«Прозрачно небо… Даль ясна…» Прозрачно небо… Даль ясна… День напоен теплом и светом… Какою нежною весна Явилась к нам в апреле этом! Окутал ветки свежий пух, И окна и сердца раскрылись, И юркий крошечный лопух Из-под ворот на солнце вылез. Во всем восторг и торжество, День отдала весна во власть им, И счастьем веет от всего, И даже воздух пахнет счастьем. <28 июля 1920 г. Среда. Кантаурово, Нижегородская губерния.> Истинное происшествие («Я вышел от прелестной Вари…») Я вышел от прелестной Вари И, Сивцев-Вражек миновав, Сел на Пречистенском бульваре Вдыхать осенний запах трав. И замирая от блаженства, Я был душой почти в раю И думал: «Варя – совершенство! Она украсит жизнь мою!..» Изнемогая в страстной дрожи, Я все на свете позабыл, Тот миг мне был всего дороже, Я на десятом небе был. Но вдруг на самом сладком месте Блеснула мысль в уме моем, Что Тата с Катечкою вместе Теперь на даче и вдвоем. Они целуются бесспорно, Воркуя словно голубки, И я, рассвирепев, упорно Стирал о гравий каблуки. Моя душа набухла злостью, В ней стало сыро и темно, И я огрев скамейку тростью Поехал к музам в «Домино». 1920 г. 18 августа. Среда. Москва «Томительные дни сомнения и лени…» Томительные дни сомнения и лени… От жуткой пустоты душа изнемогла… Перед грядущей тьмой клоню в тоске колени В уединении домашнего угла. А осень шелестит шелками покрывала, Шуршит валежником по травам шлейф влача; Тупая боль души еще не миновала И сердце ночи ждет как смертник палача. И хочется вослед за стаею утиной Покинуть берега для глуби мутных вод; Бестрепетен покой под выцветшею тиной И сладок поцелуй забвения… И вот Не верю, не ищу, не знаю даже надо ль Надеждою встречать улыбку поутру, Когда моя душа как лиственная падаль Мятется, трепеща, на жизненном ветру. <23 августа 1920 г. Понедельник. Москва> «О, неизбежность наших встреч!…» О, неизбежность наших встреч! — В прозрачной влаге пена яда… Как трудно сердце уберечь От слишком ласкового взгляда! Прикосновенья жадных рук Еще робки, но не случайны, И с каждой встречей уже круг Под покрывалом сладкой тайны. Душа предчувствием жива, Надежды скрыты не в кольце ли? И рвутся мыслей кружева Не достигая самой цели. Движенья медленные лгут, Они должны быть нежно-грубы, Когда так близко стерегут Слегка накрашенные губы. <24 августа 1920 г. Вторник. Москва> «Истомной лени я…» Истомной лени я Не одолею, В тупом томлении Мечту лелею. Душа взволнована, Ей сон неведом, Уже давно она Пленилась бредом. Томишься в зале ты Ненужной верой, И чувства залиты Тоскою серой. Ах, если можно мы, Готовя встречу С пустыми ножнами Пройдем сквозь сечу. И алый прах от ног Стряхнем легко мы, В просторах бархатных К любви влекомы. 1920 г. 26 августа. Четверг. Москва «Какие силы водят мной?!…» Какие силы водят мной?!. Зачем иду к тебе я, осень?!. В саду тоскливо и темно, А только без четверти восемь. Глядят из каждого угла Насторожившиеся тени; Душа любви не сберегла И обессилела в смятеньи. И вот – остывшая – одна, Она в самодовольстве лживом Ничьим волненьям не родна И не близка ничьим порывам. О, как ничтожен жребий мой: Отдать поклон соседке-деве И не спеша идти домой, Когда часы покажут девять!.. <27 августа 1920 г. Пятница. Москва> «И тишина… И слабо пахнет мятой…» И тишина… И слабо пахнет мятой… И полумрак ревниво озаря, Ее косы растрепанной и смятой Сквозь тюль гардин касается заря. Ах, после ласк любовь еще дороже, Ясней глаза и щеки розовей, И гуще синь в мгновенья легкой дрожи Под траурными нитями бровей. <23 сентября 1920 г. Четверг. Москва> |
