Он начался утром 7 июня после новой двухчасовой бомбежки и обстрела. Фашистская пехота ринулась вместе с танками к нашим позициям на стыке третьего и четвертого секторов. Скоро стало известно, что одновременно враг атакует и первый сектор.

Гитлеровцы, очевидно, полагали, что после таких бомбежек и обстрелов, какие обрушились на нас за последние дни, они уже не встретят серьезного сопротивления.

— Шли немцы нахально, в рост, — рассказывал мне потом командир 287–го полка Михаил Степанович Антипин, видевший это вблизи. — Чувствовалось, что в своей победе уверены…

Но вот ударила наша артиллерия и минометы, и вражеской пехоте пришлось залечь. Танки продолжали двигаться. А огонь артиллерии все усиливался. Загорелся один танк, вспыхнул второй… Артиллеристы еще поддали жару, и первая атака захлебнулась.

287–й полк отбил одну за другой три атаки. Потери противника были очень велики. Но около 10 часов утра последовала четвертая атака, и врагу удалось прорваться на стыке 287–го полка с его левым соседом — 79–й стрелковой бригадой.

Однако Антипин, введя в бой свой резерв, сумел задержать продвижение немцев. На ликвидацию оставшихся в тылу полка и бригады нескольких групп автоматчиков посылаю батальон перекопцев и семь танков Т-26 из приданного дивизии батальона.

Тем временем натиск на 287–й полк с фронта все возрастает. Фашисты пытаются продвинуться по юго-западному отрогу Камышловского оврага. Несколько наших танков, стоящих здесь, ведут огонь из своих капониров. Вступил в дело и дот № 1. Его пулеметный расчет возглавляет Зоя Матвеевна Медведева. Недавняя медсестра, она стала пулеметчицей после смерти Нины Ониловой, на могиле которой поклялась отомстить врагу.

В час дня, когда подразделения 287–го полка уже выбивались из сил, сюда подошел третий батальон Перекопского полка. При поддержке трех танков он с ходу контратаковал гитлеровцев и отбросил их назад. Но обольщаться этим успехом не приходилось, и я выдвинул на тот же напряженный участок последний свой резерв — второй батальон перекопцев и остальные танки.

Общий итог дня таков: на левом фланге дивизии противник все же овладел двумя высотами; на участках разинцев и пугачевцев все атаки отбиты, и немцам не удалось даже приблизиться к нашему переднему краю.

С рассвета 8 июня весь фронт дивизии снова под артиллерийским и минометным огнем. Затем начинается и бомбежка с воздуха. Все это длится более пяти часов. Кажется, на передовой нет уже квадратного метра, где не упали бы сегодня бомба, мина или снаряд.

Только в 10 часов возобновляются атаки на участке 287–го полка и его левого соседа. И опять прорыв на стыке полка и 79–й бригады. А через час фашистские автоматчики уже у командного пункта Антипина.

Командир полка и комиссар Цапенко сами ведут в контратаку комендантский взвод и всех, кто был под рукой. Атака на КП отбита, но майор Антипин тяжело ранен. В командование полком вступает находившийся там помощник начальника оперативного отделения штадива майор Чередниченко.

Противник вот–вот возобновит атаки, а отбивать их 287–му полку, потерявшему много людей, уже нечем. Снимаю с переднего края Пугачевского полка, где идет пока лишь огневой бой, две роты, добавляю к ним роту разинцев и спешно посылаю майору Чередниченко это скромное подкрепление. Но раньше чем оно успевает дойти по назначению, немцы вводят в бой свежие силы. Под их натиском остатки первого и второго батальонов 287–го полка отходят со своих позиций.

Связь с Чередниченко прервалась. Через некоторое время мне удается соединиться с командиром третьего батальона этого полка капитаном Коганом.

— Мы на старой линии обороны, — докладывает комбат. — Сейчас опять отбиваем атаку. Взяли пленных. Они показывают, что есть приказ овладеть Севастополем за пять дней…

— Держитесь! — отвечаю я. — К вам придет помощь.

