Джеймс одарил ее лукавой улыбкой, от чего ее сердце забилось быстрее.

— Если бал — то, чего вы желаете, то вы получите его.

Когда миссис Хартсмид и две служанки вошли в спальню Кейт, вооруженные иголками, ножницами, булавками, нитками и рулоном атласа, Кейт не знала что и думать.

— Его светлость поручил нам сшить для вас бальное платье, — объявила миссис Хартсмид.

— Что? — изумилась Кейт и, не успела оглянуться, как уже поворачивалась по команде Луизы, пока та измеряла ее талию.

— Бальное платье, ваша светлость, — повторила Луиза, сияя улыбкой.

— Его светлость сказал, он сожалеет, что не может воспользоваться услугами модисток с Бонд-стрит, он не рискнул… вы понимаете?

Миссис Хартсмид потупила глаза. И Кейт кивнула.

— Это так замечательно, так великодушно с его стороны, и я благодарна вам, но мне не нужно какое-то особое платье, так как….

— Нет, ваша светлость, на этом настаивает милорд. Он сам выбрал цвет. Вот этот, золотисто-желтый… — Она показала Кейт отрез золотистого атласа. — Он сказал, что этот цвет еще сильнее подчеркнет оттенок ваших прекрасных волос. Хотя я сомневаюсь, что ему бы понравилось, если бы он узнал, что я пересказываю вам его слова. — Миссис Хартсмид хихикнула, качая головой. А Кейт молча ахнула и прижала руки к животу, где вновь порхали бабочки.

— Он так сказал? — спросила она, чувствуя себя восемнадцатилетней девушкой, которой предстоит первый выход в свет.

— Да, именно так, — подтвердила Луиза. — Я сама слышала.

Кейт проглотила улыбку. Она протянула руку и жадно погладила золотистый атлас. Такой красивой ткани она в жизни не видела. Вряд ли она сама могла бы сделать лучший выбор.

— Тогда, что бы ни было, сотворите мне бальное платье.

Когда день подходил к концу, Кейт и три служанки все еще обсуждали детали платья, включая глубину декольте.

— Ниже, — настаивала Кейт, заставляя Луизу краснеть. Возможно, она переусердствовала, но это был ее последний шанс танцевать с красивым джентльменом на балу в платье с глубоким декольте. И она хотела ощутить жизнь во всей полноте. Это прежде всего.

К тому времени, как миссис Хартсмид, выпроводив Луизу и других служанок, покинула комнату Кейт, платье было полностью скроено, оставалось только сшить его. Кейт улыбалась больше, чем когда-либо. Она бросилась на постель и, не в силах сдержать эмоции, заколотила кулаками по подушке. Бал! Она собирается на бал! И с кем? С потрясающим джентльменом, с лордом Медфордом! Она била ногами по холодным простыням и скулила, зарывшись в подушки лицом.

Минуло два дня, и платье было готово. Для Кейт эти два дня прошли в безуспешных попытках написать памфлет. Она снова и снова читала то, что написали Лили и Энни, надеясь, что тот или другой памфлет даст ей идею для ее собственной истории. Откроет глаза на формулу успеха. Оба памфлета носили скандальный характер и некий нравоучительный тон, но Кейт не могла представить, что способна написать нечто подобное. Это было бы не признание. Не мольба о милосердии. Она просто хотела, чтобы это было… искренне. Да, искренне и… честно. Именно об этом просил ее Джеймс. Рассказать свою историю собственными словами. Но что, если никто не поверит ей? Что, если памфлет не станет бестселлером, как надеется Джеймс? Что, если экземпляры сожгут на улице? Сожгут… Она задохнулась. Она не станет думать об этом. Она должна сделать все, что в ее силах.

На второй день миссис Хартсмид вошла в библиотеку, чтобы объявить, что платье готово. Вместе со служанками она трудилась день и ночь, колдуя над роскошным нарядом, и после нескольких примерок их труды, наконец, успешно завершились.

— Ах, боже мой, какое же оно красивое, — шептала Кейт, осторожно прикасаясь к пене юбок, проводя пальцем по великолепной ткани.

— Его светлость просил меня передать вам это, — сказала экономка, вручая Кейт пергаментный свиток, скрепленный восковой печатью. Кейт сломала печать и быстро пробежала глазами текст. Приглашение на бал к виконту Медфорду. Он продумал все.

