Бет Моргенсон остановилась у двери Лизы Батуриной и, достав «ТТ», хищно оскалила зубы.

Заметно нервничавший Херби судорожно шарил по карманам, отыскивая ключ.

— Ну, — процедила сквозь зубы женщина.

— Сейчас, сейчас! — нервно отозвался Джейк. Наконец ключ нашелся. Прижав ухо к замочной скважине, Херби прислушался. В квартире, казалось, царила мертвая тишина. Он даже подумал, что Ла Гутин все-таки выполнил задание, но в тот же миг за дверью что-то загремело. Херби решительно вставил ключ в замок и повернул его.

Глава 97

— Ваши документы, — сурово потребовал здоровенный парень в бронежилете, обращаясь к Баруздину.

Тот пожал плечами и, как мог небрежно, поинтересовался:

— А в чем, собственно, дело?

Парень выразительным жестом положил руку на автомат.

— Сигнал поступил, — неопределенно сказал он. — Что готовится бандитская разборка.

— Какая разборка? Шутите, что ли? — попытался отговориться Баруздин, протягивая представителю власти документы. — Мы честные граждане.

— Ты смотри — русский, — усмехнулся патрульный, кинув беглый взгляд на паспорт Баруздина, и сунул ксиву в карман.

— По какому праву? — возмутился тот.

— До выяснения! — отрезал парень и скомандовал притихшему Глебову: — Вылазь и давай документы.

Рядом двое других патрульных «шерстили» вторую машину.

— Оружие, наркотики есть?

Баруздин благословил Бога, наградившего его предусмотрительностью, за то, что утром лично проверил — не вздумал ли кто из ребят взять на дело оружие.

— Чисто, лейтенант! — сообщил один из парней.

— Ладно, — кивнул патрульный, возвращая паспорт Глебову. Он повернулся к Баруздину: — Этот с нами. Похоже, документы — липа.

Комичность ситуации состояла в том, что липа-то как раз был у Глебова, значившегося в ксиве Ребровым, в то время как Баруздин имел самые что ни на есть подлинные документы.

— Да что вы, товарищ лейтенант? Какая это липа? Мы здесь друзей ждем — на дачу собрались…

Патрульный хмыкнул и заржал:

— Тамбовский волк тебе товарищ… До выяснения. А ну, пшел в машину! А вам, господин Ребров, советую поторопить своих друзей. Нечего тут… Понял?

«Бобик» укатил, а бывший старший лейтенант милиции Глебов начал лихорадочно соображать, как выйти из неприятного положения. Оставаться здесь было нельзя…

Неожиданно на его губах заиграла улыбка, от вида которой Кирсанову просто стало бы дурно.

— Ты, ты и ты… — Глебов указал пальцем на троих парней, которые, хмуро потупившись, топтались возле машин. — Достать буксировочные тросы и приготовиться. Будем штурмовать. Остальные страхуют внизу у подъезда.

— Николай Константинович говорил… — попробовал возразить один — невысокий и конопатый.

Но Глебов его резко осадил:

— Теперь я здесь командую!

Другой — плотный и приземистый — неуверенно предложил:

— А может, Кирсанову позвонить?

— Сами разберемся, — уверенно заявил Глебов. — Нам еще спасибо скажут. Черт, жаль еще не совсем стемнело… Да наплевать!

Лишившееся пастуха стадо безропотно последовало за новым, самозваным вожаком. Ни у кого больше не возникло желания возражать — во-первых, Глебов сидел в машине с Баруздиным, а следовательно, был особой, приближенной к начальству, во-вторых, никто о его «подвигах», кроме Губы и Жирного, ничего не знал, а те следили за Ла Гутином и находились уже далеко от места, где события начали развиваться столь стремительно…

Глава 98

Ла Гутин не отставал от Лизы, которая мчалась куда-то сломя голову.

Отбежав довольно далеко, она попробовала поймать такси, но вовремя вспомнила, что выскочила на улицу без денег.

Впрочем, до дома матери было не более получаса ходьбы, а бегом и того меньше. Если, конечно, удастся выдержать пробежку в таком темпе. Решив экономить силы, Лиза установила размеренный ритм бега и старалась с него не сбиваться.

Губа и Жирный ехали за Ла Гутином на приличном расстоянии, выжидая, когда он остановится или приведет их к своему убежищу, но тот спешил, точно гнался за кем-то. Лиза, мелькавшая далеко впереди, не привлекла внимания бандитов. Им даже в голову не могло прийти, что девушка могла «прорвать кольцо блокады».

