Граф пристально посмотрел на друга и устало прислонился к широкому плечу Макса.
— Я начинаю сходить с ума. Черно-белые изображения не происходивших со мной событий приходят все чаще. У меня совсем не осталось времени, а мы так и не придумали выход.
Макс обнял друга за плечи и молча ждал продолжения. Он знал, что это не самое главное, что убивает его последние полгода. Кристоф помолчал.
— Я боюсь, что больше никогда не увижу Диану. Или что хуже, увижу и не узнаю! Последний наш разговор был о тебе, я злился на нее, а она на меня. Я не хочу, чтобы ее последним воспоминанием обо мне была злость.
Макс поцеловал его в висок.
— Вряд ли тебя это утешит, но принцесса на тебя не злилась. Она была очень грустной в тот день и когда ты уходил, мы оба смотрели тебе вслед. Ты даже не обернулся. А потом она улыбнулась и сказала, что свои крылья ты хранишь в шкафу.
Кристоф обхватил голову руками и старался дышать глубоко и ровно. Макс как ребенка гладил его по широкой спине.
— Ты ведь знаешь, что она по-настоящему любит тебя? Что ты молчишь? — Спросил он, даже не надеясь получить ответ.
— Я сделал все, чтобы оттолкнуть ее. Искоренить ее увлеченность мной. Я хотел сделать все правильно. Так, как лучше для нее, и я надеялся, что у меня получилось. С тобой ведь получилось? А сейчас ты говоришь, что даже когда я злился на нее, она говорила про мои крылья в шкафу! Почему мои безупречные планы никогда не срабатывают с ней? Почему?
— Не знаю, хорошо этот или плохо, но хочу сказать тебе кое-что. Твои гениальные планы не срабатывают совсем или срабатывают совсем не так, как ты задумал, только в одном единственном случае. — Кристоф поднял на него ставшие черной бездной глаза. — Когда они направлены на людей, которые действительно любят тебя и к которым неравнодушен ты. Чтобы ты ни наговорил ей, чтобы ни сделал — все это было бесполезно. Я видел, как она смотрела на тебя, когда ты уходил. Как грустила и беспокоилась, когда рассказывала о тебе. И меня Диана спасла только для того, чтобы я смог помочь тебе в случае необходимости. На свой замок в тот момент ей было глубоко плевать. Я прекрасно умел убивать и защищать, а не управлять кем или чем-либо. Впрочем, ты в этом быстро убедился сам.
— Я просто хотел, чтобы она была счастлива. Вот и все.
— А вдруг ее счастье только рядом с тобой? Ты об этом подумал?
— Я даже мечтать об этом не смею. Это порождает несбыточные надежды. Все это время я искал выход, хотя бы намек, но ничего не нашел. Ничего. Я больше не могу бороться, у меня не осталось ни сил, ни времени. Я хочу просто попрощаться с ней, прежде чем моя личность растворится в написанном Атосе.
— Перестань так говорить! — Макс опустился перед ним на колено, обхватил его голову руками и уперся своим лбом в его.
— Я не позволю тебе сдаться. Даже если мне придется связать тебя и посадить под замок. Я обещал ей, что с тобой все будет в порядке. Это единственное, о чем она попросила меня, прежде чем ушла. Больше ничего, понимаешь? Только ты. Ради нее мы должны придумать выход. Пойми же, наконец, Диана любит тебя, и ты ничего не сможешь с этим поделать. Только попробовать сделать ее счастливой.
— Мое время истекло, Макс. Я уже ничего не успею сделать, даже если бы захотел. Но я рад, что ты рассказал мне о своих наблюдениях, братишка. И о крыльях.
— А ты действительно хранишь их в шкафу?
Кристоф слабо улыбнулся:
— Нет, она забрала их себе, когда я в первый раз спас ей жизнь. Макс, ты иди, готовься к маскараду, а мне надо подумать. И не заходи ко мне до вечера, я знаю, ты очень переживаешь за меня, когда я выпускаю Темного, но сейчас мне это просто необходимо.
Кристоф подождал, пока недовольный Макс выйдет за дверь, закрыл ее изнутри, положил рядом с собой пачку бумаги, ручку. Написал на первом листке список вопросов. Глубоко вздохнул, щелкнул внутренним выключателем и принялся за работу.
