Рек пожал плечами, косясь на руки Ледермена, сжимающие штурвал его флаера. Сослаться на то, что Рек не знает дороги обратно в управление, было нельзя. Но бывший начальник и друг быстренько занял место пилота, сделав вид, что все так и надо.

— Сомневаюсь, чтобы у меня были враги среди эльдориан, — сказал Рек, немного подумав. — Хотя… — Он вспомнил эпизод на Планете Закатов с краденым галтцениумом Проныры. — Да нет. Вряд ли.

Ледермен покосился на него с интересом.

— Что, все-таки что-то есть?

— Знаешь, я их немного обманул как-то раз. Но эльдориане не такой народ, который будет из-за подобных вещей проникаться мстительностью. К тому же, они не знали моего имени. Есть правда, еще один…

Рек кстати вспомнил диктатора Эйле Влада (хотя с ним разговаривал, не Рек, а Датч, это мало меняет дело: близнецы на одно лицо). Ледермен по его физиономии сделал вывод, что потенциальных недоброжелателей среди эльдориан у Река вполне достаточно. Но Рек отмахнулся от своих догадок. Какой-то внутренний инстинкт говорил ему, что дело не в тех эльдорианах, из рук которых он выручал Проныру, и не во Владе, которого они с братом оставили без компромата на илуоанского наследника. Дело в программе. Но откуда эльдориане могли узнать о существовании программы и о том, что Рек с нею связан? Ну, это как раз можно объяснить во множестве вариантов. От счастьевских боевиков, шесть лет назад державших в плену Златова, от удравшего невесть куда Урсула Грека, от кого угодно из тех, кто догадывается о существовании некой секретной программы, которая судя по всему перестала быть секретом еще тогда, когда Златов был президентом Маиси. Но рассказывать о программе Ледермену Рек не захотел. Во-первых, слишком много рассказывать. Во-вторых, зачем грузить на хорошего человека лишнюю головную боль? В-третьих, дело может быть и не в программе. Мало ли, что говорит инстинкт. Иногда и он ошибается.

— Я займусь этим сам, — вслух заключил Рек. — У меня кроме неизвестных недоброжелателей есть еще и друзья среди эльдориан. Разберусь.

— Смотри, — кивнул Ледермен. — Надеюсь, ты не увязнешь так, что тебя придется вытаскивать за уши.

Рек наградил его рассеянным взглядом: он уже думал о том, как побыстрее связаться с лордом Хазаром.

— А когда меня приходилось вытаскивать? Вроде как, я выбираюсь сам.

Ледермен свернул на служебную стоянку и посадил флаер между серых полицейских машин.

— Если не считать того, что все управление собирало деньги, лишь бы тебе не пришлось оплачивать потерянный тобой в степи казенный флаер — ты действительно выбираешься сам. — Комиссар положил руку на его плечо. — Только я все равно хочу, чтобы ты мне кое-что обещал.

Рек кивнул.

— Хорошо. Что именно?

— Если ты поймешь, что дело серьезно и этот твой неизвестный эльдорианин (а может, и не эльдорианин вовсе) угрожает настоящими неприятностями — ты сообщишь об этом мне и не погнушаешься помощью.

Рек хмыкнул.

— Ну, если у меня будет такая возможность…

Вопрос с лордом Хазаром решился неожиданно. Оказалось, что лорд-контрабандист собственной персоной прибывает в космопорт Светлова через пару часов. Он как раз сидел в своем любимом местечке, в Вигрисе, то бишь в знаменитой маисийской Яме. А тут надумал посетить столицу.

"Медуза" уже стояла в ремонтном доке. Датч лазал в компании бригадира ремонтной бригады по поврежденным отсекам гипердвигателя, решая, как бы починить поврежденную облицовку, не снимая оставшиеся целыми дорогостоящие блоки триления. У дядиного ремонтника и капитана "Медузы" возникли серьезные разногласия во взгляде на данную проблему. Поэтому к обсуждению был подключен еще и инженер — и вся группа вторично полезла в двигатель.

