Фауст долго плыл по широкому морю сомнений и вдруг вспомнил призрак отца и давно забытую семью. Он решил вернуться к покинутым, стать честным обывателем, заниматься своим ремеслом и освободиться от тягостного сообщничества с дьяволом. Он отправился на родину и уподобился многим, кто принимает свое смутное юношеское волнение за гениальность, кто вступает в мир с непомерными претензиями. Но скоро слабый огонек, тлевший в их душе, гаснет, остаются только жалкие остатки былого пыла, и вскоре, па горе себе и миру, они оказываются на том же самом месте, откуда начали свой путь. Фауст молча размышлял об этом и угрюмо ехал рядом с дьяволом. Дьявол не мешал ему, хотя внутренне смеялся над его решением, и коротал время в заманчивой надежде, что скоро он опять вдохнет упоительный аромат ада. Он уже заранее радовался тому, как будет смеяться над сатаной, рекомендовавшим ему Фауста как человека необыкновенной силы, того самого Фауста, который уже теперь, задолго до решения своей судьбы, был совершенно обессилен. Он вспоминал гордый вид Фауста в тот час, когда они встретились впервые, а теперь рядом с ним, понуро наклонившись вперед, ехал на лошади человек, напоминавший своим видом кающегося монаха. Ненависть дьявола к Фаусту росла, и черная душа его возликовала, когда они увидели впереди раскинувшийся на равнине город Вормс.

Они ехали по большой дороге и, не доезжая нескольких сот шагов до города, увидели виселицу, на которой был повешен стройный, красивый юноша. Фауст поднял глаза. Свежий вечерний ветерок слегка покачивал труп и развевал светлые волосы, падавшие на лицо мертвеца. Фауст хорошо разглядел красоту юноши, залился слезами и воскликнул с дрожью в голосе:

— Бедный юноша, во цвете лет ты повешен на этой проклятой перекладине! Что же ты совершил, если человеческий суд вынес тебе, совсем еще мальчику, такой жестокий приговор?

Д ь я в о л (серьезно и торжественно): Фауст, это дело твоих рук.

Ф а у с т: Моих рук?

Д ь я в о л: Да, твоих. Посмотри на него внимательнее — это твой старший сын!

Фауст взглянул на мертвеца, узнал в нем своего сына и рухнул наземь.

Д ь я в о л: Ты уже обессилел? Этак ты быстро лишишь и меня плодов моего труда, ибо эти плоды заключаются лишь в твоем горе. Рыдай, вой, близится час, когда я сорву пелену с твоих глаз! Слушай! Одним дыханием я смету тот запутанный лабиринт, из которого ты не находил выхода, освещу пути нравственного мира и покажу тебе, сколь противоестественны твои попытки обойти их. От меня, дьявола, ты узнаешь, что червь, подобный тебе, не вправе подвергать своему суду зло и мстить за него, мешая тем самым вращению колес огромного, точно работающего механизма. Я покажу тебе, какие это приносит плоды. Постепенно я перечислю их все, чтобы тяжесть каждого твоего греха, каждого твоего безумного поступка камнем легла на твою душу. Помнишь юношу, которого я должен был по твоему требованию вытащить из воды в день вашего отъезда из Майнца? Тогда я предупреждал тебя, но ты захотел следовать велению сердца. Узнай же теперь, что из этого получилось! Если бы ты дал тому злодею утонуть, твой сын не кончил бы свою жизнь на Этом позорном столбе. Человек, ради которого ты дерзко нарушил законы судьбы, вскоре после твоего отъезда сблизился с твоей молодой женой, которую ты покинул. Его пленили не столько ее молодость и красота, сколько щедро оставленное нами золото. Он легко завоевал сердце покинутой, быстро сумел покорить ее, и она отдала ему все, что имела. Твой отец не хотел примириться с новыми порядками в доме, и молодой человек бил и истязал старика до тех пор, пока тот не нашел убежище в доме для престарелых бедняков. Там он на днях умер от горя, которое ты причинил ему и всей семье. После его смерти твой сын набросился на этого молодого человека с упреками. Тогда тот и его выгнал из дому. Стыдясь просить милостыню, юноша скитался в лесах, долго боролся с муками голода и наконец, чтобы хоть немного утолить их, решился украсть несколько грошей с тарелки для пожертвований в одной из церквей этого города. Но сделал он это так неловко, что его поймали. Премудрый магистр, снисходя к молодости преступника, приговорил его только к повешению, хотя твой сын со слезами на глазах уверял своих судей, что уже четыре дня ничего, кроме травы, не ел. Твоя дочь живет во Франкфурте и добывает себе пропитание, продавая свою юность и красоту всякому, кто согласен платить. Твой второй сын служит у прелата, который проделывает с юношами то же самое, что недавно папа хотел проделать со мной и за что он назначил столь низкую плату в тарифе грехов. Молодой человек, которого я спас, отнял у твоей жены все, что у нее было. Твой друг, спасенный нами от нищеты, отказал твоему старому отцу в помощи и прогнал твоих детей, когда они прибежали к нему, умоляя дать им хлеба. Теперь я покажу тебе твою семью, чтобы ты своими глазами увидел, во что она превратилась по твоей вине, а потом я приведу тебя сюда обратно и рассчитаюсь с тобой. Ты умрешь смертью, какая еще не была уделом ни одного из сынов земли. Я буду терзать твою трепещущую душу, пока ты не превратишься в окаменевшее олицетворение отчаяния.

