Лиза бросилась на него с кулаками:

— Убирайся отсюда! Уходи к черту! Пусть меня лучше убьют, чем такое терпеть!

Андрей поспешно вскочил и начал бегать от нее, огибая то стол, то кресла, пока не извернулся и не схватил ее за руки. Она еще несколько раз дернулась, пытаясь вырваться, зарыдала и сникла.

Заварзин усадил ее на диван и спокойно заговорил:

— Вот что, мадемуазель… Послушай-ка меня внимательно. Пока я наблюдал за тобой… В самом начале… И сведения о тебе собирал… Я ведь узнал о тебе очень многое. О твоем отце, о твоей жизни с матерью и отчимом. И о том, как тяжело тебе было получить образование… Я стал уважать тебя. Вот, думал я, девчонка, которая не сгибается под ударами судьбы. Тот редкий случай, когда человек во всех ситуациях сохраняет чувство собственного достоинства. Маленький философ, который не проклинает жизнь, а находит в себе силы принимать ее такой, какая она есть. И наверное, именно поэтому мне стало не все равно, что с тобой будет дальше. А ты? Неужели под личиной храброго воробья скрывался завистник, ненавидящий весь мир и лелеющий свои обиды на людей и на жизнь? Да тебе нравилось быть… как ты сказала? — Он сделал вид, что с трудом пытается вспомнить слово. — Придорожной травой! Вот что я тебе скажу! Ты упивалась своими горестями, как нищий калека, который выставляет свои раны и язвы напоказ.

Лиза опустила голову:

— Я… Я не знаю, что со мной случилось. Все так ужасно… Забудь, что я тут наговорила. Это я из-за Славика расстроилась. И… о Свете забыть не могу!

— Ладно, воробушек, считай, что я все забыл. Ты не хочешь становиться красивой не из скромности, в которой, заметь, я тебе вовсе не отказываю, а от несусветной гордыни. Ты как бы говоришь людям всем своим видом: вы не замечаете меня, так я в этом не нуждаюсь, потому что вы слишком ничтожны по сравнению со мной! — продолжал Заварзин. В его голосе чувствовалось тепло, сочувствие и понимание старшего брата, который отчитывает младшую сестренку, заблудившуюся в трех соснах взрослой жизни.

— Но это вовсе не так! — попыталась запротестовать Лиза.

— Не надо, не спорь, воробушек. Просто загляни в себя и подумай…

— Я подумаю, — пообещала она. — Только… Не называй меня воробушком. Это… Это слишком… Интимно, что ли?

Андрей горько засмеялся:

— А ты ведь даже дружить не умеешь. Боишься добрых отношений? Боишься, что привяжешься, прикипишь душой, а тебя оттолкнут и обидят?

Она отвернулась и вздохнула.

— Не расстраивайся. — Андрей мягко взял ее за руку, кисть которой хранила след его жестких пальцев. — Знаешь, почему я такой умный — все про тебя угадал?

Лиза замотала головой.

— Я сам такой, — ободряюще улыбнувшись, шепотом признался частный детектив.

В этот момент раздался звонок в дверь.

Глава 41

— Боб! Боб! Где ты был? — Херби остановил приятеля в вестибюле гостиницы.

— О-о, Джейк! Мне позвонили… Какой-то мужчина предложил встретиться. Он обещал за деньги открыть мне имя человека, который убил Свету. И предоставить доказательства. За деньги. — Адвокат, словно бы стремясь уверить соперника в правдивости своих слов, извлек из кармана плаща бумажник. — Я приготовил тысячу долларов. А он не пришел!

— И мне! И мне звонил мужчина. Он говорил на приличном английском… Я как дурак пробегал целый час, но он тоже не пришел… И деньги… Я тоже приготовил деньги… — Плейбой похлопал себя по карману и с отчаянием в голосе воскликнул: — Нас выманили из гостиницы, чтобы Ла Гутин спокойно уехал!

— А разве он возвращался? — удивился Боб.

— Дорогой мой, пока мы носились в поисках этих неизвестных, если, конечно, это не один и тот же человек, скорее всего, сам Ла Гутин, он выехал из гостиницы и исчез! Галя, моя знакомая коридорная, стучалась ко мне в номер, чтобы сообщить об этом, но меня не было! Ох, Боб, что мы скажем этому детективу?.. Он и так нас подозревает. Ну, тебя, конечно, больше…

Адвокат подпрыгнул, точно ужаленный:

— Скорее! Надо срочно ему позвонить!

