— Но дорогой мой, — отозвался Виргилий Джонс, — не я, а вы привели меня.

— Но зачем? — воскликнул Взлетающий Орел. — Зачем?

— Мистер Орел уходит, — сказала Гилу Приапу мадам Джокаста. — Пожалуйста, Гил, покажи ему выход.

Со скоростью, которой от него никак нельзя было ожидать, Гил Приап заломил Взлетающему Орлу руку за спину.

— Нет, этого не нужно, — раздался глухой, прежний голос совершенно трезвого Виргилия Джонса, немолодого уже человека. — Оставьте его. Я отвечу на его вопросы.

— Николас Деггл был изгнан с острова Каф мной и Гримусом, — начал свой ответ Виргилий Джонс, — потому что в намерения этого человека входило уничтожение источника власти, находящегося в распоряжении Гримуса. В то время я разделял мнение Гримуса о том, что новое знание имеет невероятную ценность и что враждебная ему сила, которую олицетворял Деггл, должна быть нейтрализована. Теперь я так не думаю. Эффект набирает силу… и я не уверен, что Гримус способен контролировать его. Я хочу уничтожить источник Эффекта.

— Значит, вы использовали меня, — проговорил Взлетающий Орел, больше в пику мадам Джокасте.

— Если угодно, на это можно смотреть и так — да, я использовал вас. Бороться с Гримусом я больше не в состоянии. Но вы можете продолжить эту борьбу, так как подтвердили свою способность противостоять силе внутренних измерений. Я уверен, что у вас есть необходимая воля, силы и напор — вы же еще хотите найти свою сестру?

— Она с ним? — спросил Взлетающий Орел.

— Конечно, а где же? — устало удивился Виргилий. — Где еще ей быть?

— Я видел ее, — сказал Взлетающий Орел. — Здесь, в К.

— Ну вот и хорошо, — отозвался Виргилий Джонс, и его глаза на мгновение блеснули, а потом потухли вновь. — Хорошо — вы знаете теперь, что имела в виду бедная Долорес, когда говорила о Духе Каменной Розы.

— Что такое эта каменная роза? — спросил Взлетающий Орел. — И где найти Гримуса? Как я понял, он скрывается где-то на вершине горы?

— Теперь это значения не имеет, — ответил Виргилий Джонс. — И вы и я уже приняли свое решение. Наша общая дорога кончается здесь. Прощайте, мистер Орел.

Ступив в эту комнату, Взлетающий Орел пережил слишком многое, и гнев его был оправдан.

— Я рад, что не кончил так, как вы, — резко объявил он, — здесь, среди шлюх и безумия.

— Вы уверены? — вопросом отозвался Виргилий Джонс.

— Да, уверен, — проорал в ответ Взлетающий Орел. — За себя я ручаюсь, черт возьми. Ручаюсь так, как ни за что другое. Я вам не чета.

— Я с подозрением отношусь к чрезмерной уверенности, — заметил Виргилий. — Повышенная уверенность сужает горизонт. Сомневающийся видит дальше и глубже.

Взлетающий Орел покинул Дом без помощи Гила Приапа, представлявшегося ему гротескным кошмарным напоминанием о собственном прошлом… выполнив это в традиционной для К. манере. Он заставил себя не думать о прошлом, забыть о всякой вине и унижениях, отринув уколы совести, которые могли в нем пробудить слова и яростный обвиняющий взгляд мадам Джокасты. Виргилий был прав: решение принято.

Виргилий Джонс ему разонравился — решил он среди прочего.

Все это помогло ему сделать выбор, окончательный и бесповоротный.

По пути к выходу из Дома он встретил двух известных в К. лиц. Первой была темноволосая нагая красавица Мидия — внутри Дома Мидия предпочитала обходиться без одежды. При виде Взлетающего Орла девушка замерла как загипнотизированная и следила за ним глазами, пока он спускался по лестнице и шел к двери. Взлетающий Орел Мидию не заметил — взгляд его блуждал, а мыслями он был очень далеко. Мидия поднялась на второй этаж Дома и вошла в комнату к серьезным и опечаленным Джокасте и Каме и изрядно веселящемуся Виргилию. Гил Приап уже удалился, торопясь уединиться и подремать.

— Мистер Джонс, — спросила Мидия, — этот человек и есть ваш друг?

