Фрэнк спросил:

– С какой стати это называется «Небесный поезд»? Мы же под землей.

– Не бери в голову, – сказала Лулу, устраиваясь поудобнее на его камнях. Она куснула его ухо. – Сиди и наслаждайся, – поерзала. – Я, например, так и буду.

На станции «Метротаун» было людно. Но габариты Фрэнка и форма его челюсти проложили им дорогу.

Они бродили по торговому центру уже три четверти часа кряду. Близился день рождения Роджера, и Лулу загорелась желанием раздобыть ему золотой браслет цепочкой – массивный, не какую–нибудь дешевку, чтоб стоил никак не меньше десяти – пятнадцати тысяч, если его покупать.

Фрэнк сказал:

– Вот чем хорошо ремесло вора: когда продавец спрашивает, какой уровень цен вас интересует, можно ответить, что хоть до неба, и не соврать.

К двум часам они все еще не решили, на чем остановиться. Фрэнк предложил:

– Давай заглянем в ресторан.

– Что?

– Если в ближайшие десять минут я не съем чизбургер, то дам дуба.

На нижнем этаже они нашли маленькое кафе и пристроились за столиком, откуда был хорошо виден ювелирный магазин «Серебряные нити среди сплошного золота».

Официантка принесла меню и спросила Фрэнка, не хочет ли он что–нибудь выпить. Фрэнк сказал – нет. Лулу заказала мартини, как любил Джеймс Бонд, но с добавочной оливкой.

Официантка попросила удостоверение личности.

Лулу сказала:

– Посмотрите, как я пью – поймете, что мне доводилось делать это и прежде.

Официантка колебалась. Фрэнк поймал ее взгляд и неопределенно улыбнулся. Указывая на форму католической школы, официантка спросила:

– Вы там преподаете, да?

– Усовершенствованную технологию секса, – сказала Лулу, сверкнув молочно–белыми зубами.

– Пожалуй, принесите мне пива, – сказал Фрэнк, – будет чем запить чизбургер с двойным беконом.

Лулу заказала зеленый салат без приправы.

Наконец прибыли напитки. Лулу съела оливку, подняла бокал на свет.

– Больше мне нельзя, верно?

– Воровать и пить – это плохо совмещается.

– Но один не повредит?

– Наверное, нет.

Лулу приоткрыла рот, слегка прикусила оливку, медленно сняла ее с вилочки. Облизнула губы, прожевала и проглотила. Улыбнулась:

– Ты никогда не врешь мне, Фрэнк?

– Нет.

– Даже когда так было бы гораздо легче?

Фрэнк сказал:

– Не знаю, что бы это могло быть, – отхлебнул пива. – Тебя что–нибудь беспокоит?

– По–моему, я в тебя влюбилась. По–настоящему влюбилась, кроме шуток.

Принесли заказ. Фрэнк разрезал чизбургер пополам. Нож был с лезвием–пилочкой, но бекон все равно поддался не сразу. Образ мелькнул над тарелкой. Фрэнк поднажал, и нож прошел насквозь. Он сказал:

– Может, отложим мероприятие.

– Из–за одного маленького мартини?

– Нет, мартини тут ни при чем. Просто после того, что ты сказала, у меня голова другим занята, а это вредно. Когда совершаешь налет, очень важно сосредоточиться.

Глаза Лулу потемнели, но она сдержалась. Фрэнк спросил:

– Как салат?

– Вяловат.

Фрэнк полил кетчупом жареную картошку.

– До какого часа работает это заведение?

– Что сегодня?

– Пятница.

– До девяти.

Фрэнк оставил свой «Ролекс» в гостинице.

– А сейчас сколько? – спросил он. – Полтретьего?

Лулу взглянула на часы.

– Двадцать минут.

– Здесь есть где–нибудь гостиница или мотель?

Лулу сказала:

– Мы на Кингсуэй, Фрэнк. Куда ни плюнь, всюду мотели.

– Почему бы нам не изловить такси и не смотаться куда–нибудь неподалеку, где можно немножко поваляться. А попозже, если захочется, вернемся и займемся подарком.

Лулу сказала:

– Поваляться – это не совсем то, что мне сейчас нужно.

– Ну как ни назови.

Мотель, в который их отвезли, был что надо – не то чтобы совсем убогий, но явно не преуспевающий. Фрэнк распахнул окно и включил телевизор – вот тебе, пожалуйста, конец июля, а по всем каналам валит снег. Он выключил ящик и пошел к Лулу под душ.