Глава 42

Алексей Крюков по кличке Левша злился на Андрея Заварзина, который позвонил ему и потребовал приехать на другой конец Москвы, причем срочно и по смехотворному поводу: он утверждал, что в квартире его подружки кто-то установил подслушивающее устройство, и хотел немедленно его обнаружить и отключить, как будто речь шла, по крайней мере, о шпионском «жучке» в апартаментах президента. Однако, поскольку Алексей считал себя обязанным другу — два года назад тот избавил умельца от весьма серьезного наезда братвы, — Крюков никогда и ни в чем Заварзину не отказывал, хотя деньги за приборы, в которых у Андрея периодически возникала необходимость, все-таки брал. Отложив все дела, он собрал необходимую аппаратуру, сел в машину Заварзина, которую наконец починил, и поехал по указанному адресу.

Однако в квартире Лизы Батуриной Алексей сменил гнев на милость — желание сказать баламуту Заварзину что-нибудь позабористее, а то и вовсе поссориться с ним, немедленно исчезло. Девчонка оказалась прехорошенькой, а легкое смущение и волнение, которое ей не удавалось скрыть, делали ее еще более обаятельной. Она казалась трогательно беззащитной и вызывала острое желание ей помочь. Больше всего Крюкову понравилось то, что Лиза ходила по дому в туфлях на шпильках.

Когда гость начал снимать обувь, Лиза попросила:

— Пожалуйста, не надо…

Острый на язык детектив немедленно отреагировал:

— Лиза, как великий кукольник Образцов, больше ценит своих гостей, чем паркет! — прокомментировал он.

Лиза метнула на детектива разгневанный взгляд. Ну зачем тыкать ее носом в то, что паркет у нее в квартире давным-давно облез, так что самое тщательное мытье не делает его лучше? А ведь она на какое-то мгновение вообразила, что Андрей может быть нормальным человеком! Взяв себя в руки, она приветливо улыбнулась Алексею:

— Проходите, пожалуйста. Я сейчас кофе сварю…

— Ну уж нет! У меня твой кофе уже в носу булькает. Ты давай, Леша, принимайся за дело, а я пока перекус сварганю. — Заварзин повернулся на каблуках и убрался на кухню.

Крюков стоял в прихожей с объемистой сумкой в руках. Девушка протянула гостю узкую ладошку и промямлила:

— Андрей нас не познакомил. Меня Лиза зовут.

Алексей поставил сумку на пол и охотно потряс руку девушки:

— Алексей Крюков по прозвищу Левша. Меня так называют, потому что я гений и в электронике и в механике!

Он смотрел на хозяйку дома с неподдельным восхищением. Так уж получалось, что все девушки, которые ему нравились, оказывались чуть ли не на голову выше его, а потому не обращали на него, тщедушного и малорослого, никакого внимания. Он же просто млел, едва завидев «куколку» под метр восемьдесят. Придя к печальному выводу, что он обречен влюбляться не в тех, кто ответит ему взаимностью, Крюков стал относиться к таким девушкам с отстраненным обожанием, как средневековые рыцари к дамам сердца. Он считал, что чем длиннее предмет его поклонения и чем больше каблуки на красавице — тем лучше. Словом, он стал, если можно так выразиться, бескорыстным донжуаном, что не помешало ему очень удачно жениться на маленькой смешливой девушке, очень быстро наградившей его парой малышей и совершенно не обращавшей внимания на его трогательные, но быстро проходящие увлечения «оглоблями» разных сортов и возрастов.

Наконец Лиза сообразила, что не дает гостю пройти, ужасно смутилась и отступила.

Алексей внес сумку в комнату, поставил ее прямо на скатерть и начал деловито извлекать предметы, назначение которых Лиза была понять не в состоянии. Она молча, с тоской наблюдала, как из-под какой-то железной «каракатицы» вытекает машинное масло и расползается отвратительной лужей по ее лучшей и любимой скатерти.

— Ой, извините! — огорченно всплеснул руками Алексей, поспешно убирая железяку со стола. — И как оно сюда попало?.. Наверное, по ошибке прихватил.

Лиза стоически перенесла этот акт вредительства: