Гери Спини не долго думал над ответом.

— Они скажут, и это будет справедливо: этот кардинал — прожженный хитрец, и мы больше ничего не желаем о нем знать! Я боюсь только одного, мессер Камбио: кардинал да Прато никогда не напишет таких писем!

Камбио да Сесто выразительно посмотрел в глаза своему гостю:

— Совершенно верно, и поэтому такие письма должны быть написаны другим!

— Ах вот оно что… теперь я понимаю! И для написания этих писем выбрали… меня?

— Да. У вас прекрасный почерк, и, кроме того, вы умеете, как мне сказали, подделывать руку других.

— Это вообще-то верно.

— Итак, вы готовы проявить себя настоящим гвельфом и взяться за выполнение этой задачи? Или же вас мучают сомнения? Во всяком случае, как вам наверняка известно, чтобы добиться серьезной цели, нужно использовать любые виды оружия, в том числе и отравленного!

Юноша невозмутимо ответил:

— Я уже раньше вам сказал, что во мне вы не обманетесь. Сомнения, о которых вы упомянули, меня не мучают. Впрочем, мессер Камбио, вы — купец и я — купец, а деловые люди, как вы знаете, не заключают необдуманных сделок. Они рассчитывают на то, что их услуги будут оплачены.

— Совершенно верно. И сколько же вы хотите получить за ваши услуги? Я предлагаю вам пять тысяч гульденов — неплохая сумма, не правда ли?

— Вы оскорбляете меня, мессер Камбио! За услугу, которую я готов оказать нашей партии, я не хочу получать деньгами!

— А чем же еще?

— Небольшой ответной услугой, мессер Камбио! Я хотел бы просить у вас руки вашей дочери Лючии!

Камбио да Сесто нахмурился. Сватовство в подобных обстоятельствах он не мог рассматривать иначе как наглость, бесстыдство. Но, к сожалению, сказать об этом прожженному парню он не мог. Сейчас у него в руках все карты; если он теперь выдаст тонко задуманный план — все пропало. Камбио да Сесто не оставалось ничего другого, как не говорить ему ни «да» ни «нет», давая неопределенные, ни к чему не обязывающие обещания.

— Я несколько удивлен вашим предложением, мой юный друг. Разве моя дочь любит вас?

— Пока нет, мессер Камбио. Я считал бы недостойным завязывать любовную интрижку с молодой девушкой за спиной ее родителей, даже если этой девушке, как Лючии, уже восемнадцать лет.

— Весьма похвально с вашей стороны!

— Лучше я прежде откровенно поговорю с ее отцом и попрошу его дать согласие.

— Не знаю, дорогой Гери, известно ли вам, что в мою дочь уже был влюблен некий молодой человек и, по всей вероятности, он продолжает ее любить.

Уверенный в себе юноша сделал пренебрежительный жест.

— Ну, Арнольфо Альберти для меня — несерьезный соперник!

— Не переоценивайте свои возможности, имейте в виду: когда обрушился мост, он спас ей жизнь!

— Если даже так, она видит в нем только черта.

Камбио медленно наливался злостью. Его бедная дочь, которую он искренне любил, хотя она и не всегда разделяла его взгляды, должна была стать объектом политических махинаций. Этот молодой человек собирался воспользоваться шоком, вызванным случившимся несчастьем, чтобы заполучить ее для себя! Ну и субъект! И такому Камбио целиком и полностью доверился!

— Прежде всего я, разумеется, намерен знать, согласна ли Лючия стать вашей женой! Дайте ей немного времени пережить тяжкое потрясение, происшедшее первого мая, и тогда я охотно стану вашим сватом.

Это заверение удовлетворило Гери Спини.

— А теперь перейдем к письмам, которые нужно составить, завтра они должны быть отправлены с посыльным.

Неделю спустя, когда выяснилось, что по призыву кардинала да Прато гибеллины прибыли из Романьи уже в Муджелло, возникло большое возбуждение.

— Как, — недоумевали флорентийцы, — этот хитрец кардинал в такой трусливой, недостойной манере призывает наших противников, чтобы причинить нам зло? Но он явно просчитался!

