Звёзд не наблюдалось. Луны тоже.

Интересно, как там Дед? Зябнет, поди. Дойти проведать, нешто? — заботливо подумал я и никуда не пошёл. Очень мне не хотелось начинать разборки сегодня. Похоже, мы и вправду теперь никуда не спешим.

И отложив точки над ё на завтра, я зачем-то запер дверь на крючок, гоня прочь грешную мысль: ну не упыри же они тут, в самом-то деле! Как там: пусть бабушка внучкину высосет кровь, и пусть там чего-то совет да любовь…

Бабушка!.. И Дедушка…

В горнице было гипнотически тихо. Только Лёлька поборматывала сквозь сон что-то несвязное.

Или всё же упыри? — припугнул я себя, карабкаясь на тёплую ещё печь. — А, ладно, утро вечера тщательнее…

Первое, что я увидел утром, выйдя на крыльцо — купол часовни. Шпиль его венчал не обращённый к востоку крест, но весело вертящийся на ветру блестючий флюгер. При ближайшем рассмотрении он оказался солнцем. Самодельным, медным солнышком с дюжиной лучей, загнутых в том же направлении, что и концы у свастики…

Вот оно, значит, как…

4. Дедушкины сказки

Лёлька ещё спала. Тимки тоже было не слыхать.

Ну и хорошо, подумал я. Аудитория для предстоящего разговора мне как раз не требовалась. Как говорится, слабонервных просим не беспокоиться. И — реплика из подкорки: да? и кто тут слабонервней тебя?.. А вот сейчас и проверим, заткнул я язвительную подкорку и шагнул с крыльца. Щас мы вас зороастристов на чистую-то воду выведем! Хотя при чём здесь зороастризм? Те огни жгут, а Солнцу — Солнцу все язычники поклонялись, включая наших. Только наши-то вроде без церквей обходились — кустиками… Чт

о-то тут не так…

Короче, настроен я был решительно. Правда, у Деда имелся фантастический козырь: очень уж мне курить хотелось. И под эту лавочку он со своей трубкой мог вертеть мной как ветер жестянкой над маковкой его штаб-квартиры.

Я не сделал и пары шагов от калитки, когда со стороны храма-чёрт-те-чему прогрохотал выстрел.

Уж не знаю, как именно выглядит летящая в твою сторону пуля, но реакция моя была мгновенной — тут же распластался на песке, успев сообразить, что дальше палить будут прицельно. И не ошибся: следующий выстрел сотряс воздух не сразу, секунд через пять. Но опять повезло, я всё ещё был жив…

Ах ты, Дед, слепая башка, или кто там с тобой!..

И кровь во мне на секунду встала: батюшки! а если он и впрямь не один? — упыри?.. Но, простите, а что мешало покончить с нами вчера? И вообще: зачем отстреливать нас теперь? Проще было прийти ночью с топориком и…

Я услыхал, как за спиной хлопнула дверь. Обернулся: Лёлька — в ночнушке до пят — выскочила на канонаду. Идеальная мишень.

— В дом! — заорал я страшным шёпотом.

— Чего это было? — она то ли не расслышала, то ли не разобрала спросонок.

— Марш назад! — и я по-пластунски завихлял в сторону палисадника.

Вместо же того, чтобы спастись, девонька кинулась ко мне, я сгрёб её уже одновременно с третьим бабахом и, как подумалось, закрыл собой от огня.

— Тебя ранили, да? — запричитала дурёха. — Куда?

— Да целый я. Ты когда слушаться будешь? Щас быстренько вскакивай и беги за забор, поняла?

— А это вообще кто?

— По ходу Дед…

— Так он же…

— Значит, видит маленько.

— А из чего?

— Из ружья, Лёль, из ружья. Показывал мне вчера.

— Ну и забрать надо было.

— Да вот не сообразил… Беги, говорю, а я за тобой…

Однако выходило, что насчёт зрения своего никудышного Дед не особенно врал: за церквушкой вновь раскатисто пророкотало и снова без малейшего для нас ущерба.

— Эй! — заорал я. — Илюха, или как тебя… Ты чего хочешь-то? Хорош дурака валять, словами скажи…

Вместо ответа из-за молельни появился Кобелина.

А за ним Тимур — с карабином в руке. Увидел нас и сложился пополам в диком хохоте:

— Эй, в окопе! Вылазьте, брататься будем!

— Стрелял кто? — крикнул я. — Ты, что ли?

— Ну а кто же!

— Зачем???

— Да идите, говорю, сюда, — и он медленно, как киношный коп, на которого наставили дюжину стволов, поднял оружие над головой и так же неторопливо положил его перед собой. — Моя твоя не стреляйт! Моя капитулирен!..

