Он осторожно закрыл «молнию» на сумке — под сдавленное хихиканье Люды и собирался сказать: «Давай в машину. Есть время довезти тебя до дому». Будто тяжёлая осенняя муха прикоснулась к его затылку и оставила на коже липкий грязный след. Олег оглянулся на чужой взгляд инстинктивно, хотя потом ругал себя: нужно было вести себя так, словно ничего не заметил или не почувствовал.

На площадке перед магазином в этот осенний вечер было достаточно света, чтобы узнать мужичонку со свинячьими глазками. Столкновение взглядами получилось очень сильное — оба не ожидали: Олег — увидеть пьянчужку, тот — что Олег обнаружит его. Но мужичонка оправился как-то сразу: ухмыльнулся Олегу, как знакомому, и пошёл к углу магазина уже не так быстро, как торопился мгновением раньше. Даже оглянулся, точно убедиться, что Олег всё ещё смотрит ему вслед.

«А спросить, кто такой! Догнать и спросить! И пусть попробует отвертеться — душу повытрясу!»

— Люда, подожди минутку в машине!

— Ты куда так вдруг?

— Знакомого встретил.

«Знакомый» замешкался на углу, ещё раз обернулся. У Олега мелькнуло беспокойное впечатление, что Пьяница проверяет, идут ли за ним. Олег добежал до угла, и только бег, из-за которого ему пришлось сделать крутой вираж на повороте, спас его от атаки совершенно незнакомого человека. Незнакомый парень в куртке понял, что поймать Олега на кулак не удалось, и быстро перестроился.

Его лица Олег в темноте торца дома не разглядел, но за незнакомцем переминался Пьяница и угадывался характерный силуэт женщины Рыбы. Но этот тип в куртке явно не Утопленник. Тот был крупный, рослый, а перед Олегом, насколько он смог разглядеть, стоял молодой поджарый… бульдог.

Пока преимуществами Олега были его рост и его умение драться. И если в пером он был уверен на все сто, то во втором… Олег легко ушёл от мелькнувшего кулака незнакомца и невольно втянул носом странный запах своего противника: чистый морозный воздух подчеркнул сладковатую прель, что-то очень знакомое — и пока неосознаваемо опасное.

После короткой череды атакующих ударов противника Олег сообразил, что парнишка нахватался боевых приёмов там и сям, скорее, от дружков, но драться на уровне настоящего боя он не умеет. Ему и не нужно, поскольку его основной целью стало, как смутно Олег догадывался, свалить противника и забить его. Для таких, как этот незнакомец, не существовало правила «лежачего не бьют». Наверное, он о нём и не подозревал.

Пьяница куда-то исчез. Здесь, позади магазина, во дворе жилого дома, нет ни одного фонаря. Единственное освещение — немногие желтоватые и голубоватые (смотрят телевизор?) окна. Поэтому в полутьме исчезнуть и вновь внезапно появиться не составляет проблемы.

Отбиваться Олегу надоело. Несмотря на темноту, он решился уложить противника носом в асфальт и допросить на тему «Чего это вы ко мне пристали?». А для начала неплохо было бы выманить парнишку ближе к свету.

Колени будто сами подломились — а он ещё не ощутил удара сзади по ногам. На голом инстинкте Олег, чтобы смягчить удар, почти одновременно с ним продолжил навязанное движение, бросаясь вперёд всем телом. В следующую секунду — ещё в полёте от удара — на слабой опоре ноги, едва коснувшейся асфальта, он извернулся, чтобы уйти от удара Кожаного и машинально взглянуть на того, кто за спиной.

Ещё через секунду чёрный, но реальный мир пропороли ослепительно-белые полосы, и местность стала походить на полуосвещённое помещение психованного театра: здесь кусочек дома появляется-пропадает, там постепенно прочерчивается воткнутая вовнутрь сияюще-серая дорога, выскакивают ребристые заборы, детский грибок над песочницей, газон, скамейки мусорный ящик — всё это едет, плывёт…

Сумасшедшее чёрно-белое кино продолжается, но уже со своими героями (а Олег слышит знакомый звук авто и, кажется, начинает соображать, что апокалиптический или театральный — что они там репетируют? Ад пустоты? — свет — это всего лишь мощные фары): торжествующе ощеренный рот Кожаного кривится в злобную гримасу досады; Рыба мелкими перебежками уходит во тьму; тень Пьяницы со здоровенной доской в руках пятится, пытаясь увернуться от режущих темноту световых полос; и, наконец, снова Кожаный — поворачивается спиной и не спеша, вразвалку уходит по белым дорожкам, словно после вечерней прогулки, а перед ним мерно мотается маятник тени.

