— Род занятий?

— Мореход… Я ходил по морям. (Это тоже не о нем, а о другом Взлетающем Орле).

— Основной интерес?

— Я… прошу прощения?

— Основной интерес? — повторил свой вопрос О'Тулл.

— Я не понимаю вас, — отозвался Взлетающий Орел.

— Объясни ему ты, Два-Раза, — вздохнул О'Тулл. — Я пока налью себе чего-нибудь для подкрепления сил.

Место О'Тулла заняло худощавое лицо.

— Здесь у нас, в К., — заговорил голос, насквозь пропитанный цинизмом, — мы привыкли считать себя людьми целостными. Большинство из нас, если не сказать все, имеют особую, избранную, область заинтересованности, которую называют «своей». И принять в свою среду чужака, который считает иначе, боюсь, мы не сможем. Между случайным половым актом и длительной устойчивой любовной связью существует разница, сами понимаете — чем более вы преданы предмету, тем больше получаете в ответ, обогащаетесь, так сказать. Мы понимаем свою жизнь здесь именно так. И ожидаем от вас согласия с подобной точкой зрения, ничего другого.

— Да, — отозвался Взлетающий Орел, — конечно. Я согласен («…вся ваша боль — это моя боль», — сказал ему Виргилий Джонс. «Я согласен с вами», — ответил тогда он.)

О'Тулл уже вернулся от стойки.

— Вот, совсем другое дело, — заявил он. — Попробуем еще раз — никто не против? Основной интерес?

Ожидающие лица вокруг…

Превозмогая головокружение и смущение, Взлетающий Орел ненадолго закрыл и сразу же открыл глаза.

— Гримус, — ответил он, сам не понимая откуда взялся такой ответ. — Основной интерес — это Гримус.

— Эк он… — крякнул О'Тулл, как видно, не находя других слов. — Тише, тише, — проговорил Хантер. — С сожалением должен заметить, что вы затронули общее больное место, табу. Мы стараемся не говорить здесь… об этом.

Лица вокруг заметно приуныли. Пожелай сейчас О'Тулл воззвать к насилию, у него ничего бы не вышло.

На сторону «краснокожего» неожиданно встал не кто иной, как Одна-Дорога.

— Черт возьми, — рявкнул он, — живешь сам, давай жить и другим. Он, конечно, чудак-индеец, но не вижу причин не применить это правило и к нему. Мои лучшие друзья были индейцами. Какого дьявола, согласитесь. Таких, как он, здесь еще не было, верно? Никому ведь не придется тесниться? И бучу поднимать незачем.

Кроме Пекенпо, никто не решился восстать против О'Тулла на его территории. Однако ярость в лице ирландца сменилась двусмысленной ухмылкой.

— Ладно, — подвел он итог, — предоставим возможность решать графу. Лично я не прочь немного поболтать о Гримусе. Я вообще люблю небылицы…

— Говорят, он спиртного в рот не берет, — совершенно серьезно объявил некто невидимый откуда-то из-за спин. Присутствующие рассмеялись.

— Говорят, что в играх он дока, — поддержал другой голос, и смех усилился.

— Говорят, он хороший охотник, — подхватил Пекенпо, породив своими словами третью волну веселья.

— Джентльмены, — подал голос Взлетающий Орел, — незачем поднимать меня на смех. Я здесь по доброй воле и с благими намерениями; я хочу поселиться в вашем городе.

Сказав это, он почувствовал облегчение, но оставался настороже.

— Могу я спросить… — начал он.

— Конечно, не робей, — заверил О'Тулл.

— Тогда не будете ли вы так добры подсказать мне, какой сегодня день?

На этот раз ответом ему был хохот Фланна О'Тулла — вполне добродушный.

— Видишь, к чему приводит дружба с чудаками вроде Джонса, — утирая слезы, проговорил он. — Можно потерять счет времени. Сегодня вторник, точнее самое начало среды. Что, эти мозгогрызы еще не отстали от тебя?

— Нет, я в порядке, — ответил Взлетающий Орел. — А что за человек этот Джонс?

Несколько секунд Фланн О'Тулл беззвучно открывал и закрывал рот, потом грохнул так, что у слушателей едва не полопались барабанные перепонки:

— Я как раз вспомнил одну шутку на эту тему, мистер Орел, — сообщил он, успокоившись. — Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты. А твой друг Виргилий Джонс — известный дурачок. Пей, мистер Орел, и забудь о том, что было.

