А воля стала железной.

Край — это не всегда административно–территориальная единица. Краем можно считать и целую страну, и маленький район, просто местность. Но люди почему‑то любят называть свою местность краем.

Так вот, есть такой край на Черниговщине — междуречье Днепра и его притока Десны. Красоту этих мест описать не берусь. Для этого нужно быть по крайней мере поэтом. Впрочем, и не каждый поэт мог бы это сделать так вдохновенно, как Александр Довженко в своей «Зачарованной Десне».

Но не красота этого края привлекла к нему внимание гитлеровского командования. Здесь, под носом у оккупационных властей, в глубоком, по сути, тылу, целые села оказались под контролем партизан. Еще весной 1943 года, когда линия фронта была еще за сотни километров восточнее Днепра, хозяевами положения в междуречье Днепра и Десны стали партизанские отряды имени Щорса, «Победа», имени Коцюбинского. Под началом у Юрия Збанацкого было уже более 1000 бойцов, они надежно контролировали положение в 55 селах.

Короткие стычки с оккупантами возникали то в одном, то в другом месте. Фашисты и их приспешники не знали покоя не только в дальних хуторах, но и в крупных населенных пунктах. Как только началась столь долгожданная для немцев весенняя навигация (а вообще‑то связь из Киева с этим районом не ахти какая), первый же караван вражеских судов и барж возле села Евминка был полностью уничтожен. Потопили их щорсовцы.

Гитлеровцы направили в междуречье Днепр — Десна карательную экспедицию…

Немецкий гарнизон в Пирнове получил солидное подкрепление. Из Киева на нескольких пароходах прибыл карательный отряд. Передислоцировался сюда и весь гарнизон Борисполя во главе с гебитекомиссаром. Больше тысячи эсэсовцев и полицаев собралось в Пирнове — центре Высшедубечанского района Киевской области. Никогда еще не бывало здесь так многолюдно. И никогда это живописное дачное местечко не имело такого воинственного вида.

Осматривая укрепления, гебитскомиссар между прочим заметил, что, дескать, не мешало бы траншеи строить в три ряда.

На это замечание майор, который прибыл во главе карательного отряда, не без лихости ответил:

— Мы не собираемся вести с мужиками позиционную войну. Наша задача — наступать. Отсюда, из Пирнова. Мы должны найти их в лесу и уничтожить. Для этого у нас хватит сил, храбрости и оружия.

И потом, уже спокойнее, добавил:

— А траншей и дотов здесь предостаточно…

Тем временем в нескольких километрах от Пирнова, в небольшой деревушке Ровжи, шел разговор на ту же тему. И разговор весьма деловой и конкретный. В хате колхозника Романенко лежал на столе большой лист бумаги, на который был нанесен весь Пирнов, до последнего дома, со всеми огневыми точками, со всеми подходами к ним. За этой картой сидели двое: тот, что помоложе — командир партизанского отряда имени Щорса Юрий Збанацкий, а постарше — командир отряда «Победа» Степан Науменко.

Все время приходили разведчики. Докладывали — и тогда на бумаге появлялись новые значки. Несколько раз приезжали гонцы из штаба партизанских отрядов. Они сообщили, что немцы засуетились, подтягивают силы к Остеру, собрали большой гарнизон в Ясногородке, за Днепром. Было ясно, что готовится крупная операция. И что, очевидно, менее всего партизан ждут в Пирнове.

Вечером, когда разработка плана после множества уточнений была, наконец, закончена, в селе Ровжи сосредоточились в полном составе отряд «Победа», две роты щорсовцев и несколько вооруженных дружин из соседних сел. Вскоре партизаны углубились в большой старый лес. Остановились в четырех километрах от Пирнова. В вечерней тишине до них долетел звон церковного колокола: был канун пасхи и в пирновской церкви шла вечерняя служба.

Десна у самого местечка делает крутой поворот, огромной подковой огибая Пирнов. Решено было окружить местечко со всех сторон, оставив немцам один выход — в разлившуюся весеннюю Десну. А на противоположном берегу реки устроить засаду. Совещание быстро закончилось. Партизаны устроились на отдых.

