Так все и получилось: в самые критические минуты и секунды здесь не оказалось никого, кто бы знал, что делать.

Потом Пец все-таки овладел собой. Затем и ситуацией. Успел.

Нашел Бурова, Зискинда – последних, кто был с ним, – расспросил. Да, примерно так и было. И этот финт с назначением двух главных инженеров – тоже от растерянности. Но Виктор Федорович вел себя молодцом; прощаю ему за это все прошлые выпады в мой адрес. И будущие.

Но главное, теперь мы это знаем. Болезни без диагноза не лечат.

А эту запись я делаю в «пецарии», кабинете 2 Валерьяна Вениаминовича на уровне 122. Сюда он уединялся поразмышлять вне времени (на 122-м уровне это так). Здесь компьютер, раскладушка, стол, кипятильник для чая, стакан, заварка (чай цейлонский), начатая пачка вафель и… и всё. Табло времен на стене; они у нас всюду. Сейчас оно темно, Людмила Сергеевна еще восстанавливает свою киберсеть.

А без табло – как при свечах или лучине.

Да и вид из широкого окна – во тьму, ни на что, как везде на верхних уровнях. На само пространство и немножко на время.

…И похоже, именно здесь я принимаю у Пеца настоящие дела. В глубинном плане: дела-мысли. Он мне говорил, что продолжил работу над своей теорией. «В октябре ахну докладище – закачаетесь». М-да… Здесь много дискет с текстами и формулами, надо вникать. Творческое наследие.

Теперь он мой, кабинет 2. Был «пецарий», стал «любарий». И компьютер мой. На нем, а не в тетрадке отныне поведу дневник.

Продолжение дневника на дискете:

Такая запись означает, что Малюта запустила координационную сеть времен и контроля. Засветились табло времен – и радуют глаз так же, как вспыхнувшие после перебоя с электричеством лампочки в домах.

НПВ-цивилизация продолжается. Оживаем.

В институте не так и много произошло за эти дни, не успело: верх пока почти вне игры. Но кое-что есть:

…чудесным образом расчистилась зона! Какие-то приспособления Миши Панкратова, я еще не разобрался, этим занимается Витя Буров… пардон, Виктор Федорович, главный инженер. (Он, если его не попросить, ничего не расскажет, мы и раньше не очень ладили.)

Главное, нашлось НПВ-решение проблемы. Свое. По Корневу. И не понадобится ваша техника, господин мэр. (Меня до сих пор жжет стыд за эту сцену: просили, унизились… мы, из более серьезного и мощного мира! Перед кем?.. И получили пинок в зад. И поделом. Впредь наука.)

Как бы то ни было, народ уже проникает в свои лаборатории и мастерские, начинает действовать, работать – в ускоренном времени и обширных пространствах. А коли так, то все наладится.

Зискинд рассказал о последних минутах и последних словах Пеца: «Любарск… он знает».

О чем, что? Я много чего знаю. Что он имел в виду?..

Что-то глубинное и очень важное, раз перед смертью вспомнил. Может, ответ здесь, в его дискетах?

Вникаю в дискеты.

(…самое великолепное: В. В. Пец, директор многотысячного уникального НИИ, клокочущего небывалыми делами и проблемами, отметал их все, запирал кабинет, уходил сюда и занимался теорией. Да какой!

Главная работа была здесь.

Все правильно, Вениаминыч. Пока на вопрос Саши Корнева: «Все эти мальчики с голубыми, синими, серыми, карими, черными… но непременно одухотворенными глазами, со способностями и мечтой, с энергией и умением… мы-то с вами что такое? С нас начинаются экспоненты необратимого изменения мира… каждый выдает что-то новое, открывает дороги-возможности, по которым устремляются толпы жадных дураков…» – нет ответа, мысль должна быть впереди дел. Обязана!)

И все же, все же – это его «Любарск… он знает». Что знаю-то, Вэ Вэ?! Я много чего знаю.

Через земной час от предыдущей записи.

Я ретрю, оглядываюсь назад, а в НПВ все делается быстро. Время вообще не склонно ждать копуш и тугодумов, а ускоренное в десятки и сотни раз тем более. Решениями мне за всем не угнаться. Остается мыслью. Директор-философ, он же летописец. Пимен в келье с компьютером и дискетами на 122-м уровне, милое дело!

Итак, вот что я прохлопал: НПВ-Ловушки. В чем они проявили себя. Только в деле, к которому я не знал, как подступиться: полной расчистке зоны от обломков и искореженной техники.

– Я ни при чем, это само вчера как-то… – сказал комендант Петренко, встретив меня утром на проходной для доклада.

Обломки и лом голубели, светлели и уносились, по его словам, ввысь. Как в небеса. А ведь там их было на сотню самосвалов, не меньше.

Это знак того, насколько это направление развилось и далеко пошло. И еще пойдет. Насколько далеко и куда?..

Но самая суть, по порядку.

Первое. Способ найден молодым да ранним Мишей Панкратовым: электрополевое сосредоточение НПВ с высокими К в малых объемах. НПВ-концентраторы, НПВ-конденсаторы. С последующим выпусканием неоднородного пространства-времени – с помощью регулировки полей – в виде луча или языка в нужную сторону.

Сначала луч/язык предназначался, чтобы дырявить бетон и прочие непроводники; это он исполнил еще до Шаротряса, я видел образцы. Но далее обнаружилось, что выпущенным НПВ-языком можно захватывать предметы и помещать их внутрь концентратора. Отсюда и слово «Ловушка»: раз – и дотянулся, раз – и взял, раз – и нет!

От них, от их работы произошли и все те «выросты» в ночь после Шаротряса, «явления последействия». А Бор Борыч-то!..

…По теории, по замечательной теории Пеца, в которую я сейчас вникаю, – ничего особенного, пустяковый эффект. В основном есть Пространство – сверхплотная сверхупругая среда; вещественные тела в нем как пена на воде. Почему бы потоку или струе такой среды не делать с телами все то, что вода делает с пеной? А заодно и упаковка-уменьшение в К раз, если это НПВ.

…И полевое управление от той идеи Пеца – Корнева, от которой пошла система ГиМ…

(ДЕЛОВОЕ: Проверить, насколько восстановима система ГиМ! Срочно!)

…затем и мои пространственные линзы, синхронизаторы Бурова и поисковая НПВ-автоматика Люси Малюты. Можно сказать, что НПВ-Ловушки это система ГиМ, только обращенная не к звездам-галактикам, а к земным предметам.

Но вот в том-то все и дело, что к земным. На земле все – чье-то. Это такой поворот!

Второе. Миша и Аля Панкратовы в Шаротряс были здесь, наверху. И Аля, которая ходила на сносях, родила. Двойню. Мальчишек. Им уже по несколько месяцев (в «Подкрышии» же), и они умеют улыбаться. Сам видел.

Почему я написал «Второе»? Первое. Нулевое, черт побери! В НПВ родились люди, что может быть первичнее? Да еще в Шаротряс, в грозу и бурю.

И в силу обстоятельств они будут здесь жить. Шекспир писал: «Мир должен быть населен!» Уточню: НПВ-мир тоже. Так что я за.