Кошут, стоявший во главе Комитета защиты отечества, так же как и радикальная часть Государственного собрания настаивали на немедленном переходе границы. Надо было обезоружить хорватскую армию прежде, чем австрийское правительства получит возможность поддержать Елашича.

Разногласия правительства привели к тому, что венгерская армия дважды переходила пограничную реку Лейту и дважды, по приказу Мога, возвращалась обратно, даже не войдя в соприкосновение с противником.

События в Вене дали в руки Кошута новые козыри. Он прибыл в Парендорф, где находился главный штаб армии, приказал выстроить войска и обратился к ним с горячим призывом. Он рассказал о мужественном выступлении венцев в защиту венгерской свободы, об окружении Вены войсками реакции. Венгры обязаны срочно прийти на помощь венскому населению.

— Кроме военно-политической позиции, с какой рассматривают вопрос военные специалисты, есть также позиция нравственная. Ещё держится Вена, поднявшаяся на защиту нашей свободы. Самая мысль о том, чтобы безучастно взирать на борьбу венцев, должна привести в дрожь каждого честного мадьяра. Пойти на помощь осаждённой Вене — наш нравственный долг. Этого требует от нас честь нации. Того же требует и политическое положение: разгромив вместе с венцами силы, противящиеся революции, мы нанесём смертельный удар европейской реакции. Наши силы растут непрерывно. Обучаются и формируются в отряды тысячи новых воинов, готовых отдать жизнь за независимость Венгрии. Я объехал страну, и мои призывы находили повсюду горячий отклик в сердцах соотечественников. Крестьяне бросают дома и землю и идут в партизаны. Купцы превращают товары в снаряжение и амуницию. Из городов и деревень, с гор и из долин, горя желанием внести свою лепту, спешат люди на зов отечества. Так неужели мы не дадим отпора реакции, которая задушит сперва свободную Вену, а потом возьмётся за свободную Венгрию!

Гонведы слушали Кошута затаив дыхание и бурно отозвались на его призыв. Они рвались в бой, недоумевая, почему их держат в бездействии у самой границы…

Убедившись в готовности солдат защищать свободу Венгрии, Кошут созвал военный совет. Однако никто не решался взять слово.

Кошут обвёл глазами офицеров и остановился вопросительно на Гёргее:

— Может быть, вы, майор, выскажете своё мнение?

Гёргей неторопливо поднялся и сказал:

— Я не рекомендовал бы торопиться с принятием решения. Надо как можно скорей сформировать собственное регулярное войско. Ничто не должно отвлекать нас от этой главной задачи, от которой зависит судьба всего венгерского народа. В настоящий момент наши войска состоят в основном из ополченцев. Это ненадёжные солдаты. К тому же неприятель сможет выставить против нас вдвое более сильную армию.

— А как расцениваете вы энтузиазм солдат, свидетелем которого мы были сегодня, когда я говорил о предстоящем выступлении? — спросил Кошут.

— Энтузиазм был большой… Однако от него останется очень мало после трудных переходов, перед лицом сильного неприятеля, под дождём снарядов. Необстрелянные солдаты легко теряют мужество и поддаются панике, увлекая за собой и обученных солдат.

Кошута изумил такой ответ.

— Что же, по-вашему, мы рискуем потерять людей?

— О нет, этого опасаться не следует. Ополченцы-то во всяком случае уцелеют. Гарантией служат их крепкие ноги: они ринутся назад с такой поспешностью, что за ними никто не сможет угнаться.

— И вы считаете, что у нас нет шансов на победу?

— Есть один: если защитники Вены сами предпримут энергичную вылазку, тогда Виндишгрец не сможет двинуть в бой свежие силы и обратить против нас жерла своих пушек. Впрочем, насколько мне известно, многие командиры, обладающие большими знаниями, чем я, высказываются за этот поход. И, если правительство согласится с ним, я выполню свой долг. Сомнения и колебания допустимы лишь до той поры, пока не принято решение.

И решение было принято.

