Под конец беседа приняла доверительный характер.

— Настоящие патриоты Украины формируют сейчас добровольческую армию, — заговорщически сообщил гражданский тип.

— Если бы можно отложить наш разговор хотя бы на недельку — устал и в лагере.

— Бога ради! Сейчас требуется только ваше согласие. Вначале отдохнете, потом подучитесь. Наше дело такое — без подготовки никуда...

— Ну это другой вопрос.

— Значит, по рукам, сотник. А? Каково звучит — «сотник»?

— «Полковник» звучит лучше.

— Будешь, друже Гордиенко, будешь и полковником. Дай только срок.

Ситуация, в которой Гордиенко оказался столь неожиданно, не была предусмотрена в плане, разработанном в Особом отделе фронта. Пока что Василий радовался полученной отсрочке — все-таки можно успеть съездить в Мариуполь.

На следующий день Гордиенко с женой зашли в комендатуру поблагодарить немецкое командование за предоставленную им возможность быть вместе и вручили дежурному офицеру прошение о пропуске в Мариуполь.

Разрешение на выезд и все необходимые документы они получили в тот же день.

Пользуясь «железными» документами, Василий и Надя безбоязненно разгуливали по Мариуполю, и вскоре Гордиенко хорошо изучил расположение улиц и даже несколько раз проходил мимо дома, в котором, по его данным, должна была жить жена Рахова, но зайти боялся. Если Рахов арестован, в квартире могла быть засада.

Тогда он решил прибегнуть к помощи жены. Во время одной из прогулок сказал Наде, что в Мариуполе должен жить один из его друзей по немецкому лагерю, лейтенант Коля Рахов. Парень чудесный, всегда делился последним куском хлеба, который умудрялась передать в лагерь тетка его жены. Она же помогла Николаю освободиться из плена еще в прошлом году. С тех пор срок прошел немалый, но он боится идти к Раховым. Лучше всего было бы выяснить через соседей, добрался ли он домой и как поживает сейчас. К счастью, недалеко от Раховых жила старая Надина учительница, и жена охотно вызвалась навестить ее.

Надя возвратилась в подавленном настроении. По ее заплаканному лицу Василий понял, что оправдались предположения товарищей. Немного успокоившись, Надя слово в слово пересказала все, что услышала от старушки учительницы.

Еще в начале года Рахов объявился на какое-то время в Мариуполе, но вскоре вновь исчез. Куда он делся, никто из соседей не знал, однако его жена с теткой не голодали.

Но вот в конце июля к дому Раховых подъехала машина с эсэсовцами. Они перевернули в квартире все вверх дном. Галю вместе с теткой куда-то увезли. Потом через чиновника городской управы, который жил на этой^- же улице, стало известно, что Рахов был советским разведчиком и его расстреляли.

Возвратившись в Запорожье, сотник Гордиенко начинает свою службу в запорожском «коше». Наиболее заметной фигурой здесь был Семен Крячко, бывший хорунжий петлюровской армии, личный адъютант начальника контрразведки. Крячко еще в 1918 году начал сотрудничать с немцами, поэтому в гестаповских и абверовских кругах был своим человеком.

Как удалось выяснить Василию, Крячко подбирал людей для спецподразделений абвера, намечаемых к заброске в тылы Красной Армии, и Гордиенко поставил перед собой цель войти в доверие к петлюровскому контрразведчику. Но руководство местной абвергруппы давно уже имело виды на бывшего красного лейтенанта, и вскоре Гордиенко был приглашен для деловой беседы к начальнику абвергруппы-201 майору Шредеру.

Курсы по подготовке диверсантов и террористов располагались в семи километрах от города. В спецподразделения абверовцы отбирали самых отпетых головорезов. «Учебная программа» строилась в расчете на то, чтобы как можно быстрее натаскать «обучаемого» в приемах массового уничтожения людей.

Василий в совершенстве овладел стрельбой из всех видов оружия, подрывным делом, искусством верховой езды и вождения машины. К моменту выпуска он по праву претендовал на роль старшего команды.

