— Они играют, сынок.

— Нет, дрались, я сам видел.

— Может быть, они боролись? — спросила мама.

Семен посмотрел в окно и ничего не увидел, кроме далекого леса. О чем это он? О чемодане? Нет, он не стал бы разбазаривать такой чемодан как попало...

Семен вздрогнул, схватился за чемодан. Прямо напротив на скамейку плюхнулся парень, тот самый, в кепке набок. Только кепка на нем была почему-то серая, а не рыжая. Парень нагло усмехнулся Семену как старому знакомому и развернул газету.

Семен посмотрел в окно. Поезд только что отошел от поселка, до следующей станции было еще время. Семен лихорадочно обдумывал положение. Можно было пройти в соседний вагон, выбрать такое место, чтобы все скамьи кругом были заняты. Но очень уж выгодно сидеть у окна, где чемодан прижат к стене.

Парень закрылся газетой и не двигался. Семен постепенно успокоился: парень-то, видно, дурак, кепку поменял, та, рыжая, наверное, в кармане лежит. Хитрый, хитрый, а дурачок. Куда ему одному — один он ничего не сделает.

Парень опустил газету, хитро глянул на Семена.

— Хочешь? Почитай, — сказал он. — Фельетончик, закачаешься.

Дачник в желтой шляпе оторвался от книги, удивленно посмотрел на парня.

— Спасибо, — ответил Семен. — Читал на заборе.

Впереди стукнула дверь. В вагон вошел огромный стриженый детина. Парень в серой кепке обернулся, радостно замахал руками.

— Петро, — кричал он на весь вагон, — топай сюда!

Семен почувствовал, как спина покрылась холодной испариной, а сердце заколотилось, будто с горы катишься.

А стриженый подошел вразвалочку, сел рядом с напарником.

— Петро, — захлебываясь от восторга, говорил парень, — почитай газетку. Закачаешься.

— Миллионер с Арбата? Подумаешь, — стриженый, прищурившись, посмотрел на Семена. — Пойдем-ка лучше перекурим это дело.

Они переглянулись и пошли в хвост вагона. Стриженый впереди, а тот, в кепке, махая руками, за ним. Семен слышал, как они хихикали, потом дверь смачно шлепнулась за ними.

Поезд замедлил ход. Замелькали столбы, решетки, скамейки на платформе. Потом медленно наехала лестница и остановилась. Семен посмотрел в окно и не поверил глазам. Парень в кепке и стриженый детина шагали по платформе. Подошли к лестнице, начали подниматься. Остановились, пропуская двух девушек, бегущих к поезду.

Стриженый крикнул что-то вслед девчонкам и пошел вверх. Одна ступенька, вторая, третья...

Парень в кепке увидел в окне Семена, глупо ухмыльнулся и помахал сложенной в трубку газетой. Ноги парней медленно передвигались, прочерчивая окно по диагонали, парень в кепке обернулся еще раз и весело подрыгал ногой на прощанье.

На своей станции Семен сошел с поезда, поднялся на мост, перекинутый над путями. На окраине поселка, за двухэтажными домами виднелся грязно-желтый забор, окруживший группу строений; светло-серые, доведенные до второго этажа стены нового цеха, стрелу башенного крана.

Чемодан казался ему страшно тяжелым, но он шел не останавливаясь, почти бежал — по обшарканным ступеням лестницы, по пыльной мостовой, через широкий двор, где громко играли дети и висело белье на веревках, мимо водокачки, по грязной заезженной улице — скорей, скорей к желтому забору. Лишь один раз, на перекрестке, он замедлил шаг, посмотрел по сторонам, увидел, что «хвоста» за ним нет, — и больше не оборачивался.

Добежал до забора, остановился, перевел дух. Вахтер в проходной узнал его, с радостной услужливостью приоткрыл дверь, ведущую во внутренний двор.

— С благополучным прибытием, Семен Васильевич. Как там в Москве? Не жарко?

Он ничего не ответил, прошел на территорию стройки, сделал еще несколько шагов — и больше не смог. Поставил чемодан к ногам и, вытирая руками мокрый лоб, обвел блуждающими глазами знакомый двор.

Двое парней в синих комбинезонах вышли из конторы. Впереди шел Лычков, веселый щербатый парень. Лычков увидел Семена и сделал ногами антраша.

— Семен Васильевич, центробежный привет. Как поживают детки-семилетки? Каков прогноз гемоглобина?