Трилений в обиходе часто называли — "живой минерал". Его можно было обработать только один раз. Любой металл, в принципе, можно переплавить, а трилений при обработке менял кристаллическую структуру и, по выражению металлургов, "умирал". Готовые блоки переплавить, нарезать или как-то другим способом изменить было нельзя. Поэтому они делались по специальному заказу под каждый конкретный тип двигателя. А процедура вживления блоков в гипердвигатель превращалась в очень точное и сложное искусство. У блоков оставлялся так называемый "живой край" — необработанный, но доведенный до нужной конфигурации трилений. Устанавливая блоки, специальным высокотемпературным прессом и соответствующими химикалиями их соединяли между собой намертво. Но если чаша гипердвигателя получала повреждения, на месте выбоин еще можно было поставить "пломбы" — специально по слепкам изготовленные вкладки триления с "живым краем", которые при обработке впечатывались в целые блоки исключительно прочно.

Денег на то, чтобы поменять полностью все трилениевое покрытие, у Дагвардов не было. А менять покрытие на более дешевое не хотелось. Поэтому Датч настаивал на "пломбах". А дядин специалист-ремонтник, не особенно жаждущий возни с трилением, искал доводы сменить покрытие и в сотый раз твердил, что "так будет лучше" (не уточняя — кому именно).

К тому моменту, как "Обводка" лорда Хазара приземлилась на летное поле Светлова, они как раз закончили выяснять, чье мнение более правильное. Рек не стал прерывать деловой разговор у двигательного отсека, лишь показал брату издали на часы и изобразил пальцами "шагающего человечка". Что недвусмысленно означало: "Мне пора. Я ушел". Датч кивнул и сосредоточил свое внимание на пламенной речи бригадира ремонтников, так до конца и не убежденного в том, что прав капитан звездолета.

Леди Далилы на корабле почему-то не было, а спрашивать — где она — Рек счёл нескромным. В личной жизни лорда-контрабандиста было много тайн и загадок. Начиная с того, что Реку никогда не доводилось видеть на его корабле прислуги, ни живой, ни механической. Но представить себе, что леди Далила ползает с тряпкой или пылесосом или готовит еду, было решительно невозможно. А вообразить, что все это делает сам лорд Хазар — и того невозможней. С периодическим отсутствием леди Далилы, в общем, было проще. Она вовсе не обязана все время сопровождать лорда на его корабле. Может, она осталась в гостинице, в Вигрисе. Или вообще улетела погостить к родственникам.

— Не люблю я приключения, — признался Рек, сидя в гостиной лорда Хазара. (Язык бы не повернулся назвать это место кают-компанией).

— Мой друг! По тебе этого не скажешь, — не поверил лорд, разливая вино по высоким и поразительно изысканным бокалам, которые в равной степени могли быть редчайшим антиквариатом, а могли — продукцией какого-нибудь современного эльдорианского массового производства.

— Это приключения меня любят, — высказал Рек. — Иногда мне кажется, что все вокруг просто изнывают от желания меня во что-нибудь впутать.

— Может быть, это твоя судьба, — рассудил лорд Хазар. — Так что случилось?

Рек попробовал вино и в очередной раз убедился, что эльдорианский лорд-контрабандист не станет держать у себя то, что не соответствовало бы самым требовательным вкусам.

— В общем, на меня напали какие-то типы из здешних.

— Напали? — лорд Хазар отставил бутылку.

— Ага! Угрожали оружием и требовали, чтобы я поехал с ними.

— Тебя действительно любят приключения, — кивнул лорд, на самом деле очень озабоченный. Ведь Рек был его другом. А к друзьям лорд Хазар относился очень сочувственно, настолько сочувственно, что мог не задумываясь отстрелить угол тюрьмы на планете враждебного сектора, ради того, чтобы вытащить друга. — Но что им могло быть нужно? Этим людям?

Рек пожал плечами. Про программу он говорить не собирался.

— Самое странное заключается в другом, — заинтриговал он лорда. — В принципе, я допускаю, что за моей шкурой могут охотиться… ну, в общем, некоторое количество народа.

— Это точно, — глубокомысленно согласился лорд. — Иногда я думаю, что в этом ты очень похож на эльдорианина. У тебя всегда потенциально есть некто, кто может за тобой охотиться.