Ничего не утаивая, Янош рассказал генералу про письмо группы офицеров и про свою подпись на нём.

— Только после я понял, что невольно сделался участником какого-то дурного дела…

Клапка ответил:

— Вы уже поняли, что поступили дурно. Сами должны теперь исправить свою ошибку. Ступайте к Кемпеллену и потребуйте, чтобы сняли вашу подпись под документом, который явно направлен против президента. Сегодня же я буду говорить с Гёргеем по поводу этого недостойного заявления офицеров, — уверен, что Гёргей о нём ничего не знает.

Кемпеллен выслушал Яноша, не скрывая своего презрения. Молодой лейтенант говорил сбивчиво, но что скрывалось за его словами, было ясно старшему адъютанту.

— Можете спать спокойно, — сказал он высокомерно. — Ваше имя будет вычеркнуто из списка подписавшихся.

С этими словами Кемпеллен ушёл, оставив Яноша в полной растерянности.

В тот же день лейтенант Мартош получил назначение командиром 5-го эскадрона и отбыл в близлежащую деревню, где была расквартирована кавалерия 7-го корпуса.

Случилось так, что после этого Яношу не довелось встретиться с Клапкой. Кошут приказал оставить в Комороме восемнадцатитысячный гарнизон. И Гёргей поспешил назначить своего друга и советчика Клапку комендантом Коморома, удалив его от себя. Генерал Гюйон снова получил корпус для полевых сражений.

Клапка охотно принял на себя руководство гарнизоном Коморома. Он-то хорошо понимал, чему обязан таким назначением. В эти решающие дни главнокомандующий хотел себя окружить только такими людьми, которые были ему фанатично преданы.

Последовавшее затем назначение Мессароша главнокомандующим не могло изменить ход событий.

Вернувшись из Пешта после встречи с президентом, Гёргей сообщил корпусным генералам о единодушном решении Комитета защиты отечества соединить Верхнедунайскую армию с южными корпусами генералов Перцеля и Дембинского. Отступая с боями на юг, Верхнедунайская армия будет упорно защищать столицу и затем вместе с южными войсками перейдёт в общее контрнаступление. Есть много шансов, что после первых же крупных побед венгерских войск над объединёнными австро-русскими силами революционное брожение во Франции, Италии, Германии и Польше выльется в открытые вооружённые восстания.

В Комороме всё было готово к походу, и сообщение командующего вызвало всеобщий подъём. В час грозной опасности единый военный план, принятый Кошутом и Гёргеем, сулил решительную победу над войсками реакции. На следующее утро Гёргей двинулся по левому берегу Дуная к городу Вац.

Разведка сообщила, что, получив приказ царя в кратчайший срок встретиться с венгерской армией и уничтожить её, фельдмаршал Паскевич решил помешать соединению двух венгерских армий. С этой целью он сосредоточивает крупные силы у Хатвана, неподалёку от Ваца. Однако о количестве русских войск в этом районе Гёргею не удалось получить точных сведений. Но было установлено, что среди солдат Паскевича свирепствует холера. Это давало Гёргею лишний шанс в борьбе с интервентами. Они не подозревали, какая опасность таится в местных загрязнённых водоёмах.

В три перехода войска Гёргея, покинувшие Комором, подошли к Вацу, району, хорошо знакомому Гёргею и его генералам. Уже в третий раз предстояло развернуть сражение в этих местах. В зимнюю кампанию здесь оборонялись от Виндишгреца, в дни летних триумфальных побед преследовали войска Гайнау. Каждый клочок земли между Вацом и Хатваном был хорошо пристрелян. Да и сам рельеф местности был удобен для наступательных боёв. С западной стороны Вац плотно примыкает к левому берегу Дуная. С восточной стороны он ограждён Пешто-Прессбургской железной дорогой, проходящей большей частью по возвышенным насыпям. К юго-востоку от Ваца тянется возвышенность, южные склоны которой покрыты виноградниками. С севера долина реки Гомбас, которую можно перейти вброд лишь в двух-трёх местах, замыкается рядом холмов, доходящих до самой железной дороги.

Таким образом, рельеф предоставлял венграм возможность маскировать солдат и артиллерию, скрывая от неприятеля их численность и местонахождение.

