— Ах, прекрасно. Это всегда приятно. — Джеймс передал Колтону подарок, который все еще держал в руках, затем повернулся к Энни. — Что вы читаете, графиня? Опять Ханну Мор[4]?

Энни соскользнула с софы и подошла обнять Джеймса.

— О Господи. Конечно же, нет. Не Ханну Мор. Я читала эту чушь только до замужества, а сейчас предпочитаю более серьезные любовные истории. Мне нравится «Эмма». И я все время думаю, что за дама написала этот роман? Лили, признайся, может быть, это ты?

— Ну уж нет, — фыркнула в ответ Лили. — Я оставила это занятие после «Тайн брачной ночи».

Расцеловав Джеймса в обе щеки, Энни вновь уселась на софе и вернулась к своему занятию.

Джеймс устроился в большом кресле рядом с джентльменами.

— Бренди, Медфорд? — предложил Эшборн.

— Нет, благодарю. — Джеймс натянуто улыбнулся.

— Ты уверен, что больше не хочешь blue ruin? — усмехнулся Эшборн.

Джеймс сунул руки в карманы.

— Ах, Эшборн, ты никогда не упустишь случая припомнить наше соревнование.

Эшборн подмигнул жене, которой, не отрываясь от книги, удалось послать мужу укоризненный взгляд.

— Почему я должен упускать такую возможность? — пожал плечами Эшборн. — Победа за мной!

— Ладно, я пошутил, побеждай себе на здоровье, — махнул рукой Джеймс.

Энни все же пришлось оторваться от книги.

— Не заставляйте меня останавливать и вас, Медфорд. Мы договорились больше не упоминать об этом происшествии. — И она улыбнулась.

Джеймс тоже ответил ей улыбкой.

— Пожалуйста, хватит об этом, — вмешалась Лили. — Я так и не узнала детали, но, честно говоря, и не хочу их знать.

— Позвольте мне сменить тему? — сказал Джеймс, повернувшись к Лили. — Эшборн, признавайся, где твои братья? И почему ты в этот вечер не с ними?

— Стараешься поскорее избавиться от меня? Ты ведь только что приехал. — Эшборн криво улыбнулся.

Энни строго взглянула на мужа.

— Правда, Медфорд, все братья Джордана приедут к нам утром. Мы проведем здесь ночь, а после завтрака вернемся в Эшборн-Хаус.

Джеймс кивнул.

— Что ж, во всяком случае, поздравьте их от меня.

— Ты так говоришь, как будто у Джордана, по меньшей мере, полдюжины братьев, а их всего трое.

Медфорд кивнул. Его всегда поражал тот факт, что у Эшборна такая большая семья. Почему три младших брата графа до сих пор не женаты? Двое помолвлены, и надо сказать, все трое были очень близки с Эшборном. До недавнего времени граф оставался холостяком, что позволяло его братьям носить фамильное имя. Пока не появилась Энни и не свела Эшборна с ума.

— Я рада, что вы приехали до обеда, Джеймс, — осторожно начала Лили, придвигая свой стул поближе к нему. — Я должна вам кое-что сказать.

Джеймс удивленно посмотрел на нее.

— Нет, нет, ничего страшного… Дело в том, что… — Она запнулась и, словно ища поддержки, переводила взгляд то на Девона, то на Энни.

— Договаривай, — бросил Девон. А Энни кивнула сестре.

— Да, — сказал Джеймс. — Договаривайте. — Он скрестил руки на груди и смотрел на нее сверху вниз.

— Дело в том, что… — Лили закусила губу. — Кейт здесь.

Джеймс с такой силой хлопнул ладонью по столу, что стол закачался. Энни испуганно заморгала.

На лице Джеймса застыла непроницаемая маска.

— Где она? — ровным голосом спросил он.

Лили спокойно положила руки на колени и посмотрела на него.

— Я хотела сказать вам, но сначала нам надо было…

— Где она? — На этот раз его голос прозвучал подобно грому.

Колтон, выпрямившись, озабоченно поднял голову.

— Медфорд! — В его тоне слышалось предупреждение.

— Я просто хочу поговорить с ней, — пояснил Джеймс, чеканя слова.

Энни закрыла книгу и сползла с софы.

— Она прилегла пару часов назад, но, думаю, сейчас она в музыкальном салоне.

Лили бросила на сестру осуждающий взгляд.

С благодарностью кивнув Энни, Джеймс встал и вышел из библиотеки.

