Когда домашние дела были улажены, его посетили чуть ли ни все окрестные джентльмены, принесшие ему поздравления по случаю вступления в права наследства; и кое-кто из них предложил свои услуги с целью споспешествовать примирению его с отцом, каковое предложение было вызвано всеобщей ненавистью к его наглому и злобному брату Гему, которого к тому времени соседи начали почитать исчадием ада. Наш юный сквайр поблагодарил их за любезное предложение, которое и принял; а старый Гемэлиел после их просьб был, по-видимому, весьма расположен к любому соглашению, но не смел высказаться, не посоветовавшись предварительно с женой, и его благосклонное расположение духа оказалось совершенно беспомощным перед подстрекательством этой неумолимой женщины; поэтому наш герой отказался от всякой надежды войти в дом своего отца. Его брат по обыкновению использовал каждый удобный случай, чтобы повредить его репутации лживыми толками и клеветой, с целью нанести ущерб его доброму имени; да и сестре его Джулии не позволили мирно наслаждаться благополучием. Если бы Перигрин претерпел такие гонения от людей, чуждых ему по крови, мир услыхал бы о его мщении; но при всем своем негодовании он был слишком заражен родственными предрассудками, чтобы поднять карающую руку против сына своих родителей, и это соображение сократило срок его пребывания в крепости, где он предполагал провести несколько месяцев.

Его тетка, вняв настойчивым уговорам Джулии и ее мужа, поселилась в доме этой любящей родственницы, которая поставила себе целью покоить и лелеять безутешную вдову; а Джолтер, в ожидании бенефиции, еще не освободившейся, оставался в крепости в качестве управляющего поместьем нашего героя. Что касается лейтенанта, то наш молодой джентльмен вел с ним серьезную беседу о предложении коммодора взять в жены миссис Траньон. Джек, устав от одинокой жизни холостяка, которую мог выносить так долго только благодаря обществу старого командира, отнюдь не обнаружил отвращения к этому союзу, но заметил с лукавой усмешкой, что ему не в первый раз командовать судном в отсутствие капитана Траньона, и посему, если вдова согласна, он готов бодро взяться за ее руль и — в надежде, что служба его не будет продолжительной, — постарается благополучно ввести ее в гавань, где коммодор может явиться на борт и снова принять командование ею.

После такой декларации было решено, что мистер Хэтчуей начнет ухаживать за миссис Траньон, как только приличия позволят ей отвечать на это ухаживанье, а мистер Кловер и его жена обещали использовать свое влияние в его интересах. В то же время Перигрин высказал желание, чтобы Джек по-прежнему жил в замке, и объявил ему, что замок будет отдан в полное его владение, как только ему удастся заключить брачный договор.

Разрешив все эти вопросы к полному своему удовлетворению, Перигрин распрощался с друзьями и по прибытии в великую столицу купил новую карету и лошадей, нарядил Пайпса и другого лакея в богатые ливреи, снял элегантную квартиру на Пел-Мел и появился во всем блеске в обществе светских людей. Благодаря такой экипировке и веселому образу жизни молва — это вечная лгунья — объявила его молодым джентльменом, который только что, по смерти дяди, вступил во владение имуществом, приносящим пять тысяч фунтов годового дохода и унаследует не меньшее состояние после кончины отца, не говоря уже о двух солидных вдовьих частях, которые перейдут к нему после смерти его матери и тетки. Как ни были лживы и нелепы эти слухи, у него не хватило мужества их опровергнуть. Впрочем, он сожалел о том, что его изображают в ложном свете, но тщеславие не позволило ему предпринять шаги, которые могли бы умалить его значение в глазах тех, кто добивался знакомства с ним, предполагая, что состояние его действительно столь велико, как о нем говорят. Мало этого, он был до такой степени бессилен бороться со своей слабостью, что решил потворствовать заблуждению, ведя образ жизни, соответствующий молве. Итак, он принял участие в самых дорогих развлечениях, уповая, что, прежде чем истощатся его средства, счастье его будет окончательно упрочено благодаря его талантам, которые он найдет случай показать высшему свету, ведя такую расточительную жизнь. Короче говоря, тщеславие и гордость были основными недостатками нашего предприимчивого героя, который почитал себя способным восстановить свое богатство всевозможными средствами задолго до того, как узнает хотя бы тень нужды или лишений. Он полагал, что может в любое время жениться на богатой наследнице или состоятельной вдове; честолюбие уже толкало его домогаться руки молодой и красивой вдовствующей герцогини, которой он нашел способ быть представленным; в случае, если супружество не будет отвечать его склонностям, он не сомневался, что влияние, какое он приобретет среди аристократов, доставит ему выгодный пост, который щедро вознаградит его за расточительность. Немало есть молодых людей, лелеющих подобные надежды, отнюдь не имея тех оснований, какие питали его самонадеянность.

В разгар этих фантастических расчетов страсть его к Эмилии не угасла, но, напротив, в нем вспыхнули столь пламенные желания, что мысль о нейпрепятствовала всем другим его размышлениям и лишала его возможности осуществлять те грандиозные планы, которые рисовались его воображению. Поэтому он задумал явиться к ней во всем своем великолепии с целью победить ее добродетель ловкостью и хитростью и покорить ее благодаря своему высокому положению и богатству. Да, преступная страсть до такой степени поглотила его понятие о чести, его совесть, человечность и уважение к предсмертным словам коммодора, что у него хватило низости порадоваться отсутствию его друга Годфри, который, находясь в ту пору со своим полком в Ирландии, не мог проникнуть в его замысел и принять меры, чтобы расстроить злодейский план.

Предаваясь этим доблестным чувствам, он решил выехать в Сасекс в своей карете, запряженной шестеркой, в сопровождении камердинера и двух лакеев; а так как он понимал теперь, что во время последней своей попытки сделал неверный ход, то и решил изменить тактику и осаждать крепость с помощью самого почтительного, нежного и вкрадчивого обхождения.

Вечером накануне задуманного путешествия он вошел по обыкновению в одну из театральных лож, чтобы показаться дамам, и, обозревая общество в лорнет исключительно по той причине, что считаться подслеповатым было в моде, увидел свою возлюбленную, очень скромно одетую, сидящую в кресле и беседующую с очень некрасивой молодой женщиной. Хотя сердце его неудержимо забилось при виде Эмилии, он в течение нескольких минут не смел повиноваться велениям любви благодаря присутствию знатных леди, которые, боялся он, изменят свое мнение о нем к худшему, видя, как он публично приветствует особу, столь скромно одетую. Даже страстное его желание не одержало бы верх над гордыней и не привело бы его к ней, если бы он не рассудил, что знатные его друзья примут Эмилию за какую-нибудь прекрасную Эбигейл, с которой у него галантная интрига, и, стало быть, поздравят его с любовным похождением.

Окрыленный этой мыслью, он подчинился голосу любви и устремился туда, где сидела его очаровательница. Его костюм и осанка были столь примечательны, что вряд ли могли ускользнуть от взгляда любопытных наблюдателей; к тому же он вошел в тот момент, когда неизбежно должен былпривлечь внимание зрителей, — я подразумеваю тот момент, когда весь зал притих, следя за представлением на сцене. Поэтому Эмилия заметила его, как только он появился; судя по направленному на нее лорнету, она убедилась, что ее увидели, и, угадав его намерение, когда он стремительно вышел из ложи, призвала на помощь всю силу духа и приготовилась его встретить. Он приблизился к ней с видом радостным и нетерпеливым, но в то же время скромным и почтительным, и сказал, что весьма рад встрече с ней.