Я нахмурился. Направление размышлений было интересным.

— Как что?

— Ну… — сказала она, — если кто-то легко и быстро начинает злиться и склонен к драке, ты подсвечиваешь эту часть его личности. Ты делаешь это значительнее, чем оно было бы без вмешательства. Если кто-то склонен к политическим маневрам для получения выигрыша от ситуации, ты выводишь это на первый план его личности. Если кто-то питается завистью, ты высвечиваешь прожектором эти его мысли, его эмоции, чтобы сподвигнуть его на действия.

Я думал об этом секунду.

— Я бы сделала это так, — сказала Молли спокойно, опуская глаза.

Я смотрел на молодую девушку, которую обучал. Когда я видел Молли, я всегда видел ее улыбку, ее чувство юмора, ее юность и ее радость. Она была дочерью моего лучшего друга. Я знал ее семью и часто был гостем в их доме. Я видел свою ученицу, как она прилагала усилия для обучения, видел ее расстройства, и ее триумфы.

Я никогда, до этого момента, не думал о ней как о ком-то, кто мог стать очень, очень опасным человеком.

Я горько улыбнулся.

Кто первый бросит камень?

— Возможно, — сказал я. — Это одна из самых хреновых труднодоказуемых вещей.

Она кивнула.

— Но если кто-то все же собрался воспользоваться этим планом, то существует только один человек, который будет целью.

Я посмотрел на Люччио. Ее рот был приоткрыт, она спала. И пускала немного слюни. Это было смешно и восхитительно.

— Да, — сказала Молли. — Но она никогда не дала бы мне проверить. Ты знаешь почему.

— Не без основания, — сказал я.

На секунду подбородок Молли застыл в напряжении.

— Я знаю.

— Таким образом, ты решила проверить эту идею, пока все без сознания, — сказал я. — Тогда ты бы не попалась.

Она пожала плечами.

— Ты внушила себе, что делаешь правильные вещи, — сказал я. — Просто хотела взглянуть, раз и все.

Она закрыла глаза.

— Я просто… Гарри, что если она врет тебе? Если все это время она была с тобой только потому что не доверяла? Что, если она такая же, как Морган, но только тщательно скрывает это?

— Ты не знаешь о чем говоришь, — сказал я.

— Не знаю? — Она взглянула мне в глаза. — Кто ее ученик, Гарри? Кто сделал Моргана тем, кто он есть? Кого он боготворит больше всех и на кого старается быть похожим?

Секунду я просто сидел там.

Молли напала на проблему.

— Ты думаешь, она не знала, как Морган относился к тебе?

Я сделал глубокий вдох, после чего сказал.

— Да. Я так думаю.

Она покачала головой.

— Тебе лучше знать.

— Нет, — сказал я. — Я не знаю.

— Ты должен знать, — сказала она отчаянно. — Я не хочу позволить тебе пропасть вместе с Морганом. Я хочу знать.

Я смотрел на нее в течении минуты, потом очень тихо сказал.

— Я всегда чувствую, когда испытываю желание сделать что-то очень, очень неправильное. Я начинаю предложения с фраз типа: «Я никогда, никогда не делал бы этого, но…» или «Я знаю, что это не правильно, но…» Но все равно это означает, что я иду на попятную.

— Гарри, — начала Молли.

— Ты нарушила один из Законов Магии, Молли. Преднамеренно. При том, что знала — это может стоить тебе жизни. Даже при том, что знала — это может стоить жизни мне. — Я поднял голову и посмотрел на нее. — Блин-тарарам, детка. Я доверяю Анастасии Люччио, потому что так делают люди. Ты никогда не узнаешь наверняка, что кто-то думает о тебе. То, что они действительно чувствуют внутри.

— Но я могу…

— Нет, — сказал я мягко. — Даже гипномагия не скажет тебе всего. Мы не можем знать, что происходит внутри. Это то, для чего нужен разговор. Это то, для чего нужно доверие.

— Гарри, мне жа…

Я поднял руку.

— Не извиняйся. Может я один из тех, кто подведет тебя. Может мне стоило учить тебя лучше. — Я нежно гладил Мыша по голове, не глядя на нее. — На данный момент это не имеет значения. Погиб человек, потому что я пытался спасти жизнь Моргана. Томас может умереть. И теперь, если нам удастся спасти этого старого осла, он сообщит, что ты нарушила условия условно-досрочного освобождения. Совет убьет тебя. И меня.