Дьявол схватил рыдающего Фауста, полетел с ним в Майнц и показал ему его жену и двоих младших детей, которые в лохмотьях сидели у ворот францисканского монастыря, надеясь получить омерзительные объедки монашеского ужина. Когда женщина увидела Фауста, она крикнула, обращаясь к детям:

— Боже мой! Фауст! Ваш отец!

Затем она закрыла глаза руками и лишилась чувств. Дети подбежали к отцу и, прося с плачем хлеба, вцепились в него.

Ф а у с т: Дьявол, распоряжайся моей судьбой! Пусть она будет ужаснее всего, что может выдержать человеческое сердце, но дай что-нибудь этим несчастным, спаси их от позора и голода!

Д ь я в о л: Я расхитил для тебя все сокровища земли, а ты растратил их на наслаждения, не думая об этих несчастных. Убедись теперь в своем безумии. Вот что ты наделал! Их судьба — тоже дело твоих рук, и твое голодное, нищее и жалкое потомство будет из поколения в поколение передавать посеянное тобою горе. Ты произвел на свет детей, — почему же ты не захотел быть им отцом? Почему ты искал счастья там, где еще ни один смертный его не нашел? Взгляни на них еще раз и следуй за мной. В аду ты когда-нибудь увидишь их вновь. Там они будут проклинать тебя за наследство, которым они обязаны только тебе одному.

Он оторвал Фауста от плачущих. Жена хотела обнять колени Фауста и молить его о милосердии, и Фауст уже склонился к несчастной, но дьявол в эту минуту схватил его и снова поставил перед виселицей в Вормсе.

Черная ночь спустилась на землю. Фауст стоял, объятый ужасом, и смотрел на своего несчастного сына. Безумие жгло его мозг, и он воскликнул голосом, в котором звучала мука отчаяния:

— Дьявол, позволь мне похоронить этого несчастного, а потом лиши меня жизни, и я спущусь в ад, где уже не увижу ни одного человека во плоти! Я узнал людей, они противны мне, мне противна их судьба, противны весь мир и самая жизнь. Доброе деяние навлекло на мою голову несказанное горе. Надеюсь, что хоть дурные дела приносят кому-нибудь счастье. Так оно и должно быть в этом безумном, непонятном хаосе земли! Прочь отсюда! Я хочу стать жителем преисподней. Я устал от света, в сравнении с которым адский мрак, быть может, ясен, как день.

Д ь я в о л: Не спеши, Фауст! Я сказал тебе, что когда-нибудь ты сам захочешь расторгнуть наш союз, и вот настал миг, когда ты это сделал. Настал долгожданный час мщения! Я отнимаю у тебя волшебный жезл и обвожу вокруг тебя тесный круг, который скует тебя. Стоя в нем, ты будешь слушать меня, рыдая и трепеща. Я извлеку из тьмы все ужасные последствия твоих деяний, и ты будешь медленно умирать от отчаяния. О, я ликую — я победил тебя!