Среди ночи был объявлен подъем. Зашелестели кусты. Команды передавались шепотом. Ни одного резкого звука. Только шорох сотен ног. Передовые дозоры доложили, что в самом Пирнове все спокойно, но в дотах и укреплениях немцы начеку, возможно, что выставлены секреты с ручными и станковыми пулеметами.

Успех должен был решить первый рывок. Если враг успеет прийти в себя и занять оборону, дело может кончиться плохо. У врага сил и оружия больше. Значит, первый выстрел при всех обстоятельствах должен быть началом общей атаки.

В темной непроглядной ночи к Пирнову со всех концов приближались партизаны. Ровно в три тридцать подразделения вышли на намеченные рубежи. В три сорок пять нужно было сделать осторожный бросок вперед, но так, чтобы не хрустнула ни одна ветка. В четыре ноль ноль — атака.

Все вокруг замерло. Казалось, что даже соловьи замолкли в ожидании сигнала.

И вот мертвую тишину разорвала пулеметная очередь. Одновременно прокатилась команда: «Вперед!».

Партизаны бросились в атаку. Несколько групп сразу же прорвались сквозь огневую завесу и уже действовали на улицах Пирнова. Остальные залегли перед дотами. В гарнизоне началась паника. Гитлеровцы выскакивали из хат в одном белье, босые. Их тут же встречали партизанские пули. Некоторые в отчаянии бежали к берегу Десны, не зная, что попадают в ловушку.

И все‑таки, опомнившись, немцы попытались было организовать сопротивление. Тогда партизаны ввели в бой минометы. Один за другим затихали доты. Это была настоящая война. Не молниеносные налеты на заставы, как это было прежде, не диверсии на железной дороге, а продолжительный бой с вооруженным до зубов противником. Никто не заметил, что солнце поднялось уже высоко. Постепенно гасли последние очаги сопротивления. К часу дня все было кончено. От пирновского гарнизона ничего не осталось.

Об этом эпизоде Збанацкий написал потом очерк и большой рассказ. А тогда в его дневнике появилась короткая запись: «24 апреля 1943 года целиком разгромлен гарнизон местечка Пирнов, Киевской области. Уничтожено свыше 700 гитлеровцев».

Немцы не могли простить этого. Весь май шли тяжелые бои. С двух сторон — с севера и с юга, со стороны Чернигова и Киева — сжимались железные тиски, которыми немцы хотели задавить, уничтожить партизанское движение в междуречье.

Силы были явно неравными. Партизаны отступали в лесные болота. Иногда совершали налеты, порой избегали боев и выходили из окружения небольшими группками. В конце концов немцы объявили, что партизаны уничтожены. В действительности же отряды, несмотря на большие потери, не только не были уничтожены, а даже численно выросли. И лишь на некоторое время затихли: готовились к решающим боям.

Фронт двигался на запад. Приближались важные события: разворачивалось грандиозное наступление советских войск на Украине. Еще в конце 1942 года неожиданно («как с неба свалился») в отряде появился представитель Большой земли Кузьма Савельевич Гнидаш. Он был заброшен сюда на самолете во главе небольшой разведгруппы.

С помощью партизан Гнидаш осуществлял глубокую разведку в районе Киева, главным образом по Днепру и Десне. Больше всего его интересовали укрепления так называемого Днепровского вала, которым позже немцы будут пытаться приостановить наступление советских войск. (Збанацкий с большой теплотой вспоминает о Кузьме Гнидаше — отважном разведчике и замечательном товарище. Они быстро сдружились, но дружба, к сожалению, была непродолжительной. Последние письма Гнидаша к другу датированы 1944 годом. Тогда же, в Белоруссии, он погиб, и звание Героя Советского Союза ему было присвоено посмертно.)

…В июне 1943 года все отряды междуречья были объединены. Вскоре по указанию Украинского штаба партизанского движения на базе отряда имени Щорса было создано отдельное партизанское соединение во главе с Юрием Збанацким.