работы, семьи, любимых, чувства самоуважения и достоинства. История, которую без слез и не расскажешь. Неужели мне это нравится? Не уверен.

Внезапно мной овладевает стремление убежать. Прямо сейчас. Ощущение того, что я не принадлежу к их числу. На то много причин, например, у меня всего лишь небольшая проблема с обиженной женой, разве это можно сравнить с их проблемами? Я не хочу бросать пить, а если останусь, то придется. Мне не по себе от их улыбок; а еще – они слабые, а я нет. Господи, что бы сказал отец? Что его сын настолько слабоволен, что не может перестать лить в глотку пиво? Да он бы в гробу перевернулся!

«Ну хорошо, Сэм, – думаю я. – Как призрак, который явился Скруджу, или как Док Браун из фильма „Назад в будущее“, ты показала мне, что может произойти. Я все понял и исправился. Не хочу закончить как эти люди. Теперь я свободен?»

Беру свой «дипломат» и встаю, чтобы уйти. Но именно в это время Бекка произносит:

– Ну что же, давайте начнем…

Она замолкает на полуслове, заметив, что я поднялся и направляюсь к двери. Я оказываюсь прямо в центре круга и замираю. Попытка удалиться незаметно, а-ля ниндзя, безнадежно провалена.

– Феликс? – спрашивает Бекка тихим и вежливым голосом. Тон такой, будто увещевает капризного ребенка. Все взгляды, излучающие симпатию, обращены в мою сторону, как рентгеном просвечивают меня насквозь.

– Извините, – бормочу я, – мне срочно надо в туалет. Женщина нарочито медленно смотрит вниз, на мой «дипломат», затем опять поднимает глаза на меня.

– Разве нельзя повременить с туалетом до конца собрания? _ осведомляется она. – Или до перерыва? У нас будет перерыв примерно через полчаса.

– Я не дотерплю, – жалко лепечу я. «Дипломат» обжигает руку.

– Феликс, я не могу запретить вам пойти в туалет, но все же прошу вас подождать. Уверена, что остальные члены группы присоединяются к моей просьбе.

В воображении немедленно встает образ медсестры Рэтчед из фильма «Полет над гнездом кукушки», и это решает дело.

– Извините, – говорю я и слегка пританцовываю, показывая, что мне уже невмоготу. – Мне правда очень нужно.

Бросаюсь к двери, «дипломат» болтается сзади и словно кричит: «Лжец!» Я выскакиваю, но устремляюсь не в сторону туалета, а к спасительному выходу на улицу.

Там я кидаю взгляд налево, затем направо, нахожу ближайший паб и иду прямиком туда.

В пабе я знакомлюсь с человеком, который называет себя Хорьком. Он подсаживается ко мне, когда я уже заканчиваю вторую пинту пива и чувствую приятное тепло. Мне нужен собеседник, поэтому я покупаю ему пинту сидра, а себе еще пива, мы сидим и просто болтаем. Я рассказываю ему о смерти отца, и он выслушивает с преувеличенно сочувствующим видом, как это принято у незнакомцев из паба, и бесконечно повторяет: «Да, приятель, хреново».

На самом деле Хорек не такой уж и плохой парень. Внешность у него вполне соответствует имени; мы за столиком, наверное, смотримся довольно странной парой: я – похожий на страхового агента, и он – вылитый мелкий торговец наркотиками из какого-нибудь Гластонбери.

Конечно, Хорек меня использует, чтобы выпить на халяву. Это заметно, когда стаканы уже пусты, а он не предлагает купить еще выпивки, хотя сейчас его очередь. В какой-то момент мне хочется заехать своим стаканом прямо по его жадной, наглой физиономии или выдрать из его носа серьгу.

Но приступ ярости быстро проходит, и я понимаю, что рад компании. Так хорошо с кем-то поговорить!

С кем-то, кроме Сэм, коллег на работе или новообращенных с их ангельскими улыбками и успокаивающими голосами. Поэтому я покупаю еще по одной, потом еще. Покупаю сигареты, потому что он курит мои, и снова вспыхиваю, однако гнев быстро проходит после того, как он показывает мне фокус со спичками, который называет «эрекция старика».

Вдруг Хорек неожиданно тычет в меня пальцем.