Глупец! Ты говоришь, что узнал человека? Где? Как и когда? Задумывался ли ты хоть раз над его природой? Изучал ты ее, пытался установить, какие чужеродные свойства человек прибавил к своей сущности, что он в ней нарушил, что испортил? Уяснил ли ты себе, что исходит из человеческого сердца и что идет от исковерканного воображения? Сравнивал ли ты потребности и пороки, исходящие из природы человека, с теми, которые его злая воля привила ему искусственно? Наблюдал ли ты человека в его естественном состоянии, когда на каждом непритворном его движении лежит отпечаток его внутреннего состояния? Ты принял маску, которую человек надевает^{105} на себя в обществе, за естественные черты лица, и ты познал лишь того человека, которого испортило воображение и которому вы поклоняетесь как идолу. Ты познал человека, обреченного на гибель его общественным положением, званием, богатством, властью и знаниями. Ты хотел доказать мне, как высоко стоит нравственное достоинство человека, и для этого таскал меня по широкой дороге порока. Ты повел меня ко дворам всевластных душегубов: трусливого тирана во Франции, узурпатора в Англии! Почему проходили мы мимо дворов добрых и справедливых государей — отцов своих народов? Неужели я, дьявол, которого ты хотел учить, должен был тебе их показывать? Тебя привлекал властный зов сильных мира сего, тебя влекла широкая арена деятельности, тебя одолевали гордость и сластолюбие, и поэтому ты видел только этих извергов и их клевретов, распутных женщин и попов, которые превращают религию в орудие властолюбия и корысти! Удостоил ли ты хоть одним взглядом тех, кто стонет под тяжким игом жизни, терпеливо несет ее бремя и утешает себя надеждой на будущее? Искал ли ты добродетельного друга людей, благородного мудреца, деятельного и честного отца семейства в их одиноких жилищах? Сделал ли ты хоть одну серьезную попытку найти настоящего человека? Но где тебе, самому испорченному, найти неиспорченного, — ты уже не способен заметить его! Гордо прошел ты мимо хижины скромного бедняка, который не знает даже названий ваших противоестественных пороков, который в поте лица зарабатывает свой хлеб, любовно деля его с женой и детьми, и на смертном одре радуется, что честно прошел свой тяжкий жизненный путь. Если бы ты постучался в эту хижину, ты, правда, не нашел бы там своего пошлого идеала утонченной доблести и героизма, порожденного вашими пороками и гордыней, но ты увидел бы там человека, который своим тихим смирением и мужественным самоотречением, незаметно для других, проявляет больше душевной силы и добродетели, чем любой из ваших героев, прославивших себя в кровавой битве или в двуличном правительстве. Не будь этих героев, не будь у вас попов и философов, Фауст, поверь, врата ада быстро закрылись бы. Разве ты можешь сказать, что знаешь человека, когда ты искал его только на ристалище пороков и наслаждений? А знаешь ли ты самого себя? Дай мне глубже проникнуть в твою душу, подобно буре я раздую жар, пылающий у тебя в груди. Если бы у меня была тысяча человеческих языков, если бы я продержал тебя в этом магическом круге много лет, то и тогда у меня не хватило бы времени рассказать тебе о всех последствиях твоих дел и дерзаний. Нить несчастий, сплетенная твоей рукой, протянется сквозь столетия, и будущие поколения когда-нибудь проклянут самое свое существование за то, что ты в часы безумия удовлетворял свои прихоти и брал на себя роль судьи и мстителя. Смотри, дерзкий, какое значение приобретают ваши поступки, которые вам, слепцам, кажутся столь незначительными. Кто из вас может сказать: «Время сотрет следы моего существования»? Знаешь ли ты, что такое время и существование, что значат эти слова? Разве капля, падающая в океан, не увеличивает количества воды в нем? И ты, не знающий, где начало, середина и конец, схватил своей отважной рукой цепь судьбы и пытался разгрызть ее звенья, зная, что их ковала Вечность! Теперь я срываю с твоих глаз завесу и наполняю твой мозг отчаянием!