— Тима, я тя щас убью, понял? — взревела Лёлька и помчалась к брату.

Не понял я — на хи-хи её пробило или на ёрш твою медь. Я сам их щас! — и затрусил следом.

— Не убивайте меня, большой бгат и маленькая сестга, — продолжал глумиться племяш.

Но вид мой был до того грозен, что далее стрелок мешкать не решился, ухватил ружьецо и кинулся за угол. Пёс ушмыгнул следом. Я готов был просто растерзать обоих. То есть, всех троих, включая крышу…

Крыша тем временем, как ни в чём не бывало, восседал на своём троне-скамье и неспешно черпал из миски со вчерашним кондеем. Нашкодившие Кобелина с Тимуром расчётливо схоронились за него.

— А мы, Андрюх, тут тренируимси маненько, — пояснил Дед. — Тимошка-т вон заместо чаво да откеда цинку с пулями приволок и давай лупить…

— По нам???

— Да с какой стати по вам-то? Я по галкам стрелял.

В доказательство Кобелина пару раз хлобыснул хвостом, указав мордой на пару же уложенных рядком тушек.

— Вот гляди, — похвалился Тим и, вскинув карабин, прицелился в севшую на плетень птицу.

— В хлаз ея долби, — подбодрил наставник, смачно облизывая ложку.

— Ща… попробую, — прокряхтел стажёр и долбанул.

Лёлька вздрогнула, галку смело, и Кобелина ринулся за очередным трофеем.

— А?! — гаркнули Тим с Дедом в один голос, будто тот и вправду тоже чего увидал.

— Вильгельмы, блин, Телли, — выдохнул я. — Предупреждать надо… Дед! Зыбануть дай, что ли…

— Бяри пользовайся, — кивнул тот на трубку с кисетом. — Навовси бяри, бросать попробоваю…

— Благодарствую, — хмыкнул я, забирая подарок. — Передумаешь, скажи… И как его… хватит мне тут дурака валять.

— Ну, это ты уже визжал, — не сдержался Тимка.

— Щас ты у меня завизжишь, — устал я чего-то нынче от его подначек. — Диспозиция следующая. Ты, шпана, беги одевайся и насчёт поесть сообрази. А ты, киллер, карабин почисть, и чтоб без моего ведома никаких больше стрельб.

Тимур вздохнул, но спорить не стал.

— А мне можно попробовать? — попросила Лёлька.

— Потом как-нибудь, — уклонился я.

— Под его чутким, — уточнил Тим.

— Ну-у-у, — фыркнула она, совсем по-вчерашнему.

— Да не ну, а иди картошку жарь.

— Вот сам и жарь…

— Лёля! Нам с Дедом посекретничать надо.

— Да поняла я, поняла, — и пошла.

— Маршал победы! — буркнул задира, догоняя.

— Ну, чего, Дед, — наконец мы остались тет-а-тет, если не принимать в расчёт разлёгшегося в пыли пса: поторопился старик с выводами-то, не спешил Кобелина сменить старого хозяина на нового, — давай, что ли, серьёзно поговорим.

— Ну, давай-давай, — сказал он и протянул руку.

Я молча подал ему раскуренный чубучок. Каково оно, бросать, мы не хуже знали…

Далее стенографически: почему бабкина могилка без надгробья? — не успел, да и нету там никакого гроба, сказывал уж. Хорошо, а с какого ляду в горнице ни икон, ни лампады? — а накой. Тоже ладно, тогда что это за храм такой, коли поверх безобразие вместо креста? вы что тут, в бога не верите?

— В бога-т? Дык как же в яво не верить-та? Думай, чаво лапочешь!

— Тогда забожись, — вспомнил я Светку.

— Не понял.

— Ну, крест поцелуй. Ты вообще крест-то носишь?

— Тьфу-тьфу-тьфу, бох миловал…

— Нехристь, что ли?

— По-вашенскому выходит што да…

— Ну и кто ты такой, если в бога веришь, а не крещён? Не мусульманин же?

— Порты сымать долхо а то б показал я табе мусульмана. Хто-хто: человек! Божье сотворенье. Сообразно подобью как и всяк меж вас.

— Эт ты щас про которого из богов?

— А сколь их по-твоему-т? Два? Три? А мож усе семь? ай боле?.. Чудак ты Андрюх: бох — он бох и есть.

— Ну да. И Магомет его пророк…

— Ентва я не знаю хто там кому пророк. Мы мил человек семинариев не кончали. Но шта всяка козявка и люба травинка крухом от боха — ет табе вон и Кобелина подтвердит.