Судя по всему, Клара эту возможность не использовала.

— Вчера после полуночи, в гостиной, вы сделали предложение мисс Дейл. Разве не так?

Уилоби мгновенно представил себе, что Клара подкралась ночью к дверям гостиной и подслушала его беседу с Летицией.

— Разумеется, так — от имени старины Вернона, — сказал он с легкой усмешкой. — Ведь это, как вам известно, мое давнее желание. Они очень подходят друг к другу и только не хотят этого понять. Мы говорим, сэр, о Летиции Дейл и моем кузене Верноне Уитфорде.

— Прекрасно задумано, мой друг, и должен вам сказать, Уилоби, ваше терпение сделало бы честь любому супругу.

Уилоби ответил на этот комплимент поклоном и позволил себе выказать некоторые признаки утомления, подавив притворную зевоту.

— Единственная честь, какой я добиваюсь, — это сделаться супругом, — сказал он тоном человека, желающего положить конец утомительным спорам.

Клара была обескуражена: а что, как Кросджей ослышался, или полковник де Крей ошибся в своей догадке и Уилоби и вправду делал Летиции предложение от имени Вернона?

И только изумление и страх, появлявшиеся на лице Уилоби при каждом упоминании мисс Дейл, поддерживали в ней остатки надежды. Она была готова поклясться, что права в своей догадке, несмотря на то что все, казалось, свидетельствовало против нее. К несчастью, бесчисленные соображения деликатности (эти невидимые духи, витающие в гостиной над благовоспитанной девицей, поддерживающие ее шлейф, вплетающиеся в ее прическу, придающие мягкую гибкость ее голосу и нежный румянец щекам, вся эта доблестная лейб-гвардия, что служит ей одновременно щитом и стрелами для устрашения мужчины) мешали ей высказать чувства, ее переполнявшие, угрожая, если она откажется внять предостережениям своих хранителей, покинуть ее и оставить беззащитной. Не могла же она, как в благословенной мелодраме, направить указующий перст на Уилоби и, призвав в свидетели интуицию, обличить его в том, что он солгал и словом и действием? Она не могла даже выразить сомнение в его правдивости. А прибегнуть к слезам, надуться или сослаться на дурное настроение не позволяли ей правила хорошего тона, этого надежного укрытия всякой благовоспитанной дамы или девицы.

— Еще одну, последнюю, отсрочку, отец! — взмолилась она, с горечью сознавая, что только усугубляет создавшуюся вокруг нее путаницу. В мыслях ее промелькнуло видение отважного ангела, ниспосланного небом разрубить этот поистине гордиев узел, и — что тут скрывать? — сей ангел имел вполне земной облик. Она ослабла от борьбы и пала духом — а подобное состояние у молодых натур ведет к тому, что они окончательно теряют власть над своим безудержным воображением. Все настоятельнее звучал внутренний голос. «Что угодно, только не быть женой этого человека!» — твердил он.

— Никаких отсрочек! — воскликнул Уилоби, вкладывая в этот возглас всю душу.

— И я говорю то же самое: никаких отсрочек! — присоединился ее отец. — Вы превысили предоставленные вам полномочия, Клара Мидлтон.

— Ах, отец, мне так тяжело огорчать вас непослушанием!

— Не меня, а его! Ты обязана послушанием ему — у него и проси прощения. Мне надоели эти бесконечные препирательства, надоело вновь и вновь повторять свои приказания.

— А раз так и ваш отец препоручает вас мне, позвольте заявить свои права, — сказал Уилоби.

— И вы не повинны в вероломстве?

— Разумеется, нет, иначе как бы я смел заявлять свои права?

— Ну да, — подхватил доктор Мидлтон. — Разве сэр Уилоби осмелился бы протянуть тебе руку? Я не знаю, какого она отведала зелья, но, покуда к ней не возвратится разум, те, кого боги еще не покинули, должны ею руководить. Подумать только, что некогда — но к чему оглядываться на прошлое?.. Или то была симуляция и она только казалась благоразумнейшей из дочерей?.. Однако я счастлив видеть моего друга! Ваше появление, мистер Уитфорд, — что морская ванна и ужин на прибрежных камнях Трои после целого дня сражений и пыли.