Но еще со времен первой мировой войны Шредер, специализировавшийся по «восточному направлению» и множество раз имевший возможность убеждаться в продажности и беспринципности буржуазных националистов всех мастей, не доверял своим новым союзникам и помощникам и отводил им роль исполнителей — не больше. Незадолго до заброски в советский тыл в группу Гордиенко прислали нового старшего — немца из одесских «фольксдойчей»: Александра Крафта.

С первых же шагов Крафт круто взялся за дело. С разрешения майора Шредера он заменил радиста, которого за время совместной подготовки Гордиенко успел прибрать к рукам. Понимая, какую опасность таит в себе вышедшая из-под его начала и контроля банда «мстителей», Василий лихорадочно искал выход. Ведь он даже не знал пока предполагаемого района их выброски. И Василий решил, что, на худой конец, взорвет самолет со всей группой в воздухе. И только случай спас положение.

В самый последний момент диверсант по кличке Оглобля вдруг закатил истерику и наотрез отказался пристегивать карабин вытяжного шнура парашюте к тросу под потолком фюзеляжа. Крафт потянулся было за пистолетом, но Гордиенко сказал, что стрелять в воздухе нет смысла, а убрать Оглоблю успеют на земле.

И когда предпоследний рядовой диверсант исчез за бортом, они подхватили Оглоблю под мышки и поволокли к люку. Сделав вид, что прилаживает вытяжное устройство, Василий отцепил от своего поясного ремня гранату, и через пару секунд оглушенные по головам Крафт и Оглобля полетели вниз.

К утру все «мстители», кроме Оглобли и Крафта, были налицо. Гордиенко тут же организовал поиски пропавших. Их трупы нашли километрах в трех на дне неглубокого степного овражка. Радист тут же связался с майором Шредером, доложил и принял приказ о назначении старшим команды Гордиенко.

Получив радиограмму от Гордиенко, Дубровин срочно принял меры, и к исходу этого же дня банду Крафта блокировали в небольшом лесочке. Схватка была короткой — ничего не подозревавшие диверсанты не успели толком организовать оборону. Уйти за линию фронта «удалось» только Гордиенко да, для достоверности, еще двум бандитам.

Возвратившихся отчислили в тыловые полицейские подразделения. А некоторое время спустя Гордиенко принял взвод в «украинской армии», который охранял промышленные объекты в Запорожье и на криворожских рудниках.

Вскоре в офицерских кругах начали поговаривать о том, что украинские националистические формирования немцы собираются перебросить в Югославию для борьбы с партизанами. Василий донес об этом в Особый отдел фронта. Там взвесили сложившуюся обстановку, и разведчик получил приказ — при первой же возможности возвращаться к своим.

В ходе осенних боев на подступах к Волге советские войска основательно перемололи ударные силы гитлеровцев и их сателлитов. Немецкое командование объявило набор «добровольцев» для участия в боях под Сталинградом. Гордиенко одним из первых изъявил согласие и через несколько дней получил назначение в «кубанский эскадрон», формировавшийся на станции Миллерово. В районе Котлубани эскадрон попал в «котел», и сотнику не стоило большого труда убедить легионеров без боя сдаться в плен...

С января 1942 года под самым носом матерых шпионов и контрразведчиков штаба «Валли», в их Варшавской разведшколе, на должности одного из преподавателей инженерного дела находился советский разведчик, старший лейтенант Константин Александрович Воинов.

Трудная судьба выпала на долю этого замечательного советского патриота. В свое время он был несправедливо обижен, испытал лишения и недоверие товарищей по партии, но сохранил в душе любовь в Родине, незыблемую верность идеалам, в которых его воспитали комсомол и партия.

В двадцатых числах ноября 1941 года боевое охранение 227-й стрелковой дивизии задержало при переходе линии фронта бывшего командира саперной роты нашей 6-й армии старшего лейтенанта Воинова. В те дни это было обычным явлением, и комбат хотел уже было отправить «окруженца» на армейский сборный пункт, но Воинов настоял на немедленной встрече с сотрудником органов НКВД. Начальнику Особого отдела дивизии лейтенанту госбезопасности Днепрову он заявил, что является агентом немецкой разведки и заброшен на нашу сторону со шпионским заданием.