Макс беспокойно мерил шагами кабинет. Слава Богу, камера, которую он успел запустить в спальню друга до своего ухода, отлично работала, и он видел все, что происходит в помещении. Князь панически боялся оставлять Кристофа с выключенными чувствами и эмоциями одного. Если в таком состоянии его гениальные мозги решат, что лучший выход из положения это самоубийство, то выполнят это незамедлительно. Поэтому в данный момент вместо того, чтобы готовиться к празднику и радоваться жизни, он внимательно читал записи, которые делал его друг. Одной из особенностей выхода из этого состояния было то, что граф уничтожал все бумаги, оставляя все только у себя в голове. Слава Богу, пока никаких самоубийственных выводов не было. Наоборот, появилась пара интересных ходов, которые могли бы привести хоть к каким-то результатам. Он этим займется, пока Кристоф будет не в себе. Подсматривать за другом давно уже вошло в привычку и не вызывало никаких угрызений совести, слишком плох был граф.
Худшее было по ночам, когда Кристоф холодел в его руках или стонал сквозь зубы от невыносимой боли. Граф обвивался вокруг него, стараясь быть как можно ближе, и сердце князя под его щекой обливалось кровью. Но самое страшное было, когда Темный открывал абсолютно черные глаза и смотрел на него с таким жутким вселенским одиночеством во взгляде, что Макс начинал болтать не переставая, посылая ему всю свою любовь и преданность до тех пор, пока черная бездна в глазах Кристофа не начинала улыбаться и не сменялась серым. Макс встряхнул головой, прогоняя ужасные воспоминания и собрался. Сегодня он вытащит друга на эту дурацкую вечеринку, чего бы это ему ни стоило, тем более, что отмечать свой день рождения тот отказался наотрез.
Лос-Анджелес, особняк «Аlma del viento», 14 июля 2007 г
Полгода. Полгода прошло с того вечера, когда Диана последний раз говорила с Кристофом, оставив его на попечение Макса. Когда она вернулась в тот день домой, Холт уже ждал ее. Слабые попытки защитить себя были проигнорированы, а Создатель пришел в такую ярость, что Диана впервые со времени их знакомства поняла, что злить Высших нельзя ни при каких обстоятельствах. Он заставлял ее почти умирать, выворачивая наизнанку, до тех пор, пока она до конца не осознала последствия своего поступка как для нее, так и для Создателя.
От пребывавшего в холодном бешенстве Профессора ее спас Доминик, бесцеремонно выгнав его из дома. Как ни странно, Создатель его услышал и исчез, заставив дать обещание в течение года даже близко не подходить к Отражениям. Целую неделю Диана приходила в себя, отогреваясь в объятиях Дома. Он был таким любящим, понимающим и необходимым ей, что ее любовь к нему напомнила о себе с новой силой, и она запуталась окончательно.
Беспощадно логичные выкладки Создателя, доказавшего что ничто не сможет спасти виконта от превращения в Атоса, отказ от нее Кристофа, так и не признавшегося в своей любви к ней, близость такого любимого и замечательного Доминика заставили Диану усомниться в своих решениях. Может быть, виконт был прав и она просто по детски влюбилась в него, и со временем это пройдет? Может, ей действительно лучше больше не пытаться добиться его любви? Но одна только мысль об этом заставляла ее в негодовании сжимать кулаки.
Тем не менее, впереди ее ждал целый год без ее любимого Отражения и нужно было как следует подумать, как прожить его так, чтобы не скучать по виконту слишком сильно, а заодно попробовать последовать его совету жить счастливо в Реальном мире без него. Стойкое ощущение, что из этого ничего не выйдет, Диана игнорировала с упорством берсерка. На целых два месяца она сумела запереть все мысли о лучшем друге в самую дальнюю комнату своего сознания и обратила все свое внимание на Доминика. Как она и предполагала, любить его было безумно легко и просто, ведь он был по настоящему хорошим и замечательным человеком. Веселым, умным, добродушным и сексуальным- все, о чем только можно было мечтать, включая его безусловную и искреннюю любовь к ней.
Вот только заноза в ее сердце никак не хотела исчезать, каждое утро заставляя вспоминать о виконте и проверять надежность замков на ее чувствах к нему. Диана боролась с ними с завидным упорством тем более, что теперь рядом всегда был Доминик, и иногда ей казалось, что она справилась и любовь к Кристофу померкла. Но стоило ей заметить в толпе высокого широкоплечего темноволосого мужчину или на секунду ослабить постоянный контроль, как все возвращалось на круги своя.