Музыкальный салон располагался на первом этаже, в самом конце длинного коридора. Направляясь прямо туда, Джеймс с каждым шагом все больше понимал, он не знает, что скажет Кейт, когда увидит ее. Но Кейт была здесь. Кейт. Конечно, он придумает что-то правильное, когда окажется с нею с глазу на глаз.

Он остановился, не дойдя до двери нескольких шагов. Из комнаты доносились звуки «Лунной сонаты». Бетховен. Кейт снова играет. Она говорила, что это ее любимая вещь.

Сделав решительный вздох, Джеймс без стука отворил дверь. И вошел. В комнате царил полумрак, лишь пара свечей догорала в канделябре на крышке пианино, едва освещая комнату.

Кейт подняла голову, и ее прекрасные небесно-голубые глаза расширились и застыли, глядя на него.

— Джеймс.

Он шумно выдохнул. До сих пор он не верил, думал, что ее присутствие здесь обманчивый сон. Или какая-то злая шутка Лили, которую она решила сыграть с ним. Но нет, Кейт была здесь. Она сидела за пианино, напротив французских дверей, выходивших в сад, одетая в темно-красное шелковое платье. Увидев ее в этом платье, Джеймс сглотнул слюну. Да, невероятно! Словно сама мечта шагнула в жизнь. Он прищурился. Блики свечей играли на ее золотисто-рыжих волосах. О боже, как ему хотелось прикоснуться к ним.

— Кейт, — выдохнул он.

Она чуть-чуть качнула головой, и рыжий локон выбился из-за уха и упал ей на щеку.

— Лили и Энни сказали, что я здесь?

— Да. — Джеймс убрал руки в карманы и подошел к пианино. Кейт встала, отодвинула ногой стул. И шагнула к нему, медленно, очень медленно. Теперь их разделял один шаг, не больше. Он чувствовал запах ее духов. Аромат клубники. Его рот увлажнился.

— Джеймс… вы… ты сердишься?

Он сдвинул брови.

— Я? Сержусь? Но почему я должен сердиться?

— Потому что я здесь. Здесь твои друзья. А я не принадлежу к их числу. — Она отвела глаза. — Я чужая.

Он боролся с собой, стараясь удержать руки в карманах. Но, боже праведный, как он хотел сделать этот единственный шаг и заключить ее в свои объятья!

— Нет, Кейт. Ты ошибаешься, я не сержусь. Напротив, я рад, что ты здесь.

Ее ресницы вспорхнули, и она подняла на него глаза. За окном было совсем темно, свечи едва освещали двери, выходившие в сад. Крупные хлопья снега плавно опускались на землю.

— Ты рад?

— Я хотел навестить тебя, Кейт. Я хотел сказать тебе, что безмерно рад твоему освобождению.

— Прошу прощения, что вернула деньги, — опуская глаза, прошептала она. — Но я не могла их взять. После того… как твой дом был…

— Эти деньги принадлежат тебе.

— Мне не нужны деньги. — Закрыв глаза, она замотала головой. — Джеймс, можно мне задать тебе один вопрос?

— Зачем спрашивать, ты же знаешь, что можно.

— Почему ты до сих пор не опубликовал памфлет?

Он покачал головой.

— Давай не будем сейчас говорить о памфлете, Кейт, не до него сейчас.

Ее брови сошлись на переносице, Кейт вытянула руку, словно молила о чем-то.

— Но… почему? Я ждала, что сейчас, когда позорное клеймо с моего имени снято, памфлет будет пользоваться особой популярностью и прекрасно продаваться. И ты смог бы пустить эти деньги на ремонт дома, на оплату услуг Абернети и Хортона, и…

— Проклятье! Кейт, я делал это не из-за… Я никогда не думал о деньгах, — пророкотал Джеймс.

Кейт беспомощно вздохнула и уронила руку.

— Не понимаю, — прошептала она.

— Издательство для меня прежде всего кураж, — пояснил он, отойдя к дверям. — Необходимость. Мой отец всегда страшно опасался даже малейшего намека на скандал. Но сейчас… я больше не думаю об этом. Ты была права. Я должен использовать свой печатный станок для лучших целей. Рассказать настоящую правду о том, что происходит, рассказать о несправедливо осужденных, о бедных…

— Джеймс, — Кейт подняла руку, пытаясь остановить его, — только не надо делать это из-за меня.

Он открыл рот, чтобы ответить, но она жестом остановила его.