- И самое смешное... (смеётся)... это... (задыхается, кашляет) ... сегодня даже не понедельник.

Она испустила вопль, который пронзил холодный ночной воздух, затем ударила меня по руке так, как бы игриво, а на самом деле настолько сильно, что моя рука хрустнула. У неё есть агент, у неё есть парень, она не падала сегодня вечером на сцене, не показывала своё плохо подобранное бельё публике, и я по непонятной причине разозлилась на неё.

- Настоящий?

- А? - спросила Пенелопа, по-прежнему немного задыхаясь.

- Куртка. Мех настоящий?

Это было подло. Но рука болела там, куда она ударила, и я была расстроена. Не думаю, что меня на самом деле волновало, из чего сделана её куртка. Если бы я обдумала этот вопрос, то сказала бы, что выступаю против курток из ещё недавно резвящихся кроликов, но я не тратила время на раздумья. Но даже если я задумаюсь над этим, и однажды решу, что абсолютно против того, чтобы носить мех животного, которое приносит пасхальную корзину маленьким детям, осуждать чей-то выбор не похоже на меня.

Лицо Пенелопы изменилось. Она посмотрела на куртку.

- Знаешь, - сказала она. - Настоящий. Я сама не была в этом уверена. Но она принадлежала моей маме, в общем, я выяснила, она винтажная...

Она замолчала и рассеянно провела пальцами по шелковистому белому воротнику. Когда она подняла глаза на Джеймса, он обвил её руками и слегка сжал.

Теперь я чувствовала себя ужасно. Хотела бы я, чтобы моя мама оставила что-нибудь, кроме непонятного наследия быть названной в честь героини истории Джей Ди Сэлинджера, которая не сделала ничего более примечательного, чем неохотно съела сандвич с куриным салатом, выпила стакан молока, а потом упала в обморок на плохом свидании с претенциозным парнем из колледжа. Хотела бы, чтобы у меня от неё осталось что-то, в чём есть смысл, что-то, что я бы могла надеть, или на что бы я могла смотреть, и вспоминать её. Но моя мама свернула не туда на дороге с односторонним движением, и после этого, отцу было сложно видеть её книги, голубые джинсы и белые хлопковые рубашки, поэтому он отдал всё. Откуда ему было знать, что через пятнадцать лет я буду стоять рядом с Пенелопой Шлотски и завидовать винтажной меховой курточке её матери?

Пенелопа была одета в куртку мёртвой матери, и я пыталась сделать заявление о том, что начало волновать меня лишь пять минут назад.

- Нет... я не то имела в виду... я не хотела сказать... Она твоей мамы? Так мило. Она оставила её тебе после того, как...?

Пенелопа наморщила свой обычно ровный лоб, но затем её глаза осветило понимание, и она откинула голову назад и засмеялась.

- О, ты думаешь, что...? О, чёрт, нет, моя мама не умерла. Она жива, здорова и, вероятнее всего, сейчас сидит в бассейне в своём многоквартирном доме. Она просто дала мне эту куртку надеть, потому что думает, что она придаёт мне голливудский лоск!

Я отдала Джеймсу шарф, нырнула в театр и побежала вниз по лестнице за пальто и сумкой. Актёрское фойе было уже почти пустым, но мне ещё нужно встретиться со Ставросом и результатами, и я боялась этого. Я абсолютно уверена, что профукала единственный за два года реальный шанс добиться чего-нибудь. Может быть, в следующем году будет ещё один показательный спектакль, но срок, который я себе установила, истечёт до этого, и я не собираюсь его нарушать. Я отказываюсь стать таким человеком, которым не может принять правду, не могут принять то, что происходит с ними.

Холодная рука схватила моё сердце, и рот открылся.

Может быть, я уже стала одной из них.

Может быть, я не могу принять правду, не могу принять то, что происходит со мной.

Может быть, я уже знаю, но не могу признаться себе в этом. Сколько мне ещё нужно ждать, пока я, наконец, не столкнусь лицом с фактами?

Может быть, уже достаточно доказательств, может быть, мне уже не нужно ждать результатов показательного спектакля, чтобы принять решение. Может быть, уже настало время.

Это откровение заставило мои руки вспотеть.

Я жила в Нью-Йорке два с половиной года. Я потратила слишком много времени, чтобы найти не особенно прибыльную работу официанткой и агента по рекламе, который нерегулярно отправляет меня на собеседования. И какую актёрскую работу я могла получить за несколько оставшихся месяцев, которая сказала бы мне, что именно этим я и хочу заниматься?