Кошут от имени Комитета защиты отечества отдал приказ по армии: венгерские войска направляются на помощь восставшей Вене. Действовать надо спешно, чтобы оказаться у стен Вены раньше, чем Виндишгрец успеет пополнить свои силы австрийскими дивизиями, занятыми усмирением повстанцев в Италии и Чехии.

Независимость суждений Гёргея, смелость и решительность, проявленные им в боях с хорватами у Озора, внушили Кошуту уважение и доверие к нему. Правда, Гёргей недооценивает патриотического подъёма ополченцев. Но это, несомненно, потому, что сам он бывший кадровый офицер австрийской армии, где воодушевлению солдат не придают значения… Гёргей к тому же превосходный организатор. Он скорее и лучше других командиров создаст дисциплинированную армию. У генерала Мога огромный военный опыт. Но, в отличие от Гёргея, он чувствует себя скованным присягой австрийскому императору… Можно ли рассчитывать на стойкость Мога в предстоящих боях?

С присущей ему откровенностью Кошут поделился своими сомнениями с Гёргеем.

— Вы, майор, будете рядом с главнокомандующим… Я надеюсь, что он не дрогнет при встрече с австрийскими генералами…

— Всей душой я ненавижу австрийцев с их спесивыми генералами.

— Вот поэтому-то я решил назначить вас ближайшим помощником Мога. Он будет охотно прислушиваться к вашему мнению и предоставит вам самостоятельность там, где она будет вам нужна. Могу я на вас рассчитывать?

— Если со стороны генерала Мога не будет возражений, я к вашим услугам!

28 октября венгерские войска наконец переправились через Лейту, форсировали реку Фиш и заняли возвышенность у берега реки Швехаты.

Гёргей приказал зажечь сигнальные костры и поддерживать в них огонь всю ночь. Венгры напряжённо прислушивались, ожидая, что в ответ на их сигналы загрохочут орудия из осаждённой Вены. Но оттуда доходили лишь отзвуки вялой перестрелки.

Генерал Мога отдал приказ: с рассветом начать общий штурм города Швехата — подступа к Вене.

Гроб утопал в цветах. Мелкие ярко-красные астры перемежались с пышными белыми гвоздиками и пунцовыми георгинами. Они обвили гирляндами некрашеный буковый гроб и, свисая с катафалка, образовали трёхцветные знамёна свободной Венгрии. Революционная Вена хоронила одну из первых жертв октябрьского восстания — Франца Калиша. Австриец, он пал за свободу венгров. Вена восстала, защищая свободу и независимость Венгрии.

С траурными повязками на рукавах шли отряды Академического легиона, национальной гвардии, пехотные части гарнизона, перешедшие на сторону инсургентов, артиллерия. Эти воинские соединения замыкала пёстрая колонна добровольцев из рабочих предместий, недавно отозвавшаяся на призыв генерала Бема.

Иожеф Бем был старый польский революционер, отличившийся в наполеоновских войнах и обогативший свой военный опыт участием в польском восстании 1830-1831 годов. Осенью 1848 года Бем прибыл в Австрию и принял участие в баррикадных боях восставшей Вены. Комитет безопасности назначил его помощником Мессенгаузера по обороне Вены, и командующий национальной гвардией охотно прислушивался к голосу Бема.

Новые пролетарские отряды национальной гвардии Бем назвал «летучими» или «подвижными» гвардейскими отрядами. В них входили рабочие, ремесленники, люди разных профессий. Примкнули сюда и солдаты, в своё время отказавшиеся стрелять в инсургентов и за это заключённые в тюрьмы, откуда их только что освободили.

Выглядели «летучие гвардейцы» очень живописно. Солдат-перебежчик в австрийской форменной фуражке шёл рядом со студентом в берете или в широкополой шляпе, какие носили революционеры в Италии. Нога в ногу с ремесленником, не успевшим сбросить кожаный фартук, шагал молодой рабочий в соломенной шляпе, видавшей виды и утратившей первоначальный цвет. Возвышаясь над рядами, торчал на чьей-то голове фригийский колпак. Обуты по-разному: одни в сапогах или штиблетах, другие в ботфортах, некоторые в башмаках на босу ногу. За гвардейцами шли небольшие отряды кавалеристов в блестящих касках с загнутыми краями.