Только когда перепуганный насмерть барон оказался вне стен завода, директор решил прийти ему на помощь. Вызвав полицию, он передал Гайнау под её защиту.

Было уже за полночь, когда Янош кончал письмо: «… А когда мы расходились по своим местам, рабочие бросились пожимать мне руку. И это потому, что я мадьяр, — так они выражали сочувствие всем мадьярам. Стало мне теплее на душе, и так сильно потянуло домой, как в тот день, когда наконец пришло твоё долгожданное письмо. Из него я узнал, что ты работаешь ткачихой, а мама подметальщицей на фабрике в Араде, и мне так захотелось к вам! Весь день я о вас думал, а ночью во сне я выписывал на ткацком станке узор, такой, как делал я когда-то на трубке Миклоша… И Миклош мне вспомнился… Где он, жив ли? Скрывается в лесах? Впрочем, отец если бы знал о нём, то рассказал бы вам, когда приходил в Арад.

Знаешь, Като, кого я видел здесь?.. Никогда не угадаешь! Кошута! Человека, который сделал и мне и тебе столько добра! Я-то его видел, а он меня, конечно, не заметил в толпе! Он приехал в Лондон, и тысячи людей встречали его у железной дороги. Все приветствовали нашего Кошута. В воздух взлетали шляпы. Толпа бежала за каретой лорд-мэра[77], в которой Кошут ехал от самого вокзала до резиденции[78] лорд-мэра.

Здесь Кошут вышел из кареты, поднялся на балкон и оттуда обратился с речью к английскому народу. Он рассказал, что венгры проиграли войну не из-за недостатка сил. Последний удар нанесла им измена Гёргея. Англичане громкими возгласами выражали своё сочувствие Кошуту и всему нашему народу. Вот какая у нас всех судьба, Като. Кошут, сам Кошут, — в изгнании! А мы с тобой далеко-далеко друг от друга. Но оттого, что ты в Араде, где я сам ещё недавно был, расстояние кажется мне не таким страшным, а время не таким долгим. Со мной всегда твой талисман… И талисман не только бусинка. Я вспоминаю те слова, которые ты наконец сказала мне. И когда я вдруг заскучаю по тебе до невозможности, я повторяю их. И слышу твой голос: “Как бы ни было долго, сколько бы ни пришлось, всё буду ждать тебя, Янош!” Веришь, Като, в нашу встречу? Я верю!»