«Самое близкое сердцу – осени, зимы и весны…» Самое близкое сердцу – осени, зимы и весны, Самое лучшее в жизни – сумерки, ночи и дни; Пусть майским утром деревья благоуханны и роены, А в сентябре на закате ржавы и чахлы они. Есть красота и в недуге; мне одинаково милы Шумная вешняя радость, строгий осенний покой; О, чаровница-природа, прелести символ и силы, Вечно была ты прекрасной, вечно и будешь такой! Где в этом мире лукавом лучше найду я подругу? Кто беззаветней полюбит? Кто приласкает нежней? Ты лишь одна улыбнешься в миг безнадежности другу, Ты лишь одна не изменишь мне до конца моих дней… <9 октября 1920 г. Суббота. Москва> «Вчерашний день казался мне пустым…» Вчерашний день казался мне пустым, Я тщетно ждал, чтоб нежное светило Издалека сияньем золотым Меня слегка озолотило. Но день был сер и властвовала мгла, Текли часы и капали минуты, И все душа смириться не могла, Что к свету ей пути замкнуты. 1920 г. 22 ноября. Понедельник. Москва «Слова корявы и скрипучи…» Слова корявы и скрипучи, Хромает стих И рифма не верна; Не отыскать в навозной куче Творений сих Жемчужного зерна. 1920 г. 6 декабря. Понедельник. Москва П. И. Вагину. Записка («Нет, невозможно слушать на ночь…») Нет, невозможно слушать на ночь Подобную галиматью!.. Своей поэмой, Петр Иваныч, Долбит он голову мою. Такой сверхбарабанной дроби Слух не выдерживает мой, Я весь в поту, в жару, в ознобе, А потому бегу домой. 1920 г. 20 декабря. Понедельник. Москва «Весною сны – последний талый снег…» Весною сны – последний талый снег… Сны осенью – тоска о первом снеге… Воспоминать испытанные неги Животворит живительнее нег Дань сентября – пленительная лень; В аллеях блеклых стынет воздух тленный, Как поцелуй, на лбу напечатленный, И каждый лист – затравленный олень. За парником у выцветшей стены, Средь паутин и чахнущих растений, Шевелятся уродливые тени В причудливые сети сплетены. Закатный пыл впивает виноград, И гаснет луч на гроздьях винограда; И мне дана великая награда: — Не ожидать заслуженных наград… 1920 «Воздух пахнет росою и сеном…» Воздух пахнет росою и сеном, Легкой сыростью веет овраг; Хорошо по прохладной росе нам В полусветлый идти полумрак. Вдалеке за притихнувшим полем Звонкий голос плетет кружева; Мы к молчанью себя не неволим, Но сейчас неуместны слова. Заблудилась в потемках дорога, Повернув наугад на восток, И стоит покосившись немного Огороженный палками стог. Каждый миг то прозрачней, то звездней Полусонного неба атлас, И никак не поймешь это поздний, Или ранний предутренний час. 1920 «Восторги встреч и горести разлук!..» Восторги встреч и горести разлук! Душа, как прежде, вами лишь томима; Еще держу в прицеле верный лук, Но дни летят моей засады мимо. Слежу с тоской за бешенством погонь, Восходов жарких, пламенных закатов; Не для меня пылающий огонь, Мой мутен день и вечер будет матов. И меркнет взор, и никнет голова, И память бережная бредит вами… Как больно знать чудесные слова И не уметь их выразить словами!.. 1920 «Тянет жадная бездна…» Тянет жадная бездна, Тщетны слезы, молитвы и жалобы И борьба бесполезна: Только сердце она раздражала бы. С каждой новой минутой, Непонятною силою движимы, По спирали замкнутой В неизбежность спускаемся ниже мы. Что же в том, что возможно Пережить золотые мгновения? Все ненужно и ложно Если нам не уйти от забвения… 1920 «О, радость обрести в пути единоверца…» О, радость обрести в пути единоверца! Тщету земных дорог и ты, как я презрел; Нам дан один удел: пронзить чужое сердце Певучим острием неотразимых стрел. Пусть вехами нам путь никто не обозначит Провиденных вершин достигнем и одни, И никакой туман в лохмотьях мглы не спрячет Сиянья наших солнц в назначенные дни. Мы, обреченные, одним подвластны узам, Одной волною нас в безбрежность унесло; Что розы и шипы для тех, кто служит Музам Словами музыки и музыкою слов? 1920 |