Театр был почти пуст. Настала моя очередь встретиться со Ставросом. Нельзя заставлять его ждать. Я сразу скажу ему о том, что собираюсь уйти, чтобы ему было легче признать, что это именно то, что мне нужно сделать. Может быть, он скажет, что планировал сказать, что не видит у меня будущего, и в любом случае он почувствует облегчение, что я сама осознала это.

Потом я позвоню отцу и скажу, что уезжаю из Нью-Йорка.

- Это правильный выбор, дорогая, - скажет он. - Теперь ты сможешь получить сертификат преподавателя.

Я представила, каким будет облегчением иметь настоящую работу. У меня будет регулярная зарплата, стол, телефон и факс. У меня будет компьютер, с которым, надеюсь, придёт и тот, кто сможет научить меня, как им пользоваться, и у меня будут люди, с которыми я буду ходить после работы выпить что-нибудь у «Беннигана», которые будут рассказывать про своих парней, детей и проекты, над которыми работают в гараже. Может быть, это будут друзья с работы, и я буду рассказывать, что я видела по телевизору прошлым вечером, и даже скажу:

- Знаете, а я когда-то пыталась статься актрисой.

Никто не станет винить меня в том, что я бросила это дело. Вероятнее всего, никто вообще ничего не скажет. Я буду нормальной, и, может быть, даже у меня всё будет хорошо. Может быть, в истории моей жизни написано, что у меня должна быть нормальная работа и нормальная жизнь, как у большинства людей. Я ошибалась, когда думала, что я другая. Я позвоню Кларку. Объявлю ему, что, наконец, решила выйти за него замуж, ведь все думали, что так в конечном итоге и произойдёт. Вообще-то. мне хочется позвонить ему прямо сейчас. Может быть, я куплю билет на самолёт в Чикаго, чтобы увидеться с ним завтра после смены. Сейчас мой запасной план выглядел очень привлекательно.

Я подумала о тех, с кем мне нужно попрощаться. Я буду скучать по отцу и странным образом по большому неуклюжему Дэну. Мне будет тяжело без Джейн, но Чикаго не так далеко.

Это правильное решение. Теперь я знаю.

Медленно я сделала последние несколько шагов по коридору к двери кабинета без окон, в заднем углу театра, который занимал Ставрос. Я сделал глубокий вдох и постучала три раза.

(Прощай, Нью-Йорк.)

Знаешь, Фрэнсис, ты действительно хорошо сегодня выступила. У тебя есть два приглашения на работу от двух уважаемых агентств, но я думаю, что тебе нужно позаниматься ещё одни год, а не начинать сейчас ходить по прослушиваниям. Это просто очень отличается от того, что мы делаем здесь, и у тебя могут развиться дурные привычки, так что, чтобы не случилось дальше, не прекращай тренироваться. Этот бизнес отнимет всю твою энергию, и занятия станут просто необходимостью. Тебе нужно всегда быть наполненной энергией. Ты так молода, а это бизнес, Боже, способен осушить кого-угодно. Я бы хотел, чтобы ты постаралась работать в театре, хоть и знаю, что может произойти иначе. Не забывай цели, которые ты ставила перед собой. Легко поддаться деньгам, но если ты не занимаешься работой, которая кормит не только тебя, но и зрителя, то таким образом, только способствуете проявлению худшего и в себе, и в обществе. Мы, как артисты, должны отражать состояние людей, это называется призвание, и не забывай, что у тебя есть настоящие способности, и ты одарённый комик, что может быть самый худшей ловушкой. Талант может заставить людей смеяться, но, не дай Бог, закончить в безрадостном и душе дробительном шоу, как в том, что с медсёстрами.

(Привет, Нью-Йорк!)

Первый человек, которого я заметила, когда вышла из театра, была Дина, которая курила с другими сокурсниками. Дина - старшая на курсе, возможно, ей было сорок или около того, и она была всё ещё известна, благодаря шоу, в котором играла в 80-х под названием "А вот и Пьер", которое я смотрела всё время, пока росла. Но она никогда не упоминала об этом, и я тоже. Она одна из моих лучших подруг на курсе, но иногда я задавалась вопросом, как она себя чувствует, перейдя из хитового тв-шоу в рекламу, которой в основном сейчас и занимается. Но не к такого рода рекламе, где она играет Дину Шеннон, бывшую звезду "А вот и Пьер", а такого, где она обычный актёр, притворяющийся, что предпочитает апельсиновый сок одного бренда другому.