Мистер Уитфорд отнюдь не выказал себя льстецом — да и другом его вряд ли можно было назвать: он спокойно взирал на ее горе и даже не пытался ее утешить! А если бы попытался? При одной мысли о подобной возможности ее охватило негодование. И тем не менее она осуждала его за чрезмерную холодность, за слишком явную боязнь компрометировать себя неосторожным словом, за весь его тон, говорящий без слов: «Обо всем этом я догадывался и сам — но зачем вы обращаетесь ко мне? При чем здесь я?» И, наконец, было даже нечто оскорбительное в его совете — уяснить себе до конца, чего она хочет! О, она понимала, что он не имел намерения ее обидеть! Он просто-напросто обошелся с нею, как с девочкой. А из того, что он говорил о мисс Дейл, явствовало, что он ставит эту особу ей в пример.
«Я буду верна себе во что бы то ни стало, — твердила она в душе, обсуждая с Летицией маршрут предстоящей прогулки и восхищаясь изящным фасоном ее шляпы. — Если я изменю себе и примусь лицемерить, я погибла».
Сэр Уилоби рассыпался в сожалениях по поводу того, что деловая переписка лишает его удовольствия сопровождать дам. Услыхав, какой дорогой они вознамерились пойти, он сказал:
— В таком случае вам придется взять с собой лакея.
— В таком случае мы пойдем другой дорогой, — сказала Клара, и девушки отправились в путь.
— Сэра Уилоби всегда тревожит мысль о нашей беззащитности, — заметила мисс Дейл.
Клара взглянула на небо, по которому проплывали редкие тучи, и закрыла зонт.
— И тем самым он вселяет в нас робость, — сказала она.
Летиция насторожилась — тон, которым ее спутница произнесла последнюю реплику, отнюдь не предвещал уютной беседы о пустяках.
— Вы любите ходить пешком? — спросила она. Казалось, ей удалось набрести на безобидную тему.
— Люблю, — ответила Клара. — И пешком, и верхом ездить. Впрочем, я, пожалуй, предпочитаю ходить пешком. Только не всегда удается найти спутника.
— Через неделю мы потеряем мистера Уитфорда.
— А он уезжает? — небрежно отозвалась Клара.
— Да, и для меня это будет большой потерей, я ведь совсем не езжу верхом.
— А-а…
Нельзя сказать, чтобы реплики мисс Мидлтон оживляли беседу.
Летиция решила попытать какую-нибудь другую нейтральную тему.
— Вы не находите, что наша природа особенно выигрывает в такие дни, как сегодняшний? — спросила она.
— Вы имеете в виду английскую природу вообще или природу Паттерн-холла? Признаться, сама я так люблю горы, что плоские равнины меня мало трогают.
— Неужели вы назвали бы нашу местность плоской, мисс Мидлтон? Ведь здесь кругом холмы и пригорки и сколько угодно разнообразия: тут вам и лужайка, и речка, и рощица, удобные проезжие дороги и живописные проселки.
— Уж слишком все это живописно, на мой вкус. Конечно, смотреть на все это приятно, но жить я предпочла бы в более суровом краю. Я представляю себе, что можно очень даже привязаться к местности, лишенной красот, в ней есть что-то честное, и, как бы молоды вы ни были, она вас не обманет. А эти усадьбы и парки… Нет, мне больше по душе поля и луга.
— Да, но где еще можно совершать такие восхитительные прогулки? Эти зеленые тропинки, эти могучие деревья…
— Да, кабы в парки был открыт доступ всем!
— Разумеется, — произнесла мисс Дейл с некоторым удивлением в голосе.
— Всякие ограничения меня выводят из себя. Здесь, куда ни пойдешь, — заборы, ограды, изгороди. Мне пришлось бы лет десять попутешествовать по свету, прежде чем успокоиться и осесть в подобной крепости. Разумеется, я с удовольствием читаю поэтов, воспевающих роскошную английскую природу. Но я не уверена, что можно полюбить эту природу, не прибегая к помощи поэзии. Что бы вы сказали о человеке, если бы его нельзя было полюбить иначе, как вдохновившись поэтическим описанием его качеств?
— Сказала бы, что такой человек, как ни приятен он в близком общении, должно быть, выигрывает на расстоянии.
— Вот видите — вы сами знаете, насколько вы мудрее нас всех! Я так и думала.
Темные ресницы Летиции дрогнули — что хотела Клара этим сказать? Насколько она понимала, мисс Мидлтон усматривает ее мудрость в том, что она не выходит замуж.
