Рек насторожился. Но дядя имел в виду не те события, о которых еще ничего не знал.

— Что у вас произошло на Талпо?

Рек насторожился вторично: на Талпо за последнее время у них было два приключения (две воронки, как выразилась На-Ла). Какую именно воронку имел в виду дядя, нужно было вовремя определить. Чтобы не сболтнуть лишнего в том случае, если дяде известно только об одной.

— А что у нас произошло на Талпо? — невинным тоном переспросил Рек.

— Я имею в виду то, после чего потребовался капитальный ремонт! — отрубил дядя.

"Значит, о приключении с Гвидо он ничего не знает" — обрадовался Рек и на радостях честно признался:

— Ну, вообще-то, нас подстрелили. Я имею в виду корабль.

Дядя взял со спинки стула свой прекрасно сшитый пиджак, одел и поправил галстук, будто это помогало ему переваривать информацию. Ему еще шесть лет назад, в Островном реабилитационном центре внушили, что с Реком нужно обращаться очень бережно после того, что он пережил. Поэтому дядя всегда старался сдерживаться, когда разговаривал с младшим племянником. Будь здесь Датч — тому пришлось бы несладко. Генрих Дагвард спросил, как мог спокойнее:

— Зачем вы ввязались в военные действия? Вы же — гражданский транспортник. — В отличие от племянника дядя говорил напористо и без лишних пауз.

— Ну, мы получили сигнал бедствия, — как всегда медленно и с расстановкой начал Рек. — С исследовательской станции. И собирались эвакуировать людей, — в тоне Река сквозило лёгкое недоумение: как это дядя (их дядя!) мог предположить что они (они с Датчем!) игнорируют сигнал бедствия.

Дядя признал про себя, что в космосе негласный закон взаимопомощи действует даже сильнее, чем на море. Это его отчасти успокоило. Но только отчасти.

— Вам должны были выплатить страховку, — заметил он.

— Её выплатили, — сообщил Рек и тут же поправился: — Частично. Ты же знаешь, что у нас сложности с укомплектованием экипажа. Страховая компания придралась. Хорошо, что вообще хоть что-то получили.

Дядя подумал, что тема не укомплектованности экипажа "Медузы" и так слишком болезненна для Река и решил на неё лишний раз не давить. Но было и то, о чем Генрих Дагвард никак умолчать не мог. Поэтому следующий его вопрос прозвучал несколько напряженно:

— Но почему вы мне не сообщили?!

— Не успели, — нехарактерно быстро ответил Рек.

— Вы взяли деньги у каких-то кади! — не сдержался дядя на этот раз. — А родного брата своего отца даже не поставили в известность!

Слово "кади" Генрих Дагвард произнес с таким выражением, что Рек признался:

— Знаешь, дядя! Я никогда не думал, что ты расист.

Дядя нахмурился.

— Дело не в этом!

Несомненно, присутствие молодой женщины облагораживало прежде всего самого дядю, так как по своему опыту Рек знал: в подобных обстоятельствах дядя кипятится гораздо больше.

— Ричард! Ты никак не можешь понять — что мы — одна семья! Вы должны были обратиться ко мне в первую очередь, а не побираться по космосу… — Генрих Дагвард оборвал сам себя, потому что почувствовал, что повышает голос. И закончил сдержанно: — Что у вас случилось на этот раз?

— Ничего.

— Ничего?! Вы снова становитесь на капитальный ремонт. С прежнего ремонта прошло всего два с половиной месяца! А ты говоришь мне: "ничего"! Что случилось?

— Да так, с одной планеты удирали, — сообщил Рек как можно невиннее, только что ножкой не покрутил. — Пришлось врубить гипердвигатель в атмосфере. Внутреннее покрытие пострадало…

Дядя взялся бы за край стола, но до такой степени показывать эмоции не позваляло воспитание.

— Ричард! Тебе не кажется, что вы должны остановиться?

— В каком смысле?

Генрих Дагвард помолчал, переводя дух и соображая, как бы так поприличнее выразиться в присутствии Эвизы.

— Ричард! Тот образ жизни, который вы ведете — не закончится ничем хорошим. Вам с братом не по четырнадцать лет. Вы должны понимать, что вы делаете.

Рек не стал оспаривать это заявление, поэтому дядя продолжил:

— Я в ответе за вас перед памятью моего брата — вашего отца.