— Вы — высокий гость, ваша светлость, — с быстрой улыбкой напомнила экономка.

Кейт прикусила губу, желая проглотить возглас восторга, готовый сорваться с губ.

Она театрально присела перед экономкой в реверансе.

— Пожалуйста, передайте его светлости, что я с радостью принимаю его приглашение.

Кейт смотрела на свое отражение в зеркале. Бабочки снова порхали в ее животе, и на губах играла нежная улыбка. Кейт чувствовала себя Золушкой. Конечно, она помнила свой первый бал, помнила и то платье, которое было на ней. Что и говорить, оно было куда скромнее, чем это. Она покружилась. Легкие воздушные юбки поднялись и медленно опустились. Пышные юбки, лиф с жестким корсетом, длинные рукава, закрывавшие руки до запястья — все это напоминало французскую моду конца прошлого столетия. Прелестное платье, и Кейт ощущала себя во всех этих юбках, кружеве и золотистом шелке как нечто нереальное, некое подобие мечты…

Луиза забрала ее волосы наверх в мягкий узел, пустив вдоль щек вертикальные локоны, обрамляющие нежное лицо. Миссис Хартсмид припасла баночку румян, и Кейт чуть оттенила губы и щеки, и даже маленькую ложбинку в декольте. «Жить! Жить! Жить!» — пела душа.

Кейт бросила еще один взгляд на свое отражение в зеркале и легко вздохнула. У нее не было никаких драгоценностей, да и зачем? И так все чудесно. Оценит ли лорд Медфорд ее красоту? О, зачем она думает об этом? Какое это имеет значение? Эта ночь для наслаждения. Не больше, не меньше. Нет, не стоит думать, что Джеймс — поклонник, а она — юная дебютантка, ищущая мужа. Нельзя придумать более противоположную ситуацию. Она — вдова, обвиняемая в убийстве, заставившая виконта устроить для нее этот бал. Нет, не будет ни лунной ночи в саду, ни поцелуев украдкой. На улице холодно, и она ждет приговора, с горькой усмешкой подумала Кейт.

Очевидно, не стоило ничего романтизировать. Кейт вздохнула. Она хотела танцевать? Что ж, нет смысла ждать дольше. Она разгладила брови кончиками пальцев и приподняла юбки. Миссис Хартсмид принесла изящные золотые туфельки, которые виконт привез для Кейт с Бонд-стрит. Совершая подобную покупку, он, должно быть, дал пищу сплетникам. О, подождите. Скорей всего, он послал за туфлями Лили или Энни, такой вариант больше походит на правду. А эти барышни так добры и предусмотрительны, без сомнения, именно сестры выбрали эти золотые туфельки с крохотными кисточками на носу.

Кейт прошла к двери спальни и уже взялась за ручку, когда появилась запыхавшаяся Луиза.

— О, ваша светлость, простите. — Она сделал книксен, держа что-то за спиной.

— Вы что-то забыли, Луиза? — спросила Кейт.

— Нет, не забыла. — В глазах горничной сверкнуло любопытство.

— Что же это? — Кейт не могла удержаться от улыбки.

Луиза протянула ей синюю бархатную коробочку.

— Это от его светлости, он хочет, что бы вы надели их сегодня вечером.

Кейт, едва сдерживая любопытство, взяла коробку и, подцепив большим пальцем крышку, открыла ее.

— О боже! — На кремовом шелке лежало сапфировое ожерелье и рядом такие же серьги. Камни были крупные, округлой формы и сверкали, переливаясь бесчисленными гранями.

— Он сказал, что они под стать вашим глазам, — проговорила Луиза, хлопая ресницами.

Кейт чувствовала, как ее щеки покрылись румянцем, а горло перехватило так, что стало трудно дышать.

— О боже, Луиза. Никогда в жизни не видела ничего подобного. Помоги мне надеть их. — Она поспешила подойти к зеркалу и, приподняв локоны, придерживала их, пока Луиза застегивала ожерелье.

— Ужасно хочется завизжать, — призналась Кейт, тихонько подпрыгивая на цыпочках. — Но я воздержусь.

— Разве герцогини визжат? — спросила Луиза, стоя за спиной Кейт и глядя на ее отражение в зеркале широко распахнутыми глазами.

— Не знаю насчет всех герцогинь, но герцогиня, которая выросла на ферме — да. — Она подмигнула горничной, и та ответила ей широкой понимающей улыбкой.