Парни подошли. Лычков протянул пачку сигарет. Семен закурил, хотя во рту было горько и противно.

— Плотник на месте? — спросил он.

— Начальство пропагандирует спокойствие и порядок, — непонятно ответил Лычков, иначе он вообще не умел разговаривать.

— Пойду к нему, — сказал Семен, придавливая сигарету ботинком.

Плотник сидел за небольшим ученическим столом, отгороженным от комнаты невысоким барьером. Он увидел Семена и молча принялся собирать конторские книги и складывать их стопкой на подоконнике. Кроме Плотника в конторе была машинистка. Она на секунду перестала стучать на машинке и улыбнулась Семену. Машинистка эта давно нравилась ему, и, видя ее, он каждый раз жалел, что она работает здесь, а не в тресте. В другое время он никогда не вспоминал о ней.

— Прогрессивку привез? — спросил Плотник.

— Целый пуд, наверное, в вашей прогрессивке, будь она неладна.

— Не ропщи, — сказал Плотник. — Мы тебя тоже не обижаем.

Семен промолчал, а потом стал растерянно оглядываться и рассматривать пустые руки. С отчаянным гиканьем в контору ворвался Лычков, в руках у него был чемодан.

— Вива Куба! — закричал он и протянул чемодан над барьером. — Тяжел, бродяга. Всемирный закон тяжести.

— Давай, давай, — сказал Семен, принимая чемодан. — С этим не шутят.

— Запись на процедуры продолжается, — изрек Лычков и метнулся к двери.

— Чтоб в порядке. Не толпиться, — сказал Плотник вслед.

Плотник был строгим, прижимистым прорабом, и его участок шел одним из первых по тресту. Это он, Плотник, предложил Семену привозить сюда деньги. После того как участок неожиданно и срочно выбросили за город на строительство нового цеха, Плотник увидел, что каждый месяц теряет на этом почти два полных рабочих дня. Раньше строители ездили получать заработную плату в Москву, где осталась бухгалтерия и касса. Плотник упорно ругался с управляющим, пока тот не заявил, что закроет глаза, если прораб сумеет договориться с кассиром. Плотник умел договариваться, и Семен согласился.

Семен сел за стол на место Плотника, разложил свои премудрости: платежную ведомость, пачки денег, мешочки с монетами. Пристроившись у окна, Плотник заполнял какую-то сводку.

По двое, по трое в контору входили рабочие. Вставали у барьерчика, расписывались в ведомости, которую протягивал им Семен, получали деньги и уходили. Машинистка кончила стучать и встала у барьера рядом с высоким красивым брюнетом со сросшимися бровями, крановщиком Зурабовым. Семен знал, что Зурабов приударяет за машинисткой, и ему захотелось причинить какую-либо неприятность этому красавчику.

— Бюллетень поздно сдали, — сообщил Семен. — Бухгалтерия не успела учесть.

— Не к спеху, — ответил Зурабов. — Как-нибудь перебьемся.

— Надо в срок, — продолжал Семен. — Все по танцам, наверное...

— Я же сказал, не спешу. Вам-то что?

— Шестьдесят три сорок восемь, прогрессивка тридцать три четырнадцать. Итого к получению, — Семен быстро пощелкал на счетах, — девяносто пять рублей шестьдесят две копейки. Прошу.

Зурабов небрежно и неумело сунул деньги в карман комбинезона и с выражением посмотрел на машинистку. Наконец он убрался из конторы.

— Здрасте, Верочка, прошу, — говорил Семен, заглядывая в ведомость и одновременно ловко орудуя счетами. — Тридцать два сорок плюс восемнадцать тридцать. Итого сорок девять семьдесят. Какими желаете?

— Возьмите тридцать копеек, а мне дайте пятьдесят рублей.

— Для вас, Верочка, все, что угодно.

— Спасибо, — Вера взяла деньги, села за свой столик, достала бутылку кефира, булку и принялась за них.

Лычков ворвался в контору с ватагой парней.

— Я лидер, — заявил он и встал у барьера.

— Не шебурши, — сказал Плотник, не отрываясь от писанины.

Семен побубнил немного, пощелкал на счетах, отсчитал деньги для Лычкова. За ним стоял крепкий, коротко стриженный парень в матросской тельняшке. Семен внимательно посмотрел на парня, он еще ни разу не выдавал ему заработной платы. Парень заметил испытующий взгляд Семена, несколько смущенно улыбнулся в ответ.