«Полицию призывают, когда толпа скорбит о советском актере.

…Люди протестовали, когда полицейские в белой олимпийской униформе и молодые рабочие гражданской обороны, сцепившись руками, оттеснят толпу.

Один человек из толпы сказал корреспонденту: «Это не политическая демонстрация. Мы просто любили его».

Торонто, 29 июля 1980 года».

В этот же день «Нью-Йорк таймс» публикует вторую статью Крейга Уитни. Корреспондент побывал на похоронах и приводит несколько точных деталей.

«Советская полиция вмешивается, когда тысячи людей волнуются на похоронах барда.

…20-летний юноша, который гордо показывай свои шрамы и царапины после того, как все было кончено, сказал: «Полиция обесчестила память человека».

Пожилая женщина наставляла его: «Толпа может быть опасной. Полиция всего лишь делапа свое дело».

Необычная сцена, имеющая немного аналогий в современной советской истории, была яркой демонстрацией силы слова в этой стране…

Молодой человек стоял на афишной тумбе, откуда два полисмена постоянно пытались его стащить. Толпа веселилась всякий раз, когда им это не удавалось. Наконец, он наступил на руку полицейскому и спрыгнул, чтобы смешаться с толпой. На плакате было написано: «Наш советский образ жизни».

Нью-Йорк, 29 июля 1980 года».

30 июля в газете «Информашон» (Копенгаген, Дания) публикуется большая статья Мейланд-Хансена, действительно неплохо информированного корреспондента.

«Владимир Высоцкий — для советских поколений герой и антигуру-

…Русские любят своих писателей и поэтов, в том числе покойных, умерших десятки и сотни лет назад. В народе — и не только в среде интеллектуалов — помнят наизусть их слова.

Почти у всех крупных русских и советских писателей есть одна общая черта: у них были трудности с государственной властью, и наоборот. Еще одним важным доказательством тому служит бессмысленная смерть в молодости крупнейших лирических поэтов.

Бессмысленные дуэли Пушкина и Лермонтова, таинственные самоубийства Есенина и Маяковского.

К этому списку крупных имён в русской литературе принадлежит теперь также и Владимир Высоцкий (1938–1980).

Ходят слухи, что Высоцкий покончил с собой. Если так, то почему? Теперь мифы будут разрастаться по русским меркам: было ли это связано с любовью, политическими репрессиями или пресыщенностью жизнью. В феврале мне рассказывали на Таганке, что Высоцкий сильно переживал проблему своего старения. Может быть, это послужило причиной его смерти.

Высоцкий не мечтал об идеалах и утопиях. Только о жизни разумной. Такой, какой ему не досталось».

Естественно, что все ведущие польские газеты откликнулись на смерть Владимира Высоцкого», — ведь всего два месяца назад он поразил Варшаву своим исполнением роли Гамлета.

«Владимир Высоцкий ушел из жизни.

…Умер 25 июля. Ушел неожиданно, в возрасте 43-х лет, полный творческих сил, в расцвете таланта, популярности. А эта популярность, выходящая далеко за рамки ее понимания, создавалась не только сильной эмоциональной наполненностью искусства Высоцкого, но, прежде всего, насыщенностью его содержанием, близким современному человеку… Он был одним из тех необычных явлений, которые оставляют неизгладимый след, артистом своего времени».

«Жиче Варшавы», 30 июля 1980 года.

Много откликов на смерть Высоцкого в Болгарии, где его хорошо знали и любили. Самый интересный текст принадлежит В.Свинтиле в газете «Литературен фронт».

«Разлука с Высоцким.

…Этот человек не мог жить без поэтов и без поэзии. И давайте выскажем дерзкую мысль: он участвовал в воспитании своего поколения поэтов, в воспитании их чувствительности.

Однажды, в гостях в Болгарии, Владимир Высоцкий сказал почти случайно:

«Жизнь — это рана, которая лечится сама. Мне дороги страдания, потому что из них рождаются радости».

Никто не говорил о страданиях современного человека с таким жизнелюбием и с такой верой. И это парадокс. Парадокс Высоцкого — явления, которое мы, современники, отныне будем оценивать.

