Вот так все происходило на самом деле, и когда были готовы металлические копии — одну забрала с собой Марина, вторую отвезли в театр (отдали Ю. П. Любимову, который положил маску в сейф), третья, которая предназначалась для семьи, пока находилась у друзей В. В. Но вот Любимов уезжает за границу, и вторая маска исчезает из сейфа…

В. П. Янклович: «Скульптору Распопову (он умер в феврале 1988 года), который делал фигуру Высоцкого, понадобилась маска, понадобилась для работы. Распопов решил обратиться к Дупаку (раз в театре — значит, у директора). Дупак ответил, что маски у него нет, Любимов увез ее за границу… Но Петрович никакой маски за границу не увозил, она должна быть у Дупака…»

Семья беспокоится тоже. Нина Максимовна Высоцкая приезжает в театр… Где маска? — «Дупак повел нас в кабинет… Нет ключа от сейфа! Долго искали ключ. Открыли сейф в кабинете Любимова, — маски нет. А Дупак говорит: «Я ничего не знаю. Маска была». — «Как же так, Николай Лукьянович!» — «Я буду искать». Звоню на следующий день: «Вы знаете, Нина Максимовна, обратитесь к Марине… Мы и вторую отдали ей…»

Разумеется, этого не могло быть… Итак, точно известна судьба только одной посмертной маски В. Высоцкого — она у Марины Влади в Париже. Еще одна маска у друзей, но где она? — этого никто не знает… И только в самое последнее время стало более или менее точно известно, где находятся и гипсовые оригиналы, и бронзовые копии…

Вторая бронзовая маска все эти годы хранится у одного из близких друзей В. Высоцкого— Артура Сергеевича Макарова. Летом 1991 года он обещал передать ее в «Дом Высоцкого на Таганке».

Третья металлическая маска, которая долгое время хранилась в кабинете Любимова, может находиться либо у Н. Л. Дупака, либо у сына Любимова — Никиты.

Теперь о судьбе трех гипсовых оригиналов посмертной маски Владимира Семеновича Высоцкого. Считалось, что один из них был использован как форма для отливки бронзовых копий… Л. Абрамова: «Металл делали из первого оригинала, который при этом «погиб»… Об этом знала и Нина Максимовна Высоцкая: «Скульптор уничтожил, чтобы не было тиражирования…» Так вот, для отливки был использован оригинальный слепок, тот самый, с которого были сделаны и три бронзовые маски.

Гипсовая маска с номером «один» была подарена Васильевым своему другу, профессору, доктору наук Ю. Делюсину, который долгое время входил в художественный совет Театра на Таганке. Гипсовая маска с клеймом «два» хранилась у Васильева — ее он никому не показывал… Но на стене у него в квартире висела посмертная маска В. В. — это был слепок «три». Эту маску он когда-то обещал В. С. Золотухину…

Запись в дневнике В. Золотухина от 30.03. 85 года: «Тамара (жена Золотухина) сказала, что звонил Ю. Васильев, что для меня готова давно обещанная посмертная маска В. С. Высоцкого, и ее нужно срочно забрать. Он только что из больницы, снова собирается туда, и вернется ли?.. А без него маску мне никто не отдаст…

Завернул он мне Володю в вафельное полотенце… Семья его покинула. Живет он с девочкой Жулькой — маленькой собачонкой…

— Сильный инфаркт… Так что я решил кое-какие дела почистить. Отдать, что обещал… Только не давайте никому, начнут тиражировать, торговать… Я много масок снимал. Они имеют свойство жить, реагировать. Будете ругаться — он будет хмуриться. Будете радоваться — он будет улыбаться…»

А собственный экземпляр— гипсовый слепок номер «два» — Васильев обещал передать в музей Высоцкого. Рассказывает Л. Абрамова, близко знающая вдову Ю. Васильева: «Он сказал жене: «Когда я умру, маску отдай в музей». Этот оригинал Васильев хранил и никому не показывал… Когда Юрия Васильевича не стало, жена долго не могла найти маску. Совершенно случайно, разбирая вещи в квартире, она ее нашла. И мы привезли ее в музей».