Поскольку Рек и тут ничего не возразил, дядя немного успокоился и перешел к более конкретным вещам:

— Я и раньше говорил вам и повторю снова: самое лучшее для вас — вступить в нашу корпорацию.

Это было больным вопросом и дядя Генрих даже удивился, что Рек не перебил его. "Может, действительно взялся за ум?" — с некоторым удовлетворением подумал дядя. И добавил, чтобы поддержать положительные перемены в племяннике:

— Я устрою так, что не понадобится никакого взноса.

Поскольку Рек и тут не кинулся возражать, дядя как само собой разумеющееся повернулся к Эвизе, вероятно, рассчитывая на её поддержку.

— Будет гораздо лучше, если вы примете мое предложение. Работа в корпорации — это стабильное финансовое положение, перспективы роста. Наконец, это положение в обществе.

Не встречая привычного сопротивления, дядя совсем успокоился. И принялся развивать тему:

— Я много раз говорил вам об этом, что я готов принять вас в любую минуту. Вы займете подобающее вашей фамилии место. И в конце концов, я хочу, чтобы дети моего брата были вместе со мной.

Теперь Генрих Дагвард совсем повернулся к Эвизе, словно рассчитывая, что в корпорацию должна вступить в первую очередь именно она. Девушка невольно кивнула на его последние слова — и это дядя счел очень обнадеживающим признаком. Хоть она его понимает и поддерживает! К тому же, обращаться к симпатичной блондинке было куда приятнее, чем к упрямому и несговорчивому Реку.

Вот только Рек не дал дяде окончательно расслабиться и почувствовать удовлетворение от хорошо и логично проведенной агитации.

— Зачем? — спросил он, пожав плечами и явно не собираясь соглашаться с разумными доводами. — Что мы будем делать в корпорации?

Дядя сделал попытку удержать позиции:

— То же, что делаете сейчас: летать по космосу. А если не понравится, будете посылать других это делать.

— Ну, когда-нибудь, возможно, — пообещал Рек, окончательно разбивая дядины надежды. — Когда выйдем на пенсию. Дядя! Давай поговорим о деле, ладно? Мне нужна карточка допуска в маисийский архив.

От радужного настроения дяди, приобретенного в результате перечисления выгодных перспектив вступления племянников в его организацию, не осталось и следа. От огорчения дядя забыл даже о присутствии в кабинете молодой девушки, и о необходимости беречь нервы Река и потребовал довольно резко:

— Что произошло на этот раз?

— Ничего, — в своей любимой манере ответил Рек. Но на этот раз пояснил: — Просто мне надо забрать одну вещь.

— Какую вещь?

— Мою личную. Это — давнее дело. Ничего особенного. — Вдаваться в подробности Рек не хотел.

Но дядю такое объяснение не устроило.

— Как ты мог что-то положить в Архив, если у тебя нет допуска?

— Раньше у меня был допуск. Временный.

Дядя продолжал смотреть на него очень пристально, поэтому Рек добавил:

— Мне его дал один знакомый.

— Вот пусть тебе знакомый и даст допуск, — решил дядя. — Ты и меня пытаешься во что-то втянуть! — присутствие Эвизы и предупреждения докторов реабилитационного центра спасали всё меньше и меньше.

— Я не собираюсь тебя ни во что втягивать. Просто сейчас у моего знакомого допуска нет. — Рек понимал, что хождение вокруг да около только злит дядю. — Я просто хочу забрать то, что меня просили.

— Кто просил? Ричард! Я не собираюсь участвовать в твоих махинациях.

— Ну хорошо, — сдался Рек. — Меня попросил забрать кое-что Златов.

— Какой Златов?

Рек посмотрел на него с удивлением.

— Дядя! Ты забыл, кто такой Златов? Виктор Златов. Бывший президент Маиси.

Генрих Дагвард призадумался. Виктора Златова на Маиси конечно же прекрасно помнили. Дядя считал, что случайно ввязавшись в историю с захватом президента, Рек предпочтет поскорее забыть о тех событиях. Дядя до сих пор чувствовал себя неуютно, когда вспоминал свое посещение реабилитационного центра и все наставления и пояснения лечащего врача Река. До сего момента Генрих Дагвард не предполагал, что Рек со Златовым продолжают какие-либо деловые отношения. Неудивительно, что Рек не интересуется бизнесом. Дядя логично сделал вывод, что племянник занимается политикой. И это его очень опечалило.