— Что за черт, — буркнул Губа, заметив, как француз остановился возле подъезда какого-то дома, а затем, выждав несколько секунд, юркнул туда, настороженно оглянувшись по сторонам.

— А что? — не понял Жирный. — Что сидим-то? Пошли глянем, где он осел…

— Придурок! В этом доме живет семья Батуриной.

— Да ты что? — ахнул Жирный.

— Заткнись, склеротик! Я ж тебе показывал. И брата показывал. А вон машина Чугрея стоит. Они с Гавриком мальчонку выпасают. Как Кирсанов велел. Надо их предупредить, насчет иностранца. Небось на живца девку ловить вздумал. Выйдет с парнишкой — возьмем обоих.

— Слушай, а чё мы-то? Чё мальца не захомутали? Прибежала бы как миленькая. — Жирный всегда стремился к самым простым, на его взгляд, решениям.

— Придурок ты и есть. Хозяин или Главный свой расчет имеет — хочет хорошеньким перед девкой предстать. Мы, мол, спасители-избавители, — зло сказал Губа.

— Так ты ж… этому носатому все в красках разобъяснил? Да при девке. Не дура же она?

— Не я, а мы. Даже не мы, а ты, Жирный! Понял? Трекнешь кому слово, первым виноватый будешь!

Жирный остолбенел от такой наглости, но спорить с напарником не решился — все равно не переговоришь!

И все-таки он не без ехидства пробормотал себе под нос:

— А девку зацапаем, она все и расскажет!

Губа смерил его уничтожающим взглядом.

Лиза нажимала на кнопку звонка, пока Саша не открыл дверь.

— Ну, что у вас тут? Где ублюдок? — спросила девушка, вытаскивая револьвер.

— Ой! — Мальчик попятился. — Он ушел, Лиза! Он ушел. Отобрал у матери доллары, которые ты дала, и ушел. Компьютер он не тронул.

Из маленькой комнаты, где прежде вместе с Сашей жила Лиза, послышался тихий всхлип.

— Кто там, Саш? — слабым голосом спросила мать.

— Я… мама. — Слово «мама» девушка произнесла с усилием.

Спрятав пистолет под куртку, она прошла в комнату брата.

Вера Стрельцова лежала на диванчике, укрывшись с головой стареньким пледом, служившим покрывалом.

— Что с тобой? — тихо спросила Лиза и, когда мать открыла лицо, вся правая сторона которого превратилась в сплошной синяк, с трудом проглотила слюну.

— Он избил меня! — жалобно сказала мать.

— Надо его посадить к чертям собачьим! Пойди в милицию…

— Нет, нет! — замахала руками Вера Александровна. — Ты что? Его же и правда посадят.

— Милиция приезжала, — вмешался мальчик. — Ма сказала, что ничего не было, что она упала и ушиблась. И они уехали…

Жалость Лизы мгновенно улетучилась.

— Я заберу Сашу к себе. В понедельник. А ты… как хочешь! Можешь дальше с этим… маяться.

Женщина заплакала:

— Он же муж мне, доченька!

Лиза подошла к стоявшему на письменном столе компьютеру и легонько прикоснулась пальцами к монитору.

— Пойдешь ко мне жить, Сашенька?

— А как же ма? — угрюмо спросил мальчик.

— Саш, ты же видишь… Я не хочу оставлять тебя здесь.

— Не смей сманивать моего сына! — закричала Вера Александровна. — Ты! Ты всегда нас ненавидела! И Гошу, и меня! Таких, как ты, надо душить в колыбели! Гадина! С детства волчонком была!

— Ненавижу? Да! Я тебя все-таки ненавижу! Хотя до сих пор не была в этом уверена! — воскликнула Лиза, круто повернулась и бросилась вон из квартиры.

— Подожди, Лиза! Подожди! — закричал Саша, кидаясь за ней следом. — Не уходи! Она по тебе скучает… Она плачет… Лиза!

Девушка стремительно сбежала по лестнице и буквально упала в объятия Пьера Ла Гутина. Она мгновенно узнала глаза подхватившего ее человека — холодные голубые глаза охотившегося за ней убийцы.

— А я тебе говорю — девка туда заскочила! — настаивал Чугрей. — Та самая, которой фотку нам показывали! Только волосы черные. Сначала менты прикатили — мы машину подальше отогнали, от греха…