– Понял. Понял, приятель. Я думал, что знаю тебя, что мы где-то встречались или типа того. Теперь дошло. Ты похож на поп-певца. На Феликса Картера.

Я смеюсь, хотя не уверен, как к этому отнесется Хорек. В конце концов, на нем футболка с изображением рок-группы «Озрик Тентэклз». Но пока мы неплохо ладим, и потому я спрашиваю:

– Да? Это хорошо или плохо?

Хорек ненадолго задумывается, затем, отхлебнув еще сидра, отвечает:

– Даже и не знаю, приятель. С одной стороны, он, типа, попсовое дерьмо, продается за деньги. А с другой – любит повеселиться и не дурак выпить. В нем есть что-то чумовое.

Через какое-то время понимаю, что уже довольно пьян, но когда пытаюсь сказать, что мне пора домой, Хорек убеждает меня остаться, гнусавя: «Да ведь мы только-только стали узнавать друг друга, приятель». Мне здесь нравится, я наслаждаюсь запахом алкоголя и сигарет, уютным обволакивающим теплом паба и потому решаю остаться и выпить еще. Это куда лучше любой групповой терапии.

На часах уже больше одиннадцати, когда я наконец прощаюсь с Хорьком, своим новым другом, и выхожу на промозглую Холлуэй-роуд. Несколько мгновений я стою, пошатываясь, и пытаюсь сориентироваться. Начинается дождь. Мелкая противная изморось, как у подножия водопада. Я вижу автобус; впрочем, мои физические и интеллектуальные способности сейчас в таком состоянии, что я запросто могу уехать в другую сторону или выйти не на своей остановке. Мне нужна уверенность, которую может подарить только метро, и потому я бреду в направлении станции «Холлоуэй-роуд». По пути заглядываю в винный магазин и покупаю пару банок, пива, чтобы скоротать дорогу домой. Я не переживаю из-за Сэм. Я для этого слишком пьян. Пьян в стельку, и мне искренне кажется, что все будет хорошо, люди меня поймут. Хотя на самом деле все будет плохо. Совсем плохо.

– Ты придешь сегодня вечером? – спросил популярный актер «мыльных опер» Аарон Блисдейл свою подружку. Только он не произнес эту фразу, а прислал ей текстовое сообщение, которое в самый неподходящий момент заявило о своем появлении в мобильном телефоне Загадочной Блондинки пронзительным писком.

Ну уж нет, подумала она. Ни сегодня вечером, ни когда-либо позже. Девушка выбрала в списке опций команду «удалить», не обращая внимания на «ответить», и уверенно нажала на кнопку.

Блондинка была страшно занята последние несколько дней, и все из-за убийства Картера. С одной, отрицательной, стороны, ей никак не удавалось отделаться от Аарона, который доставал девушку, используя все имеющиеся в наличии достижения современной технологии. Зато с другой стороны, положительной, к ней впервые за несколько лет пришло вдохновение, история гибели певца захватила ее. Блондинке захотелось самой разузнать все подробности, хотя раньше она была уверена, что это работа газетных репортеров. Благодаря своему расследованию она стала в некотором роде авторитетом в деле Картера, и это побуждало ее копать еще глубже. Именно расследование привело ее сюда.

Напротив Блондинки сидели трое молодых людей в костюмах от «Бертон», или «Некст», или по крайнее мере «Френч коннекшн» и молча наблюдали за тем, как она возится с трубкой. Весьма невежливое поведение, но им и в голову не пришло возмутиться, хотя собрались они по ее просьбе. Девушка располагала к терпеливости – не потому, что занимала пост художественного редактора журнала «Дерзость», а из-за своей потрясающей, умопомрачительной красоты. Молодые люди не раз встречали ее раньше – в лифте, в коридоре, – однако вот так близко видели впервые. Настолько близко, что можно было разглядеть прекрасные поры ее обворожительного лица, восхититься волшебными белокурыми волосами. Вообще-то парни даже радовались тому, что телефон прервал их беседу, и какое-то время можно было любоваться на траву за чужим забором, которая, как оказалось, не только зеленее, но и носит одежду от «Прада», а пахнет духами «Шанель». Говоря словами любимой шутки Аарона Блисдейла, выражение их лиц было включено на «потрясенное».