«Я в точности не знаю, что случилось, но заигрывание с правительством или его представителями и идеями я счел бы просто преступным. Конечно, кто-нибудь может переносить свинство, но приспосабливаться к свинству запрещается, а гитлеризм остается свинством, несмотря на энтузиазм миллионов, который производит впечатление на нашу молодежь; все это очень сильно напоминает то, как энтузиазм коммунистов производит впечатление на других евреев»8.
«Тройственный союз: Сталин — Бен-Гурион — Гитлер»
Жаботинскому также приходилось иметь дело с проблемой фашизма Ахимеира в Палестине. Заигрывание с Муссолини было приемлемо, но пронацистская линия — преступление. В 1933 г. он писал Ахимеиру, употребляя сильнейшие выражения:
«Статьи и заметки о Гитлере и гитлеровском движении, появившиеся в «Хазит хаам», представляются мне и всем нам ножом, воткнутым в наши спины. Я требую безоговорочного прекращения этого безобразия. Находить в гитлеризме некоторые черты «национально-освободительного» движения — значит проявлять полнейшее невежество. Более того, при нынешних обстоятельствах весь этот детский лепет дискредитирует и парализует мою работу… Я требую, чтобы газета безоговорочно и безусловно включилась не только в нашу кампанию против гитлеровской Германии, но и в пашу травлю гитлеризма в полнейшем смысле этого слова»9.
Жаботинский поддерживал антинацистский бойкот с самого начала, и его страстное разоблачение своих сторонников в Палестине заставило их повиноваться; вскоре они, восхвалявшие Гитлера как спасителя Германии, начали критиковать ВСО за ее отказ принять участие в бойкоте. Главной целью их нападок был Хаим Арлосоров, руководитель политического департамента Еврейского агентства, который, как было известно, вел переговоры с нацистами. 14 июня 1933 г.
Арлосоров вернулся из Европы. 15 июня «Хазит хаам» поместила статью, содержавшую неистовые нападки на Арлосорова со стороны Йоханана Погребинского. Статья называлась «Союз Сталина — Бен-Гуриона — Гитлера». Это странное заглавие связывает две центральные темы пропагандистской линии ревизионистов: лейбористские сионисты готовили заговор с целью установления прокоммунистического арабского режима и в то же самое время намеревались продать евреев нацистам. Необходимо пространно процитировать статью
Погребинского, так как она проливает свет на последующие события:
«Мы читали отчет… о беседе с г-ном Арлосоровым…
Среди других бессмысленных слов и глупостей, которыми отличается этот красный шарлатан, мы обнаруживаем утверждение, что еврейская проблема в Германии может быть решена только посредством компромисса с Гитлером и его режимом. Эти люди… решили теперь продать честь еврейского народа, его права, его безопасность и достоинство во всем великом мире Гитлеру и нацистам. По-видимому, этих красных шарлатанов встревожил успех бойкота против германских товаров, который был провозглашен великим вождем евреев при жизни нашего поколения В. Жаботинским и который был поддержан евреями всего мира…
Трусость, с которой палестинская лейбористская партия унизилась до продажи себя за деньги величайшему ненавистнику евреев, достигла теперь самой низкой стадии и не имеет параллели во всей еврейской истории… Еврейство встретит «тройственный союз Сталина — Бен-Гуриона — Гитлера» только с чувством отвращения и омерзения… Еврейский народ всегда знал, как надо поступать с теми, кто продал честь его нации и ее Торы, и он знает также и сегодня, как реагировать на это бесстыдное деяние, совершенное при свете солнца и на глазах у всего мира» 10.
Вечером 16 июня Арлосоров и его супруга решили прогуляться по пляжу Тель-Авива. Мимо них дважды прошли два молодых человека. Г-жа Арлосорова забеспокоилась, и ее супруг пытался успокоить ее: «Они евреи, с каких пор ты боишься евреев?» Вскоре эта пара опять появилась. «Сколько времени?» — спросил один из них. «Мы были ослеплены светом карманного фонарика, и я увидела направленный «а нас пистолет»11. Прозвучал выстрел, и Арлосоров упал мертвым.