Вернон присоединился к ним, не ожидая приглашения, — поступок, несвойственный его деликатной натуре, — обычно он никому не навязывал своего общества.

Судя по этому да по вопросительно-насмешливому выражению лица, которое он обратил к Уилоби, Клара поняла, что он несет ей помощь. На лбу его все время играли складки, как это бывает, когда человек борется с собственным изумлением и молча, про себя, смакует забавную новость.

— Вы не видели Кросджея, мистер Уитфорд? — спросила Клара.

— Да, я на него набрел. Все его косточки целы.

— Где же он спал?

— Да как будто на диване.

Она улыбнулась с облегчением: итак, Вернон в курсе событий.

Уилоби почел себя обязанным оправдать строгие меры, которые он применил к Кросджею.

— Мальчишка лгал: он вел двойную игру.

— За что следовало бы с ним расправиться на манер древних и прибегнуть к помощи розги, — сказал достопочтенный доктор.

— Я придерживаюсь иной системы, сэр. Я не мог бы подвергнуть другого такому наказанию, какого не в силах вынести сам.

— Вот так-то мы и лишаем молодое поколение преимуществ классического воспитания! Самое в нравственном смысле плодородное поле вы оставляете у юнцов невспаханным. Эх, да что там! Эта наша утонченность не что иное, как возврат к варварству. Бойтесь чрезмерной деликатности, когда сама природа недвусмысленно указует нам на вторые врата, через которые внедряются знания. Теперь, если не ошибаюсь, я волен наконец удалиться.

— Вернон извинит нас, если мы задержимся еще на две-три минуты.

— Ну нет, раз уж я поймал мистера Уитфорда, я его не выпущу.

— Я приду к вам в лабораторию, Вернон, — сказал Уилоби, небрежным кивком отпуская секретаря.

— Да, да, оставим их вдвоем, мистер Уитфорд! Они заняты освященным традицией спором относительно дня, когда должно свершиться таинство, которое, из уважения к стыдливости, мы не смеем назвать.

— Какого дня? — с простодушием деревенского жителя спросил Вернон.

— Великого дня, как это принято называть.

Окинув острым взглядом каждого поочередно, Вернон остановил его на Уилоби. Глаза его сияли, но от давешнего изумления в них не осталось и следа; они лучились чистым юмором и спокойно впитывали впечатления.

Уилоби сделал ему знак удалиться.

— Мистер Уитфорд, вы не видели мисс Дейл? — спросила Клара.

— Нет, — ответил он. — Она чем-то сильно расстроена.

— Уж не из-за Кросджея ли?

— Ах, — сказал Вернон, обращаясь к Уилоби. — Это был мастерский ход с вашей стороны — спрятать ключ от спальни Кросджея.

О, божественная ирония! Подхваченная ее волной, Клара блаженствовала. Уилоби попал впросак.

— Когда дело касается дисциплины, — сказал он, — я не привык шутить. Я не знал, что мисс Дейл подходила к дверям его комнаты.

— Надеюсь, что мисс Дейл все же меня примет, — сказала Клара. — У нас с ней общие взгляды во всем, что касается мальчика.

— Вы можете проведать мистера Дейла. У них как будто какие-то несогласия с дочерью, — сказал Вернон. — Она заперлась у себя в комнате.

— Увы, мистер Дейл разделяет участь многих отцов, — отозвался доктор Мидлтон.

— Он собирается наведаться к вам, Уилоби.

— Ко мне? — переспросил тот не без раздражения. Однако тут же поправился. — Разумеется, я буду ему рад, — сказал он, — хоть и предпочел бы видеть самого Кросджея.

— Если он может рассчитывать на ваше прощение, — сказала Клара.

— Я просил бы вас, Вернон, передать мистеру Дейлу и его дочери, что я готов выслушать мальчишку и что нет никакой необходимости мистеру Дейлу затрудняться.

— В чем же заключаются разногласия между мистером Дейлом и его дочерью, мистер Уитфорд? — спросила Клара.

Вернон сделал вид, будто вопрос этот его смутил. С рассеянным взглядом, который как бы блуждал вокруг Уилоби, причиняя тому больше неловкости, чем если бы на него смотрели в упор, Вернон ответил:

— Трудно сказать, мисс Мидлтон. Она как будто отказывается посвятить его в свои переживания.