Даже друзья кардинала, которые искренне приветствовали его миротворческую деятельность, были в высшей степени поражены. Можно ли было до такой степени обмануться в высоком иерархе? Некоторые, сомневающиеся в подлинности писем, решили лично отправиться к мессеру Никколо и просить у него объяснений. Кардинал был возмущен и испуган. Никогда ему не приходило в голову совершать такое Иудино дело — эти письма не что иное, как грубая фальшивка! Обрадованные и успокоенные этим разъяснением сторонники прелата разошлись по домам, рассказывая, что кардинал совершенно невиновен. Но их только подняли на смех: теперь вдруг письма оказались фальшивыми — скажите об этом кому-нибудь другому!

Все эти будоражащие новости ничуть не волновали Лючию. Она молчком, безропотно выполняла домашние дела в материнском доме, все время думая при этом о своем. Она все больше осознавала, как жестоко обошлась со славным Арнольфо, который всегда был так добр с нею и даже спас ей жизнь. А ее благодарность заключалась в том, что она избегала своего спасителя, проявляя к нему безразличие! Но — и Матерь Божья была тому свидетельницей — вины Лючии в том, что она казалась такой бессердечной и неблагодарной, тут не было! Во сне и наяву ей постоянно виделась мерзкая дьявольская рожа, которая обезобразила ее спасителя в тот ужасный день!

До сих пор серу Камбио удавалось оттягивать на неопределенное время разговор с дочерью о сватовстве молодого Спини.

Но после большого успеха жених больше не желал довольствоваться неопределенными обещаниями.

— Лючия, — сказала как-то мать, — я должна что-то сказать тебе. Кое-кто просит твоей руки.

Погруженная в свои мысли, девушка испуганно посмотрела на мать:

— Кто же? Уж, верно, не Арнольфо?

— Нет, не он. Молодой Гери Спини говорил с твоим отцом. Он хочет взять тебя в жены.

— Какое мне дело до Спини! Я не люблю этого человека!

— Ну, ну, не нужно быть такой высокомерной! Именно этот Гери Спини оказал твоему отцу и черным гвельфам большую услугу.

Лючия вздохнула. Что ей до всех этих политических козней! Счастье покинуло ее сердце и, наверное, никогда уже не вернется!

В конце концов влюбленному Гери Спини удалось застать Лючию в родительском доме одну, причем, как он уверял ее, совершенно случайно.

Напустив на себя таинственность и приняв многозначительный вид, он сказал:

— Я должен открыть вам одну тайну, божественная! Разве вам не любопытно узнать, о чем идет речь?

— Нет, — холодно ответила купеческая дочь.

— О, моя тайна дорогого стоит! — набивал цену Гери.

— В таком случае вам следует хранить ее особенно тщательно и не рассказывать кому попало.

Самодовольный юноша почувствовал себя глубоко уязвленным.

— Вам не следует так пренебрежительно обращаться с преданным другом и помощником вашего отца, прекрасная Лючия!

— Если вы оказали услугу моему отцу, мне нет до этого никакого дела. Мой отец привык щедро расплачиваться за услуги, которые ему оказывают.

— За то, что я для него сделал, рассчитаться деньгами вообще невозможно, высокочтимая Лючия!

— Кажется, скромность — не лучшее из ваших достоинств!

— Видите ли, я написал для вашего отца фальшивые письма. Подпись его высокопреосвященства кардинала Никколо да Прато я подделал, и в результате его миссия во Флоренции закончилась провалом.

На щеках Лючии вспыхнул гневный румянец, а темные глаза округлились.

— Вы подделали письма? Вы выставили достойнейшего служителя Церкви проходимцем, мошенником? Негодяй!

Но Гери это оскорбление ничуть не смутило. Он только насмешливо улыбнулся:

— Конечно, это сделал я! Но сделал по поручению вашего отца!

— Это ложь!

— О нет, прекрасная сеньорита, это так же верно, как солнечный луч, который играет сейчас в ваших замечательных волосах, а плата за мою услугу — ты, дитя мое!

Сгорая от желания, Гери попытался обнять и поцеловать девушку, которую гнев сделал еще привлекательнее, но она так сильно оттолкнула его, что он зашатался и едва устоял на ногах. Прежде чем он успел оправиться от неожиданности, Лючии в комнате уже не было. Отвергнутый влюбленный поспешил покинуть место своего поражения.