У некоторых коллекционеров (и в общественных музеях В. Высоцкого) хранятся «посмертные маски В. В.»— «ленинградского происхождения», которые якобы сделаны учеником Юрия Васильева… Одну из таких масок П. М. Леонов в свое время возил показывать Васильеву (это было незадолго до смерти художника). По словам Леонова, Васильев пришел в ужас, когда увидел «маску», и сказал, что это подделка.

Людмила Абрамова рассказала, что они с вдовой Ю. Васильева положили рядом оригинал посмертной маски Высоцкого и «ленинградскую версию»: «У «ленинградской копии» перепутаны правая и левая стороны. У настоящей маски на одну сторону уголок рта опущен, а у копии — на другую. Но вполне возможно, что это делал скульптор, причем скульптор неплохой, потому что определенное сходство там есть… Но делал по фотографиям. Вдова Васильева говорит, что это самостоятельная работа… Воссоздание, которое выдают за посмертную маску… Ведь Васильев снимал только лицо, потому что был сильный отек шеи, и он сделал только до подбородка… А на «ленинградской» работа очень глубокая: шея, уши, волосы… Причем волосы сделаны совершенно не так…»

И в заключение перечислим местонахождение гипсовых оригиналов и бронзовых копий посмертной маски Владимира Семеновича Высоцкого. «Гипс номер один» — в семье Льва Петровича Делюсина, вторая гипсовая маска хранится в Музее Высоцкого, и третья гипсовая маска— у В. С. Золотухина. Одна бронзовая маска находится в Париже у Марины Влади, вторая хранится у наследников

А. С. Макарова, судьба и местонахождение третьей бронзовой копии пока точно неизвестны.

Я вам расскажу о вещах, которые были известны очень узкому кругу людей, да и то не в полном объеме…

В 1980 году я работал участковым милиционером в районе Малой Грузинской и, естественно, знал Владимира Семеновича Высоцкого. Бывал у него дома… И, знаете, у меня осталось впечатление, что он — ну, не очень хороший человек. В 1979 году в этом доме была совершена кража. Там жили два участника квартета «Аккорд». Однажды они приехали после гастролей, и во время выгрузки аппаратуры у них украли две колонки… В это время мимо проходило всего несколько человек, в том числе и Высоцкий. Естественно, я должен был всех опросить…

Поднимаюсь на его этаж, звоню. Высоцкий подошел к двери, но не открывает. Я говорю:

— Долго будем молчать?.. Я оставлю вам повестку, и если не явитесь в отделение, то будет — привод.

Открывает дверь.

— А в чем дело?

— Мне нужно вас опросить по такому-то делу…

Он к телефону.

— Никаким свидетелем я быть не желаю… Если будете настаивать, позвоню Щелокову…

Вообще говоря, это был сложный участок: актеры, художники, генералитет… И я условно делил всех на две категории: на тех, кто хватается за телефон, и тех, кто — нет.

Потом-Высоцкий говорит:

— А чего вы хотите?

— Владимир Семенович, вы такие гражданские песни пишете, а долг гражданина выполнить не хотите. Мне нужен рапорт по беседе…

Ну, разобрались.

Следующий раз… Уже прошла информация о том, что Высоцкий употребляет наркотики… Должна приехать Марина Влади, — надо проверить обстановку… Звоню. Высоцкий сразу открывает дверь.

— Да-да, проходите… Что? К какому преступлению я имею отношение?

И предлагает присесть на пуфик, такой высокий пуфик… И предлагает очень настойчиво. Стоит, сложил руки на груди и внимательно смотрит… А пуфики эти очень неустойчивы, в любой момент могут перевернуться. В общем, устроил что-то вроде проверки… Ну, я присел, хотя по сути держусь на ногах. А мог бы и упасть… По-моему, Высоцкий хотел увидеть мою беззащитность…

Присел я и объясняю, что к чему. Что приезжает иностранка — Марина Влади. Что я обязан навестить…

После этого всегда здоровался первым:

— Здравствуйте, Пал Палыч! Участковому — привет!

А если с ним кто-то был, то обязательно говорил:

— Это Пал Палыч — мой участковый.

Повторяю, что я уже знал, что Высоцкий — наркоман. А ведь в те годы все было очень строго. На каждый выезд за рубеж нужна была характеристика по месту жительства. А если наркоман — уже невыездной. Но руководство, по-моему, не хотело связываться — Марина Влади, поездки во Францию…