Взлетающий Орел почувствовал невыносимые головокружение и тошноту; виной тому, возможно, были выпитое картофельное виски и усталость.

— Мне нужно на воздух, — прошептал он и, не дожидаясь ответа, направился к двери — грязное пугало с пером в спутанных волосах, похожих на паклю. Лица расступились перед ним и пропустили его. Питейный зал вокруг него колыхался в тумане.

Фланн О'Тулл и Долорес О'Тулл в постели. Он в стельку пьян, она, широко раскрыв глаза, тянется к нему. Сквозь сон, Фланн Наполеон О'Тулл хрипит в ответ:

— Не сегодня, Жозефина.

— Долорес, — оскорбленно поправляет она и отворачивается.

Вспоминая об этом, О'Тулл раздавливает в кулаке стакан.

Взлетающий Орел не успел еще добраться до выхода, а Эльфрида Грибб уже решила, что ей делать; ее изящные челюсти были крепко сжаты. Взвинченная, полная решимости, она дожидалась появления незнакомца.

С трудом выбравшись из бара, незнакомец тут же привалился спиной к стене. Его голова бессильно моталась из стороны в сторону — это был человек в последней степени физического и морального истощения. Как он грязен, подумала Эльфрида Грибб. И как оборван.

— Сэр, — подала она голос, вложив в него как можно больше твердости.

Голова Взлетающего Орла повернулась в ее сторону. Женщина… красивая женщина, очень красивая… ах, да, она ехала на ослице… Она чего-то хочет от него, но чего именно, не понять.

— Сэр, — настойчиво продолжала Эльфрида, — вам не стоит здесь оставаться.

— Что? — переспросил он.

— Вы пойдете со мной, — категорически заявила Эльфрида. — Если вы действительно решили обосноваться в К., то худшего начала вы придумать не могли. Мистер Джонс и это бесчеловечное… безжалостное избиение… Нет, сэр, вам следует уйти со мной. У нас — у нас с мужем — есть специальная комната для гостей, она будет в вашем полном распоряжении. Неужели мысль переночевать на чистых простынях вас не соблазняет? От себя обещаю вам отличный ужин. Пойдемте со мной, сэр, не стоит сомневаться. Граф Черкасов — наш сосед и хороший друг. Граф высоко ценит мнение моего мужа. Уверена, это лучшее, что можно придумать в теперешней ситуации. Так что поторопитесь, сэр.

Прекрасная женщина предлагает ему свое гостеприимство, понял Взлетающий Орел. О причинах, побудивших ее к этому, он не ведал и, естественно, понятия не имел о причинах добросердечия миссис Эльфриды, но согласился сразу, так как очень устал и сил на размышления и сомнения у него не осталось. Ясно было одно — неизвестная благодетельница значительно миловиднее хозяйки прибрежной хижины, Долорес, поэтому предложение казалось вполне недвусмысленным. Даже несмотря на то, что слово «муж» он расслышал очень отчетливо.

Взлетающий Орел с усилием отлепился от стенки.

— Взлетающий Орел, — шепотом представился он.

— Какой вы смешной, мистер Орел, — простите ради Бога! — радостно защебетала миссис Эльфрида. — Вам необходимо отдохнуть, сон творит чудеса! Меня зовут миссис Эльфрида Грибб. Мой муж, мистер Игнатиус Грибб, — философ.

— В таком случае я, — попробовал шутить Взлетающий Орел, — явлюсь к нему в качестве философского камня.

Он через силу улыбнулся.

— К чему так принижать себя? — в тон ему воскликнула миссис Эльфрида. — Я уверена, что после хорошего отдыха вам по плечу окажется нечто гораздо большее, чем заурядное превращение металлов в золото. А теперь давайте не будем больше здесь задерживаться.

— Я… пожалуйста, помогите мне.

Опираясь о плечо миссис Грибб, он нетвердыми шагами добрался до ослицы; не без труда они вдвоем оседлали животное — миссис Грибб впереди, Взлетающий Орел сзади; стуча подковами по Дороге Камня, ослица повезла их в то место, о котором Взлетающий Орел мечтал с самого начала этого тяжелого дня, — домой.

Не успели они добраться до Дома Взрастающего Сына, как Взлетающий Орел уснул, положив голову на плечо миссис Эльфриде и крепко обхватив ее руками за талию, чтобы не упасть. Боже мой, говорила себе Эльфрида Грибб, вот это настоящее приключение.