Машина мягко качнулась рядом. Дверца открылась, и Люда сразу присела перед Олегом на корточки.

— Почему ты лежишь?! Они тебя ранили?! Встать можешь?..

— Изрядно ощипанный, но не побеждённый, — пробормотал Олег и, кряхтя, поднялся. — У тебя в твоём детстве была пластинка «Бременские музыканты»?

— Нет. Только мультик видела. — Люда всхлипнула. — Зашла за угол — ничего не вижу, слышу только сопение и, как в индийских фильмах, — бум! Бум! Чего не поделили?

— Кто их знает? Давай в машину.

Олег схватился за верх дверцы и неуверенно полуприсел. Боль есть, но терпимая. Уставившись в темноту, он начал раз за разом перебирать звенья событий, таких коротких… Взглянул на часы. Всего десять минут?! Он подавил изумление и «за шкирку» вернул себя к изучению боли.

Доска. Пьянице ничего не стоило шарахнуть свою жертву доской по голове. Но он ударил под колени. Убивать не хотел? Или ему не велели.

Кожаный. Есть один сомнительный момент в драке с ним. Что-то такое, ускользающее сейчас от памяти. Что-то, о чём он тогда машинально подумал. Олег представил коренастую фигуру, увидел полы расстёгнутой куртки, болтающиеся, как подрезанные крылья летучей мыши. Если бы Кожаный сбил его с ног… Именно так. Олег тогда решил, что неизвестный хочет забить его ногами. Но сейчас здорово засомневался. Пьяница ведь не убегая оглянулся — заманивая. А выпады Кожаного, которые Олег принимал за блоки, были слишком ленивы в сравнении с тем, как он стремительно упархивал — танцующей летучей мышью! — от резкого натиска Олега.

Проверяли? Предупреждали? Пугали? Выбор на догадки богатый.

— Олег! — нетерпеливо и с заметной дрожью в голосе позвала Люда.

Олег сел в машину, захлопнул дверцу. И никаких встреч на конечной остановке! Доставить Люду домой — и прямиком к Владу. «Начинаю понимать Юлю. Одни вопросы, предположения, отсутствие ясности… Пустота, не за что ухватиться. Даже видимости опоры…»

… Если забыть о точке в пространстве, смотрел он ей в глаза. Внимательно, будто ждал обещанной новости. Струхнувшая Юлька прошептала:

— Я… не понимаю.

— По-моему, ты его загипнотизировала, — тем же шёпотом ответил Алексей.

— Не может быть…

— Последние слова, которые ты ему сказала, были примерно такие: «Смотри мне прямо в глаза и отвечай!» Вот он и смотрит.

— Думаешь, ответит, если я спрошу?

— Попробуй.

Мелкая дрожь от ступней пробрала всё тело Юльки. Она почти с ужасом всматривалась в спокойного Влада и пыталась разобраться в мешанине вопросов, которые тревожили её. С которого же начать? Узнать-то хочется всё.

— Влад, ты будешь отвечать на мои вопросы?

— Да.

— Ты загипнотизирован?

— Нет.

— Тогда… почему ты будешь отвечать на мои вопросы?

— Ты Хозяйка.

— Ты хочешь сказать… — начала Юлька уточнять и остановилась. Память как-то неохотно и как-то со стороны подбросила часть сна: встревоженные её необъяснимым присутствием, Первый и Рыба нервничают, а Мотоциклист их успокаивает: «Местная Хозяйка». Она прикинула, как сформулировать вопрос, но не придумалось ничего, кроме простейшего: — Да, я Местная Хозяйка. Что ты знаешь обо мне?

— Ты имеешь доступ к безграничной силе, но почти не пользуешься ею.

— А что я делала, — слова Юлька подбирала тщательно, поэтому говорила медленно, — когда ты остановил меня… пощёчиной?

— Сворачивала время, уничтожая события последних дней.

— Сворачивала время! — заворожённо повторил Алексей.

— У этого действа могли быть… ну, нехорошие последствия?

— Я не разбираюсь в парадоксах времени. Из лежащих на поверхности предположений: могли погибнуть все мы сегодняшние — кроме тебя.