Миссис Минотти пролистала все три книги. На середине третьей обнаружила фотографию человека, который украл у нее батат.

Указательный палец решительно опустился на страницу, поразив подозреваемого точно между глаз.

Паркер спросила:

– Вы уверены?

– Да, это он. Это он взял батат. Второго, его спутника, я не нашла.

Уиллоус и Паркер обменялись взглядами.

Мисс Минотти спросила:

– В чем дело, что–нибудь не так?

Паркер сказала:

– Боюсь, нам придется попросить вас поехать с нами в городской морг, чтобы опознать тело.

– Его тело?

Паркер кивнула. Элейн Минотти указала на Черри. Нго, чей труп они обнаружили сегодня утром в ресторане «Бледно–зеленые побеги».

И речи быть не могло о том, чтобы оставить «порше», или «ягуар», или даже «БМВ» на стоянке в аэропорту. Если только у вас не «форд–пинто» десятилетней давности, охрана там курам на смех. Уберечь свою тачку от воров можно, лишь выпустив воздух из всех шин и оставив в багажнике свежий труп.

Но и это не дает стопроцентной гарантии.

Поэтому Ньют велел Рикки позвонить в агентство и заказать черный лимузин.

Ньют хотел, чтобы машина стояла у дверей ровно в час, и она прибыла вовремя. За рулем сидел тощий негр в дешевом смокинге с комковатыми подложными плечами, в залоснившейся желтой бабочке. Шофер брился совсем недавно, и под ногтями у него было чисто, но башмаки разбиты вдрызг, ободраны до мездры.

Ньют сказал:

– Небось в свободное время любишь попинать мусорные корзины?

Парень уставился на него, наконец кивнул. У него была военная стрижка, никаких выбритых узоров или надписей, оповещающих мир о соседской банде, любимой марке пива или имени подружки. Поразительно. Он назвался, но Ньют не запомнил.

Рикки стоял в тени дома, зажав свои черные кожаные чемоданы между коротенькими ножками и крепко стиснув в зубах паспорт, и смотрел на шофера, словно ожидал, что тот вдруг вдвое увеличится и выпустит клыки или, скажем, превратится в гигантское насекомое – словом, изменится таким образом, что Рикки придется выхватить пистолет и изрешетить его пулями. Взгляд убийцы, однако, ничего не означал. Просто Рикки был, как всегда, несносен, Рикки был Рикки.

Шофер открыл багажник и принялся набивать его Ньютовыми чемоданами. На лице у него выступили капельки пота. Не привык к физическому труду или это Рикки наводит на него такой ужас?

Тупицы, подумал Ньют. Он закурил контрабандную кубинскую сигару и стал смотреть, как чернокожий человек грузит глянцевые черные чемоданы в надраенную черную машину.

Шофер увидел, что за ним наблюдают. Улыбаясь, он сказал, что день сегодня чудесный, не правда ли, и знает ли мистер Ньютон, что по улицам шныряет не меньше пятидесяти тысяч таких лимузинов. Это же уму непостижимо!

Ньют запрокинул голову и выпустил дым изо рта и ноздрей в линялое небо.

Шофер все не унимался, объяснял Ньюту, что, вероятно, тут дело в шоу–бизнесе и киноиндустрии, но в Лос–Анджелесе больше лимузинов, чем в любом другом городе чертова целого мира, включая Лондон, Париж и Марракеш. Ньют искоса взглянул на него. Парень болтал без передышки. Его основная идея заключалась в следующем: то, что, имея такой неограниченный выбор, Ньют остановился на нем, ему чрезвычайно льстило. Захлопнулся багажник. Если он может чем–нибудь скрасить поездку, пусть Ньют только скажет.

Ньют ткнул в его сторону горящим кончиком сигары и сказал:

– Кончай концерт, малый. Заткни свое хлебало, садись за руль и рули.

Парень разинул рот от удивления.

– Все, что я захочу, сделает Рикки. Все. Это его работа, понял, что я тебе говорю?

– Да, сэр.

Ньют влез на заднее сиденье. Мягкая кожа. Хром. Полированное дерево. Словно в хорошо оборудованной пещере. Он сказал:

– Рикки, нам предстоит долгая дорога. Может, тебе отлить, пока мы не поехали?

Рикки спросил:

– Где?

Негр переводил взгляд от Ньюта к Рикки и обратно. Это что, шутка? Ньют сказал:

– Переднее колесо.

– Справа или слева?

– Какое ближе.