— Держимся, товарищ генерал. Народу, правда, маловато. Выручает пулемет Медведевой в первом доте. Она молодец! Положила немцев в лощине и пошевелиться не дает. Я загнул фланг седьмой роты, чтобы фрицы к доту не подобрались. Но от высоты девяносто идут туда танки…

Связь оборвалась, но главное ясно: враг намеревается ударить батальону во фланг и непосредственно угрожает доту № 1, удержать который крайне важно.

Прошу начарта Гроссмана поставить заградительный огонь, а если потребуется, вызвать огонь береговой артиллерии. Командиру Перекопского полка приказываю найти правый фланг 79–й бригады, установить с ней локтевой контакт и закрыть разрыв.

Появляется связь с капитаном Полонским, который повел на помощь Чередниченко две роты Пугачевского полка. Поскольку они сейчас недалеко от высоты 90, ставлю капитану новую задачу: идти к доту № 1 и закрепиться в старых траншеях 287–го полка. А роте разиндев поручаю овладеть районом, где был командный пункт Антипина, а потом Чередниченко.

Враг теснит наших соседей — 79–ю бригаду и 172–ю дивизию. Против них — главный удар. На третий день штурма, отбив с утра четыре яростные атаки, вынуждены отходить и мы. Но все равно 9 июня стало черным днем для наступавших гитлеровцев.

Фашистскому командованию, очевидно, казалось, что еще одно усилие — и наш фронт будет прорван, путь к Северной бухте открыт. Вдоль шоссе, ведущего к ней, двинулась лавина танков, за ними стягивалась в колонны пехота. Но враг переоценил свои возможности. Начарт Гроссман передал в артполки и на батареи условный сигнал «Лев». Это означало приказ открыть всем огонь по определенному рубежу, заранее пристрелянному. И атака была сорвана, а большая часть танков, участвовавших в ней, уничтожена.

У станции Мекензиевы Горы командарм ввел в бой части 345–й дивизии. Судя по всем данным, потери противника огромны. Но он не считается с этим, располагая большими резервами (теперь известно, что за время июньских боев, например, 50–я и 132–я немецкие дивизии комплектовались дважды, а подкрепление поступало под Севастополь даже из 17–й гитлеровской армии, стоявшей в Донбассе).

10 июня пополненная и усиленная вражеская ударная группировка овладела станцией Мекензиевы Горы и кордоном Мекензи № 1. Критическое положение создается на левом фланге нашей дивизии. Решаю перебросить туда батальон 3–го морского полка и еще одну роту разинцев. Сколько времени займет этот маневр?

Начальник штаба считает, что часа два. Но продержатся ли столько остатки 287–го полка?

Майор Чередниченко докладывает по телефону:

— В батальоне Гавриша осталось пятьдесят человек вместе с ранеными, которые еще могут драться. Перед батальоном до полка немецкой пехоты. Немцы, правда, стали осторожнее. В рост в атаку уже не идут, ползут по кустарнику. Мы бьем их и будем держаться до последнего. Но их в десять раз больше. Авиация и артиллерия не дают поднять головы. Плохо с водой…

— К вам идет рота автоматчиков Разинского полка, — кричу я в трубку. — Она уже в Мартыновской балке. Надо продержаться час! Продержитесь?

— Продержимся! — доносится голос Чередниченко.

Полковник Гроссман организует ему поддержку всей нашей артиллерией.

Докладываю обстановку командарму Петрову. Он сообщает, что принято решение нанести контрудар по вражеским частям, вклинившимся в нашу оборону. От 30–й береговой батареи пойдет нам навстречу ударная группа под командованием полковника Е. И. Жидилова, часть бригады которого перебрасывается на Северную сторону из второго сектора. В другую ударную группу войдут из Чапаевской дивизии первый батальон Разинского полка и еще некоторые подразделения. Контратака назначается на утро 11 июня. Задача решительная: отрезать и уничтожить вражеский клин…

Ночь проходит в подготовке к контрудару. В 8 утра он начинается. Группе, которая наступает с нашей стороны — ее возглавляет командир Разинского полка подполковник Матусевич, — удается продвинуться лишь на километр: противник поставил сплошную завесу огня. Танкисты еще прорываются сквозь нее, но пехота не может идти за ними, и танки возвращаются. Предпринимается еще несколько героических атак, однако безуспешно. Становится ясно, что для выполнения поставленной задачи не хватает ни сил, ни огневых средств.