Английской полиции не составило большого труда раскрыть это преступление. Убийство произошло на берегу; филеры-бедуины скоро принялись за работу. Двумя днями позже Авраам Ставский и Цви Розенблатт, оба ревизионисты,
были привлечены для опознания. Г-жа Арлосорова чуть не упала в обморок, когда она узнала Ставского, у которого, утверждала она, был фонарик. Полиция совершила обыск и у Абы Ахимеира и нашла его дневник. В одной из заметок рассказывалось о приеме, состоявшемся в его доме сразу после убийства, чтобы отпраздновать «великую победу». Это побудило полицию арестовать его как вдохновителя убийства 12.
Аргументы обвинения были настолько неопровержимы, что защита оказалась вынужденной прибегнуть к отчаянным мерам. Пока тройка находилась в тюрьме в ожидании суда, один араб — Абдул Маджид, заключенный в тюрьму по другому убийству, не связанному с этим, — внезапно признался в убийстве, утверждая, что он и его друг хотели похитить г-жу Арлосорову. Он вскоре отрекся от своего признания, снова сознался и отрекся второй раз; он утверждал, что Ставский и Розенблатт подкупили его, чтобы он сделал свое заявление. Дело начало рассматриваться в суде 23 апреля 1934 г. Ахимеир был оправдан даже без того, что он выступил в свою защиту; дневниковых записей было недостаточно, чтобы доказать наличие предварительного заговора. Выслушав защиту Розенблатта, суд оправдал его. Затем двумя голосами против одного Ставский был признан виновным и 8 июня был приговорен к смертной казни через повешение. 19 июля палестинский апелляционный суд оправдал его на основании совокупности технических моментов. Имели место процедурные ошибки, относящиеся к следствию. Как только свидетельское показание вдовы было отклонено, не оказалось никакого вещественного подтверждения, которое подкрепило бы обвинения, выдвинутые г-жой Арлосоровой. Палестинский закон,
в отличие от английского, требовал такой проверки для подтверждения показаний одного свидетеля при совершении тяжкого преступления, караемого смертной казнью. Главный судья был явно недоволен; «в Англии… признание подсудимого виновным осталось бы в силе», и он резко критиковал защиту.
«Участие Абдулы Маджида в этом деле оставляет у меня серьезное подозрение насчет наличия заговора, имевшего целью аннулировать функцию правосудия, подкупив Абдулу Маджида и заставив его совершить лжесвидетельство в интересах защиты» 13.
Только в 1944 г. появилось новое свидетельство, но оно не было обнародовано до 1973 г. Когда лорд Мойн, английский Верховный комиссар на Среднем Востоке, был убит в Каире в 1944 г. двумя членами «банды Штерна», отколовшейся от ревизионистов, палестинский специалист по баллистике Ф. Бёрд исследовал оружие, которым было совершено убийство, и пришел в выводу, что оно было употреблено не менее чем в семи предшествующих политических убийствах: двух арабов, четырех английских полицейских и Хаима Арлосорова. В 1973 г. Бёрд пояснил, что он «не давал свидетельских показаний во время суда над двумя убийцами лорда Мойна насчет того, что пистолет был тем оружием, которое использовалось в деле убийства Арлосорова, так как цепь вещественных доказательств убийства Арлосорова была прервана 11-летним интервалом между двумя убийствами»14.
Все ревизионистское движение, включая Жаботинского, категорически отрицало, что какие-либо ревизионисты были замешаны в преступлении, но лейбористские сионисты никогда не сомневались в их виновности, и, когда апелляционный суд освободил Ставского, в Великой Синагоге Тель-Авива, в которую он пришел, произошли столкновения между двумя фракциями.
На протяжении периода «холокоста» убийство Арлосорова было одной из главных причин, по которой лейбористские сионисты осуждали ревизионистов. Так как Арлосоров был основной фигурой при заключении соглашения о «Хааваре»,
