- Тогда почему ты продолжаешь заниматься этим? - спросил Лейтон, улыбка играла на его лице, по ней было понятно, что он уже знает ответ, но я наклонилась вперёд, потому что я не знала и частенько задавалась тем же вопросом.

- Потому, Лейтон, что, как ты хорошо знаешь, есть ещё одно, что мне нужно сделать, одно лишь, что меня волнует, одна последняя мечта, которую из меня не выбить, и я не уйду из этого ужасного бизнеса, пока не осуществлю её.

- Скажи ей, Ди, - попросил Лейтон с ухмылкой. - Скажи Фрэнни, что это.

Дина повернулась, глядя на меня из-под длинных ресниц.

- Почти у каждого актёра в его резюме есть то, чего у меня нет. И я не остановлюсь, пока не получу это.

- Что?

- Роль в сериале, которому подхожу на сто процентов, - она сделала глубокий вдох, сузила глаза и сказала медленно и осторожно. - Я не уйду, пока не получу роль в моём любимом сериале "Закон и порядок".

- А ты никогда не снималась в нём? - сказала я удивлённо. - Но ты же идеально подходишь для него.

- Знаю. У меня даже есть ирландские и итальянские корни. А кто знает полицейских и преступников лучше?

- Тогда почему? Ты не ходила на прослушивания или...?

- Иногда людей, которых знают по нелепейшему сериалу за последнее десятилетие о говорящих животных, не воспринимают в серьёз.

- Но это было восемь лет назад, - возмущённо сказала я.

- Забавный факт об этом бизнесе, - сказала она слегка грустно. - Сложно предугадать наперёд, что забудется, а что запомниться.

В конечно итоге, мы втроём в числе последних пошатываясь вышли из бара. Мы встали треугольником на 46-ой улице, точно так же, как в баре: Дина и я друг напротив друга, а Лейтон посередине. Я поняла, что слегка покачиваюсь. Воздух был холодным, но теперь уже не настолько. Я ощутила головокружение.

- Я люблю вас, ребята, - сказала я, едва сдерживая слёзы, и крепко обняла Дину.

- Вау. Ты не умеешь пить, да? - спросила она, обнимая меня в ответ.

- Ну, я тоже люблю вас, ребята, - сказал Лейтон. - Дина, моя единственная и неповторимая, пошли домой.

- Уже поздно, дорогая, - сказала Дина мне. - Ты возьмёшь такси, да?

Ехать на метро до Бруклина так поздно может быть опасно. Мне следовало вызвать такси, она права, но мне было стыдно признаться ей, что у меня всего восемь долларов наличными, и, наверное, меньше двадцати долларов на банковском счете, так что я даже не могу воспользоваться банкоматом. Завтра ночью на работе в клубе я получу чаевые и крошечную зарплату, которые я тут же сниму в банкомате в самой гнусной части Пятой Авеню в Бруклине, который заберёт у меня почти четверть чека, чтобы тут же превратить его в наличность, но я не могу ждать семь дней, пока банк оплатит счёт, поскольку к этому времени счёт за электричество будет просрочен. Джейн, конечно, лучшая подруга, но неоплаченные счета злят её очень сильно.

Дина, не дожидаясь ответа, сунула мне в руку двадцатку и помахала такси.

- Вернёшь при случае. Созвонимся на неделе, хорошо? Расскажешь, как всё пройдёт.

Я устроилась на заднем сидении такси и помахала в окно Лейтону и Дине на прощание.

- Заранее сожалею о грядущем похмелье! - крикнул он, а Дина послала мне воздушный поцелуй.

Я дала водителю свой адрес и, поворчав о расстоянии до Бруклина, он, наконец, согласился отвезти меня, и мы понеслись по Девятой Авеню. Неоновые знаки, которые иногда светят слишком резко и печально, теперь казались тёплыми и дружелюбными. Сегодня вечером они весело подмигивали мне, почти в унисон, как на празднике, давая мне понять, что рады, что я решила остаться.

Я вернулась домой и начала взбираться по скрипучей лестнице, стараясь вести себя, как можно тише, чтобы не побеспокоить никого, но потом вспомнила, что в доме только мы с Дэном, поскольку Джейн работает сегодня ночью. Но я всё равно сняла обувь в гостиной, чтобы не мешать соседям внизу, прошла через кухню и зависла перед дверью Дэна. Я приложила к ней ухо, задаваясь вопросом, спит он или нет. Я надеялась, что не спит. Я не хочу ещё идти спать. Я хочу поделиться новостями.