— Нет, — резко отозвалась мадам Джокаста.

— Да, — ответил Джонс, — он был мне другом.

— Расскажите мне о нем все, что знаете, прошу вас, — взмолилась Мидия.

Мадам Джокаста почувствовала, что ее ярость сменяется бессилием. Похоже, Взлетающий Орел встал между ней и ее фавориткой. Жизнь иногда бывает страшно несправедливой.

Вторым человеком, которого Взлетающий Орел встретил по дороге к выходу из Дома, был Фланн О'Тулл, только что закончивший свою очередную сессию с Бум-Бум де Сад. Они столкнулись в дверях.

— Ого! — загрохотал О'Тулл. — Так вот вы где. Наслышан о вашем оглушительном успехе у Черкасовых и Гриббов. Как насчет того, чтобы отпраздновать ваше прибытие с нами, простыми людьми? Так сказать, «с приездом»?

— Ведите, — ответил Взлетающий Орел.

Они вышли из Дома вместе; только после первого стакана в «Зале Эльба» Взлетающий Орел вспомнил, что забыл передать Виргилию привет от Лив.

— Известен ли вам хоть один гений, который не был бы так или иначе одержим? — торжественно спросил Игнатиус Грибб. — Одержимость есть путь самопознания. Причем единственный путь, мистер Орел, заметьте, единственный.

— Виргилий Джонс считает одержимость отображением внутренних страхов, — ответил Взлетающий Орел. Он был достаточно пьян, чтобы не заботиться о том, что говорит, а Гриббы достаточно тактичны, чтобы не замечать его опьянения; тем не менее в воцарившемся ненадолго за столом молчании взгляд Эльфриды стал тревожным.

— Виргилий Джонс — отребье, — объявил наконец Игнатиус Грибб. — Живое свидетельство идиотизма, который он именует своей теорией. Я рад, что вы с ним расстались, мистер Орел, искренне рад. Вам осталось только выкинуть из головы его бредни, и все будет в порядке.

— Виргилий Джонс считает, что сомнения предпочтительней уверенности, — пробормотал в ответ Взлетающий Орел.

Игнатиус Грибб глубоко вздохнул.

— Болезнь Гамлета, — заметил он. — Я имею в виду сомнения. Всем известно, до чего они довели Гамлета, — до могилы. Другой пример — старинная история о Фоме сомневающемся. Есть вещи, сомневаться в которых просто смешно. Вы согласны?

— Ик… — икнул Взлетающий Орел, у которого от выпитого ужасно кружилась голова, но Игнатиус Грибб уже ни на что не обращал внимания. Он увлекся.

— Необходимо только одно — четко различать границу между одержимостью в хорошем смысле — целеустремленностью — и фанатизмом. Фанатик не владеет собой, это одна из форм безумия. Фанатизм ведет прямой дорогой к тирании и безудержному кровопролитию. Целеустремленность-одержимость находит выход в созидании. Одержимость создает симфонии и великие художественные полотна. Пишет романы и сдвигает горы. Это лучший дар, ниспосланный богами человеческой расе. Какой толк от нашего с вами бессмертия, если мы не захотим воспользоваться им для исследования величайшей в мире движущей силы? Зачем тогда вообще нужен остров Каф, ответьте?

— Виргилий Джонс считает, что здесь все поставлено с ног на голову. Он говорит, что остров сам порождает необходимость… что в поле Эффекта выживает только одержимый разум.

— И этот самый миф, — подвел итог Игнатиус Грибб, — вы, с вашим основным интересом, собираетесь изучать.

В первый раз за время обеда Эльфрида Грибб решилась вставить слово.

— Взлетающий Орел (вы не возражаете, если я буду называть вас так, ведь мы теперь друзья?), — начала она, — мне кажется, что вы очень легко подпадаете под чужое влияние. Этот мистер Джонс сумел оказать на вас очень сильное воздействие. Прошу вас, забудьте его и его безумства… вам он больше не нужен.

В голосе миссис Эльфриды отчетливо звенело отчаяние.

— Уже забыл, — шепотом ответил Взлетающий Орел и, отключившись, упал лицом в суп.

— Эльфрида, — спросил Взлетающий Орел, — вы случайно не знаете мою сестру? Ее зовут Птицепес.

Глаза Эльфриды испуганно расширились; запинаясь, она пробормотала: