Золотухин наверняка рассудил, что из всех друзей Высоцкого он поступил, как никто, порядочно, так как после смерти поэта ничего не вычеркнул из своих дневников, что могло бросить тень и на него самого. Он отдавал себе отчет в том, что легкомысленные помыслы перещеголять Высоцкого в актерском мастерстве, подчеркивание личных успехов за счет мнения именитых и создание собственного положительного имиджа на контрасте Высоцкого показывает в невыгодном свете не Высоцкого, а его самого, и выглядит просто смешно. Несмотря на это, он не побоялся навлечь на себя критику и быть осмеянным. Он опубликовал в точности все фрагменты дневников, касающиеся Владимира Высоцкого, свято уверовав в то, что поступает правильно и прежде всего — порядочно и честно. Забыл, пожалуй, только о том, что его поступок может быть воспринят, мягко говоря, как не совсем корректный, а скорее, как сомнительный.
После выхода книги из печати Золотухин получил огромное количество писем, в которых поклонники поэта атаковывали его за далеко заходящую откровенность, даже неоднократно прибегая к угрозам. В потоке обвинений, споров и критических замечаний, выдвинутых в адрес Золотухина от наиболее ревностных или, может быть, даже фанатичных и готовых на все почитателей Высоцкого, похоже, не нашлось ни одного рассудительного голоса, трезво оценивающего его откровенную книгу.
Между тем Золотухин не часто в своих дневниках строит из себя звезду первой величины, как правило, он объективно описывает ход событий, участником или свидетелем которых он имел счастье быть.
Без всякого сомнения, характер закулисных коллизий и интриг в Театре на Таганке был секретом полишинеля. Впрочем, не только на Таганке. Истинного облика театра, пожалуй, никто не представил более мастерски, чем Михаил Булгаков в «Театральном романе». Однако Валерий Золотухин одним из первых отважился в своей книге так много места уделить конфликтам между Высоцким и главным режиссером Театра на Таганке Юрием Любимовым, а также сплетням, слухам, разговорам и издевательствам, которые преподносили Высоцкому его партнеры по сцене. Преподносили, несмотря на то что осознавали величину и гений Высоцкого. А может, именно поэтому. Однако отношения Любимова и актеров Театра на Таганке были полны противоречий. Любимов часто, может быть, чересчур часто за глаза обвинял поэта: «Это уже верх наглости… Все ему можно… Вообще невозможно с ним говорить… То он в Куйбышеве, то в Магадане… Зазнался. Денег у него куры не клюют… Величайшие люди считают за честь пригласить его к себе домой, иметь кассету с его записями. В нескольких фильмах снимается сразу, популярен, но ведь более популярным быть уже нельзя. И все ему нипочем… С театром не считается…».
Но зачастую отношение Любимова к Высоцкому было совсем иным, и до такой степени полярным, что у остальных актеров это будило зависть. В дневниках Золотухина сохранилась, например, такая запись: «Чувствую себя так, как будто в чем-то виноват перед шефом. Почему в Белграде я не живу в том же отеле, что Высоцкий и Любимов? Любимов уколол меня по поводу моей роли. Я сказал ему: «Мне кажется, что моя игра набирает силу…», а он мне на это: «А мне так не кажется…».
Он дружит с Володей, приглашает его на обеды и разные приемы, это логично. Володя — герой фестиваля (речь о X Белградском Международном театральном фестивале «BITEF-76», на котором спектакль «Гамлет» с Высоцким в главной роли получил Гран-при. — Примеч. автора)».
Было в отношениях Любимова к Высоцкому что-то от той зависти, о которой А.С. Пушкин писал, что она состоит в родстве с амбицией и, стало быть, имеет здоровые корни. Их сотрудничество являлось прежде всего сотрудничеством двух корифеев, настоящих гигантов искусства, каждый из которых осознавал свое величие. Высоцкий реагировал на «провокации» Любимова весьма спокойно, даже чересчур, если учесть его взрывной характер и темперамент. Может, только единственный раз в разговоре с Золотухиным он позволил характерную для себя мужскую реплику в адрес Любимова: «Он доиграется со мной. Что за манеры: не здороваться, не замечать человека…».
Однако, как правило, поэт выдерживал атаки Любимова, о которых написали в своих воспоминаниях Марина Влади и Алла Демидова. Демидова особенно удивлялась выдержке Высоцкого, когда во время репетиций, на которых присутствовала Марина Влади, Любимов бесцеремонно «надоедал» ему. «У меня было впечатление, — вспоминает Демидова, — что Любимов специально дразнит и даже унижает Володю в присутствии его жены и таким способом провоцирует его. Я восхищалась терпением Володи».
Валерий Золотухин рассуждает в своих дневниках о том, почему, по мнению Любимова, именно Владимир Высоцкий должен был радоваться своей работе и нахождению в театре. Любимову казалось, что все должно быть как раз наоборот. Высоцкий стойко переносил агрессивное поведение Любимова, его едкие замечания и претензии. Но он не мог понять причин, по которым режиссер так себя вел: «Он постоянно расквитывается со мной, показывая мне, кто здесь главный, он или я, как в «Гамлете», например. А я никому ничего не должен. Он хочет мне доказать: «Вас не будет, а «Гамлет» останется, и театр обойдется без вас!». И очень хорошо… Но зачем же так ставить вопрос?».
Только небольшое число поклонников Высоцкого оценили положительно опубликованные дневники Золотухина, которые автор назвал «Все в жертву памяти твоей…». При этом они верно подмечали, что именно форма дневников самым лучшим и наиболее объективным способом иллюстрирует драматическую борьбу Высоцкого с отсутствием официального признания его творчества, недоброжелательностью властей, безразличием или, скорее всего, враждебностью бюрократов, завистью и ревностью коллег по сцене, с алкогольной зависимостью.
На первый взгляд лишенная всяких эмоций лаконичная запись для памяти, несомненно, производит гораздо более сильное впечатление, чем десятки экзальтированных исповедей на эту тему.
27.01.1968
Развязал Высоцкий. Плачет Люська…
1.02.1968
Запил Высоцкий, это трагедия… Не идет в больницу…
21.03.1968
Ужасный день. Вчера играл Керенского за Высоцкого, а сегодня и вчера ночью просил Бога, чтоб он на себя руки не наложил. За 50 сребреников я продал его…
— Высоцкий играть не будет! — кричит директор, — или отменяю спектакль!
Высоцкий срывает костюм:
— Я не буду играть, я ухожу… Отстаньте от меня…
1.04.1968
Володя согласился принять амбулаторное лечение…
02.05.1968
Сплетни о Высоцком: «застрелился, последний раз спел все свои песни, вышел из КГБ и застрелился».
21.10.1968
Сидели в ВТО. Ему ужасно хотелось выпить немножко вина, а мы держали его по рукам и ногам. Его трясло от обиды… «Почему я не могу с друзьями по-человечески посидеть, выпить сухого вина' Почему вы делаете из этого событие? Почему вы из меня делаете больного?» и т. д.
В коридоре он мне сказал обаятельную фразу, я чуть не расплакался:
— Мне Люська сказала, что я после спектакля могу немножко выпить… Два спектакля. Я очень устал, а вы… Ну что это такое?..
30.11.1968
Высоцкий, по его словам, был у профессора клиники им. Семашко. Признали порез (его слово), разрыв связок. Нужно делать операцию… А в 9.00 у него был концерт…
149
20.02.1969
Приходил Высоцкий: «Опять мне все напортили, обманули, сказали, что едем к друзьям, а увезли в больницу и закрыли железные ворота. Зачем это нужно было? Я уже сам справился»…
02.03.1969
Я удивляюсь Высоцкому— какая у него глотка?! Феномен.
Кажется: предел. Все, дальше ничего не будет, оборвется. Нет, он еще выше, еще мощнее и звонче издает звуки. Андрей[2] повернулся: «Володя, ты гений!». А в самом деле: Володя — гений, добрый гений.
24.031969
Вчера был 300-й «10 дней…». После Высоцкий пел для труппы. Такое благотворительное выступление от широты душевной.
26.05.1969
В Ленинграде меня замучили: «Правда он женился на Влади? А в посольстве была свадьба? Они получили визы и уехали в Париж?».