31 июля 1980 года».

Каким-то образом до корреспондента немецкого журнала «Шпигель» доходят отзвуки событий, действительно происходивших и в Театре на Таганке, и даже в квартире Владимира Высоцкого.

«Проклятие поэта.

…После многих месяцев болезни врач должен был находиться за кулисами Театра на Таганке, чтобы с помощью инъекций поддерживать Гамлета-Высоцкого. Народный поэт умер в прошлую пятницу, утром, в своей квартире, неподалеку от германского посольства.

С вечера пятницы тысячи скорбящих людей собирались у Театра на Таганке, принести горы цветов и прости похоронить поэта на знаменитом Новодевичьем кладбище в воскресенье. Власти разрешили только Ваганьковское кладбище (где находится могила поэта Есенина, тоже объект паломничества) и перенесли похороны на середину понедельника, на рабочее время — надежда на малое скопление народа. Все сведения держались в тайне, но власти скоро поняли, что плохо знают свой народ.

4 августа 1980 года».

Эмигрантский журнал «Посев» печатает некролог А. Югова, который сопровождается публикацией 6 текстов Высоцкого.

«Умер Владимир Высоцкий.

… Высоцкий не был членом Союза писателей, официально не числился за поэтическим цехом советской литературы. Но его известности в народе с лихвой хватило бы на весь этот цех.

Сами похороны потрясли Москву — такого еще не было. В день похорон, 28 июля, людская река (называют цифру в сорок тысяч человек) текла мимо Театра на Таганке. Этот стихийный взрыв любви и горя явно произвел впечатление на иностранных корреспондентов и операторов. Потрясенный Клаус Беднарц, московский корреспондент 1-й программы телевидения ФРГ, даже перешел на несвойственный ему пафос: «Народ, который так умеет прощаться со своими поэтами, — бессмертен!»

Август, 1980 года».

И закончим короткой цитатой из некролога, опубликованного во французском журнале «Революсьон».

«Высоцкому.

…Отдавая дань Владимиру Высоцкому, тысячи кассет после его смерти продлевают эхо его голоса, это то эхо, о котором он говорил в своей песне, но которое не было расстреляно. У глашатаев такой народ, какого они заслуживают.

17 августа 1980 года».

Посмертная маска актера — его последний грим.

История посмертной маски Владимира Семеновича Высоцкого достаточно сложна и запутана. Более того, только приблизительно известно нахождение нескольких ее экземпляров… Но вначале немного о том, как она была снята.

Вспоминает Валерий Павлович Янклович: «25 июля Марина сказала, что надо снять посмертную маску. Пригласила художника Ю. Васильева. С Васильевым договорились, что он сделает три экземпляра: одну Марина увезет с собой, вторая останется в семье, а третья будет храниться в театре. Васильеву позвонил я, он приехал… Марина ему помогала…» (По другим сведениям, Васильеву помогал и его сын.)

Близким знакомым Васильев говорил, что «лицо Высоцкого помогало»… Слепок руки не получился…

В это же время в квартире, разумеется, находилась мама В. В. Нина Максимовна Высоцкая: «Марина помогала скульптору… Какие-то тряпки лежали… Я как увидела, мне стало дурно… Валера Янклович подбежал: «Мы сейчас все уберем' Мы все это уберем!» Но где же маска, которую обещали семье? Их же было сделано три…»

Вот с этого числа три и начинается вначале неразбериха и путаница, а потом ссоры и обиды… Все говорят о трех масках, имея в виду три металлические копии, но ведь было еще три гипсовых оригинала!

Рассказывает Людмила Абрамова: «Васильеву снимать маску помогала Марина и его сын… Слепок он унес домой, и сам сделал три оригинала. И пометил их, чтобы отличить от любой подделки. А потом поручил скульптору Гурченко выполнить маску в бронзе с серебром (в трех экземплярах). Более того, Васильев взял клятву с Гурченко, что тот правильно выдержит рецепт сплава и не сделает для себя ни одного тайного слепка… И вроде бы никаких нарушений Гурченко не сделал. Юра ему верил».