Дверь распахнулась, словно он услышал мои мысли, и я едва успела отпрыгнуть, чтобы избежать удара по лицу.

Но это был не Дэн. В проёме, в черепаховой ленте и розовом махровом халате с зелёной отделкой, который всегда висел на двери ванной Дэна, стояла Эверетт.

Она ахнула.

- О, боже мой! - сказала она, прикладывая руку к голове, и в какой-то момент я подумала, что она собирается упасть в обморок.

- Извини, это всего лишь я, - сказала я, пытаясь, не выглядеть, как человек, чьё ухо только что прижималось к двери спальни.

Я улыбалась Эверетт, но моё сердце ухнуло вниз. Должно быть, я не заметила её сумку Шанель на обычном месте на столе в гостиной. Она была сделана из тёмно-синей стёганной кожи с золотой цепью, заменяющий ремешок. Она говорила, что это подарок от родителей по случаю выпуска из колледжа. Обычно Эверетт оставляет её на столе, при чём всегда кладёт на тканевую салфетку. Я очарована сумкой, поскольку это самая дорогая вещь, которую я когда-либо видела вблизи, но салфетка всегда беспокоит меня, как будто она думает, что наша уборка не соответствует её стандартам.

И всё же Эверетт была очень милой, и мне хотелось, чтобы она чувствовала себя здесь желанный гостем. У неё были апартаменты на Манхеттене, и она почти никогда не оставалась в Бруклине, поскольку ей нужно каждый день быть рано утром на работе в городе.

- Извини, - сказала я снова. - Я не разбудила вас?

- Господи, нет, - сказала Эверетт. - Дэн спит, как убитый, но, а у меня завтра важная встреча, так что я едва сомкнула глаза. Может быть, чаю?

Я не большой любить чая, и даже не знала, есть ли он в нашем практически всегда пустом шкафу. Очевидно, что Эверетт была тем человеком, который купил иностранную красную жестяную коробочку, которую она сейчас вытаскивала с верхней полки. Было интересно наблюдать, как она набирает листовой чай и заливает его кипятком из чайника. Меня заворожил такой простой способ заваривания с использованием неуклюжей ложки-фильтра, в которой находились чаинки, и брильянтовым обручальным кольцом, что блестело на её руке. Интересно, снимает ли она его, и если да, то кладёт ли на салфетку.

- Молоки или лимон? - спросила она.

- Эм, думаю, молоко.

Мы с Эверетт одного возраста, но её чопорная манера держаться заставили меня сесть прямо на диване, как будто я в гостях у старшего родственника, а не у себя в гостиной в Бруклине.

- Фрэнни, - она опустила повязку на глаза, а потом вернула её на место, убирая несуществующие выбившиеся волосинки. - Как продвигаются твои дела на актёрском поприще?

Я не знала, как объяснить Эверетт, чтобы она поняла. Да и что мне сказать? "О, хорошо, спасибо, сегодня всё прошло замечательно, но от этого мой главный страх, что я недостаточно хороша для этого дела, или, возможно, и никогда не стану таковой, никуда не исчез.

- О, хорошо, спасибо.

Мы сделали по глотку чая.

- Вся моя семья недавно ходила на "Призрак оперы", - сказала Эверетт. - Ты видела его?

- Нет.

- О, мюзикл замечательный. Такой волшебный! Там прямо с небес появляется гигантская люстра. Мы его обожаем.

Я представила, что я играю в этом мюзикле, и слышу, как люди говорят о люстре, как об их любимой части. Я не знала, что ответить. Потом я вспомнила, что Эверетт сказала, что у неё встреча завтра.

- А я только сегодня выяснила, что несколько агентов назначили мне встречу, - сказала я, пытаясь выстроить между нами мост.

- О, встречу! - сказала она, как некоторые люди говорят "О, мороженное!" или "О, бесплатные бриллианты!"

- Ага. Я собираюсь пойти на обе. На две встречи.

- Эм. Две встречи? По поводу работы? Это... это же хорошо, да?

- Да, я... я получила два приглашения на работу... на две встречи сегодня вечером. О них ещё нужно договориться.