У Клары между тем шевельнулось мрачное подозрение: должно быть, мисс Дейл был сделан соответствующий намек о ее, Клариной, «ревности».
— Вы знали мисс Дарэм? — спросила она…
— Не очень коротко, но знала.
— Как меня?
— Нет, меньше.
— Но вы с ней больше встречались, чем со мной.
— Да, но она держалась скрытно и замкнуто.
— Ах, мисс Дейл, мне так не хочется скрытничать с вами!
Легкая дрожь в голосе, которым Клара произнесла эти слова, заставила Летицию взглянуть на нее украдкой. По блеску ее глаз чувствовалось, что ей хочется выговориться до конца.
— Мисс Мидлтон, надеюсь, вы не дадите срубить хоть одно из этих благородных деревьев.
— А вы не считаете, что иной раз лучше прибегнуть к топору лесника, чем терпеть сухостой?
— Я не сомневаюсь, что ваше влияние будет огромно и что вы всегда будете его употреблять во благо.
— Мое влияние? Ах, мисс Дейл, не далее как сегодня я обратилась с просьбой, в которой мне отказали.
Выражение Клариного лица противоречило небрежному тону, каким она произнесла эти слова.
— С какой просьбой? — невольно вылетело у Летиции. И, прежде чем она успела извиниться за свой вопрос, Клара на него ответила:
— С просьбой о свободе.
— О чем?! — повторила Летиция, тоном выше и уже совсем с другим выражением. Она смотрела в упор на Клару, и та видела, как недоумение в ее глазах постепенно уступило место печальной уверенности и как ее лицо, на миг лишившись всякого выражения, вдруг как бы до краев переполнилось грустью.
— Да, мисс Дейл, я просила его освободить меня от моего слова.
— Вы?.. Сэра Уилоби?!
— Да, да, вам это кажется невероятным? Он мне отказал! Как видите, мое влияние равно нулю.
— Ах, мисс Мидлтон, это ужасно!
— Разумеется, ужасно, — когда тебя тащат и алтарю против воли!
— Ах, мисс Мидлтон!
— Что? Вы не согласны?
— Мне просто не верится, что вы это говорите всерьез.
— Неужели вы считаете меня способной шутить такими вещами? Для меня это не менее серьезно, чем для мыши, попавшей в мышеловку: я должна выбраться из нее во что бы то ни стало.
— Мы, очевидно, говорим о разных вещах, мисс Мидлтон. Я хочу сказать, что это был бы слишком чудовищный, слишком жестокий удар для сэра Уилоби. Ведь он вам предан всей душой.
— Он и мисс Дарэм был предан всей душой.
— То было другое: не так глубоко, и вообще совсем иначе.
— Да, я понимаю. В ту пору за ним все охотились. Впрочем, и сейчас за ним усиленно ухаживают — разве что чуть поменьше; он уже не так молод. Но я не потому вспомнила о мисс Дарэм. В этой истории меня удивляет то, что, раз вырвавшись на свободу, она очертя голову бросилась в другой брак! Вы способны это понять? Из тюрьмы — в тюрьму! Недаром мужчины удивляются нам, смеются над нами и даже, я бы сказала, нас презирают.
— Но, мисс Мидлтон, как это можно? Чтобы сэр Уилоби согласился на такую просьбу — да неужели вы в самом деле к нему обратились с такой просьбой?
— О да! Обратилась и еще раз обращусь! Я беру вину на себя, я просто его не стою, мисс Дейл. Так все и скажут, я знаю, и будут совершенно правы. Я и сама целиком на его стороне. Ему нужна совсем не такая жена, как я. Я в этом убедилась — к сожалению, слишком поздно. Следовательно, я и виновата во всем. И все, что обо мне станут говорить, будет истинной правдой. Но чтобы сохранить доброжелательный и непредубежденный взгляд на людей, а тем более на человека, которому я причинила столько горя, мне необходимо быть свободной.
— Покинуть человека такого благородства, — вздохнула Летиция.
— О, я готова подписаться под любым похвальным словом ему, — сказала Клара, в душе дивясь тому, как можно, зная сэра Уилоби так близко, как знала его Летиция, считать его благородным человеком. — Да, да, он держится с редким благородством, а ваше высокое мнение о нем — поверьте, я это говорю со всей искренностью и серьезностью, — доказывает, что он и в самом деле благородный человек.