Рикки подошел к носу машины, поднял ногу и помочился прямо на шикарную покрышку, изрядно обрызгав колпак, потом встряхнулся и застегнул молнию.

Шофер сказал:

– Эй, вы что…

Рикки забрался на заднее сиденье. Он был такой маленький, что влез, почти не пригибаясь. Ньют сказал:

– Он бы тебя всего описал, если б я ему велел.

Негр ответил:

– Ну, я, конечно, благодарен.

– Вот и не забывай об этом – так оно полезней. А теперь закрывай дверь и врубай мотор, нам нужно на самолет поспеть и одному придурку пистон вставить.

По дороге в аэропорт от Рикки не было никакого толку. Он не мог оторваться от своего поддельного паспорта, листал и листал хрустящие новенькие странички, возвращаясь затем к фотографии и бормоча, что снимок плохой и что если его осветить как надо, он отпадный красавец.

С ума сойти, до чего он увлекся.

Ньют шлепнул его по лицу, чтобы напомнить о себе, велел откупорить бутылку шампанского. Рикки налил хозяину. Ньют вежливо спросил, не хочет ли он присоединиться. Рикки покачал головой, опять углубился в свой паспорт. Прилип к разделу с внешними данными – рост, вес, цвет волос и т. д., – как к магниту. Ньют допивал второй бокал, когда Рикки вдруг заметил, что рост ему указали пять футов четыре дюйма.

– Смотри здесь!

– Что? – спросил Ньют, не сводивший глаз с блондинки в серебристом «мерседесе» сбоку, которая могла, допустим, оказаться Ким Бесинджер.

Рикки показал ему паспорт.

– Что выпендриваются? Сделали пять и четыре, а я пять и семь, больше.

– Да что ты? – Ньют глотнул шипучки, пытаясь перевести это на английский. Он никогда не видел Рикки в таком возбуждении. Обычно мальчишку было ничем не прошибить. Поразительно, как все занятия языком полетели к черту, едва он разволновался. Сталлоне в «Рокки V» и то легче понять. Невероятно.

Рост, рост. Ага, это он из–за роста скулит. Ньют спросил:

– Когда тебя мерили, заставили ботинки снять?

– И что теперь? – Рикки напомнил Ньюту, что никогда не снимает башмаки, кроме как если купается или ложится вздремнуть. И то не всегда. Он и парню, который ему паспорт сварганил, об этом сказал. Что он, наделал, придурок хренов?

Ньют спросил:

– А когда ты вечером по двору босиком шляешься, это как?

– Это другой совсем дело. – Хитрая ухмылка, сплошь зубы и слюна. – Я беспокоюсь за вас. Плохой люди всюду. Мой хренова работа спасать вашу задницу. Как я могу охранять, если буду так топать?

Ньют сказал:

– Верно подмечено, Рикки.

– А то. – Рикки перевернул паспорт вверх ногами и понюхал клей, которым была приклеена фотография.

– Нравится? – ухмыльнулся Ньют.

– Я всегда хотел. Но я думал, что это не будет такой настоящий.

– Приятно, да? – Рикки начал успокаиваться, и Ньюту пришла в голову мысль. Он вспомнил, как Рикки отрезал ухо. Тогда он говорил по–английски почти как Уинстон Черчилль. Ньют спросил:

– Помнишь малого, который не мог дождаться своей очереди в туалет?

– Не–а.

– Толстый такой. Ты отрезал ему ухо, чтобы немножко поучить манерам.

– Да? – Рикки заинтересовался. – Когда? – Но еще пока он произносил эти слова, Ньют увидел, как в голове у него стали переворачиваться листки календаря.

Через мгновение взгляд Рикки прояснился. Зрачки расширились. Артерия на шее перестала рваться сквозь кожу.

– Ага, помню. А что?

– Ничего, не бери в голову. Взгляни лучше на эту куколку в «мерседесе».

– Хорошенькая, – машинально произнес Рикки. Нахмурился. – О чем говорили?

– О паспортах.

Рикки кивнул.

– Я один раз взял у пуэрториканца, когда торчал в Тихуане. Я был дешевый альфонс и хотел уехать. Он на меня похожий, этот парень. И потому я взял его паспорт.

– Ну, понятное дело, ага. Ты что, ему так понравился, что он решил сделать тебе подарок?

– Сделка. У меня был кнопочный нож, нержавеющая сталь, потому что я прячу его под мышкой и не хочу, чтобы он был ржавый. Парень не хотел мне дать паспорт, и я сделал сделку. Понимаете, что я вам говорю, мистер Ньютон?