Она смотрела на меня беспомощно.

— Я не хотела…

— Поймали с поличным, — сказал я. — Иисус Христос, детка. Я доверял тебе.

Она заплакала еще горше. Лицо ее было в полном беспорядке, голова склонилась.

— Если Морган умрет раньше времени, — сказал я, — начнутся проблемы, которые ты даже не можешь себе представить. И еще больше людей умрет. Я медленно встал. — Итак. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы сохранить ему жизнь.

Она кивнула, не поднимая глаз.

— У тебя есть выбор, Кузнечик. Ты можешь пойти со мной, зная, что тебя ждет. Или ты можешь уйти.

— Уйти? — прошептала она.

— Уйти, — сказал я. — Уходи сейчас. Беги столько, сколько сможешь. Блин-тарарам, похоже я в любом случае совершаю самоубийство. В этом случае все покатится к чертям собачьим, но Стражи будут слишком заняты, чтобы отправиться за тобой в погоню. Ты сможешь игнорировать все, что захочешь, делать все, что бы ты ни пожелала — до тех пор, пока тебя не поймают.

Она сцепила руки на животе. Ее трясло от рыданий.

Я положил свою руку ей на голову:

— Или ты можешь пойти со мной. И сделать то, что правильно. То, что имеет смысл.

Она посмотрела на меня вверх, ее красивое молодое лицо побледнело еще сильнее.

— Все умирают, милая, — сказал я очень тихо. — Все. Нет никакого «если». Есть только «когда». — Я дал ей время для обдумывания.

Когда ты умираешь, ты захочешь чувствовать стыд за то, что ты делал в жизни? Стыдиться жизненного предназначения?

Она смотрела в мои глаза минуты полторы, тишина прерывалась только звуком ее приглушенных рыданий. Потом ее голова качнулась в одиночном крохотном кивке.

— Я обещаю, что буду рядом, — сказал я. — Я не могу обещать ничего больше. Только то, что буду стоять рядом столько сколько нужно.

— Ладно, — прошептала она и склонилась ко мне.

На минуту я положил свою руку ей на волосы. Потом нежно сказал:

— У нас заканчивается время. Через несколько часов Стражи узнают, что Морган в Чикаго. Может быть они уже на пути сюда.

— Хорошо, — сказала она. — Ч-что нам нужно делать?

Я глубоко вздохнул.

— Помимо прочих вещей, я собираюсь попытаться наложить чары убежища.

Ее глаза расширились.

— Но… ты говорил, что такие вещи опасны, и только дурак будет рассматривать их как шанс.

— Я согласился помочь Дональду чудику Моргану, когда он появился у меня в дверях, — я вздохнул. — Я годен.

Она вытерла под глазами и под носом.

— Что делаю я?

— Возьми мой ритуальный ящик. Отнеси его в машину Мерфи, прижмитесь друг к другу снаружи.

— Ладно, — сказала Молли. Она развернулась, но задержалась и посмотрела на меня через плечо. — Гарри?

— Да?

— Я знаю, что это плохо, но…

Я резко взглянул на нее и нахмурился.

Она встряхнула головой и подняла руки вверх.

— Послушай меня. Я знаю, что это плохо, и больше я глядеть не буду, но… Я тебе клянусь. Я думаю, кто-то вмешался в мысли капитана Люччио. Я ставлю на это свою жизнь.

Я проигнорировал холодные мурашки, заплясавшие на моей спине.

— Может быть, уже поставила, — сказал я тихо. — И мою тоже. Иди за ящиком.

Молли заторопилась исполнять.

Я подождал, пока Молли не будет видеть Мыша. Большая собака села, мрачно сосредоточив на мне взгляд. Грива была спутана, выражение морды не совсем довольное, но движения были вполне свободными.

Мыш однажды был сбит водителем минивэна. Он встал, догнал его, и вернул должок. Собака Фу очень, очень крепкая. Я сомневался, что ему нужно медицинское вмешательство для восстановления, хотя я также был уверен, что это увеличило его скорость. Но я не мог быть полностью уверен, что ранение не было серьезнее, чем казалось.

Другими словами, дурацкая собака надула Молли и меня разом.

— Ты играл? — сказал я. — Чтобы посильнее задеть за живое Молли?