Они вернулись в «Метротаун» в начале девятого. Продавец в магазине «Серебряные нити среди сплошного золота» протирал витрину. Он держал под мышкой рулон бумажных полотенец и, словно автоматными очередями, поливал стекло из аэрозоля.

Народу было больше, чем днем. Работал кондиционер. Фрэнк улыбнулся. Сюда стоило вернуться хотя бы по двум причинам. Остудиться или совершить налет. Он сказал:

– Ладно, давай еще разок повторим.

Лулу начала:

– Не вытаскивать пушку, если я не собираюсь стрелять.

– Правильно, – Фрэнк выдал Лулу автоматический пистолет 32–го калибра. Он весил почти столько же, сколько она сама, хотя магазин был пуст. Фрэнка немного мучила совесть, что он подсунул ей бесполезное оружие. Но он по опыту знал, что у нормальных людей иногда случается приступ умопомрачения, когда им в руки попадает оружие. Фрэнку нужна была золотая цепочка, а не заголовки в газетах, кричащие «КРОВАВАЯ БАНЯ В БАРНАБИ!»

Лулу продолжала:

– Говорить обычным голосом и не частить.

– Хорошо.

– Ни до чего не дотрагиваться.

Фрэнк сказал:

– Особенно теперь, когда он протер прилавок. Легавым стоит только найти отпечатки, которые не им оставлены, и они тут же определят, кому они принадлежат.

Лулу спросила:

– А какая разница, если они и не смогут нас вычислить. В смысле, если у них нет в картотеке отпечатков моих пальцев, как они смогут определить?

– Не смогут, – сказал Фрэнк. – Во всяком случае, пока не раздобудут твои пальцы.

Лулу хихикнула. Фрэнк нахмурился и сказал:

– Сейчас, может, и смешно, но, когда они тебя сцапают, будет не до веселья. Это рискованная работа, не забывай.

– Не забуду.

Фрэнк оглянулся по сторонам.

– Он дает тебе цепочку, что дальше?

– Я приказываю ему лечь на пол и не шевелиться пять минут. Говорю, что, если он не послушается, я его убью.

– Хорошо, хорошо.

– Если он будет стоять как истукан, я покажу ему пушку.

– Краешек пушки.

– А если он все равно не сделает, что велено, я направлю на него пушку и повторю указания.

– Только не стреляй.

– Знаю, знаю. Не беспокойся. Я все сделаю правильно.

– Ладно.

Фрэнк огляделся, но не заметил ни одного полицейского или охранника. Нагнулся и поцеловал Лулу в щеку.

– Ну давай, малыш.

Лулу вошла в ювелирный магазин. Продавец поднял глаза, увидел ее. Положил бумажные салфетки и аэрозоль на прилавок и тепло ей улыбнулся. Со своего наблюдательного поста Фрэнк увидел, как Лулу вытащила пистолет из сумочки и направила ствол прямо в изумленное лицо продавца. Что–то сказала, Фрэнк не слышал что. Продавец кивнул, выдвинул темно–вишневый лоток из–под прилавка. На лотке вились тяжелые золотые цепочки. Продавец ссыпал их в раскрытую сумку Лулу.

Лулу взвела курок. Какой звук. Последний тик–так последних в мире часов. Ствол уставился в мокрый лоб продавца. Лулу сказала:

– Привет, лопух, – и спустила курок.

«Корвет», как и прежде, мчался навстречу гибели, пробив блестящим носом шлакоблочную стену. Но что–то, кажется, изменилось. Теперь на коленях у водителя сидела рыжая девушка. Уиллоус точно помнил, что в прошлый раз она была блондинка.

Все прочее, однако, не претерпело метаморфоз. На Бобе красовался все тот же синий комбинезон, расстегнутый на мохнатой груди, а размокший окурок дешевой сигары все так же воинственно торчал изо рта.

Боб ткнул сигарой в сторону Уиллоуса и сказал:

– А, легавый. Где ваша дамочка?

Уиллоус улыбнулся, чтобы смягчить слова:

– Там, где она не слышит твои дурацкие дискриминационные замечания, Боб. Скажи спасибо.

Верхняя губа Боба скривилась. Показались гнилые зубы. Он издал звук, будто спустили воду в туалете, повернул голову и сплюнул на пол шмоток табака.

– Джоуи ищете?

– Он здесь?

– Не–а.

– Знаешь, где он?

– Я могу только, как вы, детектив, догадки строить. Даже хуже, потому что вы–то успели получиться.