15 июля авангардные отряды корпуса Гёргея, заметив к северу от Ваца русские аванпосты, открыли по ним огонь, и вперёд пошёл гусарский полк. Русские отступили. Пройдя город, венгерские войска продолжали продвигаться и около полудня увидели позади виноградников движущуюся к Вацу неприятельскую кавалерию, конную артиллерию и густые колонны пехоты. Гёргей приказал своим войскам укрыться, а артиллеристам быть наготове. Русский полковник самонадеянно повёл на рысях свою бригаду через виноградники и выскочил прямо на открытую местность, простирающуюся к югу от Ваца. Едва русские войска вышли из виноградников, как венгры открыли по ним уничтожающий огонь, косивший русскую кавалерию.

Неприятельская батарея, снявшаяся было с передков, неся страшный урон, не могла удержаться против венгерской артиллерии и четверти часа. Видя невозможность устоять на открытой местности, русская бригада поспешила уйти за виноградники.

У венгров оставались все преимущества для преследования противника.

Однако Гёргей приказал ждать следующей атаки русских, отступивших в ожидании подкреплений. Он ещё не знал, какие неприятельские силы успели подойти от Хатвана. Не хотел он также до поры до времени обнаруживать и численность своего корпуса.

Около трёх часов пополудни русские возобновили атаку. Их полки наступали через виноградники, вправо и влево от дороги, по которой колонной в одно орудие тянулась пешая артиллерия. Конница шла на левом фланге по открытой местности.

Лишь только головное орудие батареи показалось у выхода из виноградников, как по всей линии за железной дорогой венгры открыли сильный огонь. Русские не могли долго держаться на открытой местности, состязаясь с невидимыми восемьюдесятью шестью венгерскими орудиями, укрытыми насыпью железной дороги. Не помогла попытка русского генерала двумя батальонами атаковать позиции, занятые венгерской артиллерией. Гусары встретили их таким стремительным натиском, что оба батальона остановились и должны были под сильным огнём построиться в каре.

В короткое время со стороны русских были убиты адъютант начальника корпуса графа Ридигера и тяжело ранены два офицера.

Русские подводили всё новые батареи, но огонь венгерских орудий не прекращался ни на минуту. Бой приостановился, лишь когда стало темнеть.

У Гёргея была возможность в течение ночи вызвать на подмогу армию Перцеля, находившуюся поблизости, на рассвете опрокинуть русских, пробраться к Геделло и пойти на соединение с южной армией. Но именно этого он и не хотел. Он показал Паскевичу мощь своей артиллерии, свою смелую манёвренность, внушил представление о силе Верхнедунайской армии, отвлёк внимание от северного пути, и теперь мог идти к северным комитатам. Там уж никто не помешает ему осуществить его тайные намерения и вступить в переговоры с русскими.

Созвав генералов, он сумел убедить даже не доверявшего ему Надь Шандора, что при создавшихся условиях это самое выгодное решение. Русские войска, собранные у Хатвана, слишком сильны, и Верхнедунайской армии грозит разгром в открытой схватке с ними.

— Как только Паскевич обнаружит наше отступление к Южной Словакии, он будет вынужден направить для преследования по крайней мере два корпуса. Таким образом, мы отвлечём его внимание от корпусов Перцеля, которого сейчас теснят австро-русские войска, — закончил свои объяснения Гёргей.

В ту же ночь, не замеченные неприятелем, основные массы войск покидали Вац. К утру оставались на прежних местах только аванпосты.

Этот манёвр у Ваца озадачил русского командующего. Гёргей, которому он рассчитывал нанести полное поражение, не только ускользнул от него, но ещё создал угрозу нападения на русскую операционную линию на северо-востоке.

Кошут находился в Сегедине, когда туда прибыл курьер Гёргея с первым известием о вацских боях. Президент порадовался: русские получили хороший урок! Но несколькими часами позднее второй курьер привёз новое сообщение с подробностями успешных боёв. Мотивируя, почему армия вынуждена покинуть Вац и двинуться к северным комитатам, Гёргей уведомлял, что северный корпус, не может защищать столицу, поэтому он рекомендует правительству перебраться в Комором.