Со стороны озера Веленце донёсся гул далёких орудий.

Ханкиш задержал отряд и вопросительно взглянул на Андраша.

Мальчик был уверен, что гусарскому отряду Ханкиша всё известно, он по-своему понял взгляд Ханкиша.

— Ага! — подтвердил он. — Генерал Мога загородил дорогу войскам Елашича!

— Надо спешить! Вперёд, солдаты! — распорядился Ханкиш.

Но тут же снова велел им остановиться. Навстречу скакали всадники; кто они, различить было нельзя за крутым поворотом дороги, огибавшей высокий берег пруда. Ханкиш прислушался к конскому топоту, становившемуся всё ближе, и приказал гусарам:

— Укрыться в кукурузе! Сабли наголо и ждать!

Высокие стебли скрыли лошадей с головой.

На дороге показались три всадника, одетых в крестьянскую одежду.

Андраш узнал в одном из них своего начальника.

— Аронфи! — крикнул он и побежал ему навстречу.

Вслед за ним выехали из укрытия и гусары.

Аронфи почтительно снял шапку.

Ханкиш коротко рассказал о встрече с хорватскими разведчиками и о том, что, по их показаниям, неприятельские колонны находятся в окрестностях Озора.

— А мы-то как раз ищем следы этих хорватских полков, — весело сказал Аронфи и поощрительно подмигну Андрашу.

Лицо мальчика расплылось в улыбке.

— Кабы не гонведы, была бы мне крышка!

— Неизвестно, что было бы, а сейчас ты жив и на коне! — заметил Ханкиш.

Он рассказал Аронфи историю своего отряда. Месяца за три до вторжения Елашича венгерское правительство начало исподволь готовить собственную армию. Отряд Ханкиша — часть первого гусарского эскадрона, сформированного по приказу Кошута, — находился в крепости Эссекс, на реке Драве. Здесь ожидали перехода неприятельских войск. Но комендант крепости Иович не оказал сопротивления хорватам при переправе и объявил крепость нейтральной. Узнав об этом и не желая подчиняться предателю, Ханкиш потребовал, чтобы комендант открыл крепостные ворота для свободного выезда его отряда. В противном случае Ханкиш грозил пробиться силой. Опасаясь бунта всего гарнизона, Иович поспешил выпустить отряд.

Столкновение с хорватскими уланами было первой встречей отряда Ханкиша с неприятелем.

Выслушав рассказ Аронфи о начавшихся боях у озера Веленце, Ханкиш добавил:

— Значит, Елашич ждёт подкреплений. Полки Рота и Филипповича спешат ему на помощь. К ночи — во всяком случае, не позже утра — они, по моему расчёту, могут уже быть около города Пакш. Об этом надо как можно скорее сообщить нашему главному штабу.

— Связаться с главным штабом вольготнее нам, партизанам. Вы же лучше мчитесь напрямик к Озору, — посоветовал Аронфи. — На этой дороге вы обязательно встретите корпус генерала Перцеля или его авангардные части. Им приказано перерезать дорогу генералам Роту и Филипповичу и не допустить хорват соединиться с главными силами неприятеля. Андраш покажет вам кратчайшую дорогу.

Подозвав одного из партизан, Аронфи о чём-то с ним посовещался. Тот понимающе кивнул головой.

Аронфи вернулся к Ханкишу и сказал:

— Андраш знает дорогу не хуже меня… Но для верности поеду с вами и я…

После революции граф Фения поспешил покинуть родину и обосновался в Инсбруке, поближе к императору и его двору. Только в середине августа он вернулся в Венгрию. Но не в «Журавлиные поля», а в другую свою усадьбу, в предместье Веспрема. Здесь граф жил замкнуто: прекратил большие приёмы. Время от времени лишь отдельные посетители появлялись в имении. Они подолгу засиживались в графском кабинете и уезжали без пышных проводов.

Такой образ жизни графа дал многим политическим деятелям повод считать, что граф примирился с реформами нового правительства. Он нигде не высказывался ни против своего политического врага Лайоша Кошута, ни против новых законов венгерского правительства.

Однако после вторжения Елашича и занятия Веспрема хорватами граф не покинул своего имения. Более того: в течение трёх дней часть его замка занимал штаб хорватской армии. Когда это стало известно в Пеште, Кошут с трибуны Государственного собрания назвал поведение графа «непатриотичным» и предложил объявить изменником каждого, кто больше трёх недель останется на земле, занятой врагом. Собрание единодушно приняло предложенный закон.

Но граф и не собирался долго оставаться на занятой неприятелем земле. Спустя несколько дней после того, как войска Елашича ушли из Веспрема, Фения выехал в Пешт. Его жена и дочь отбыли туда раньше.

Граф сидел в карете, запряжённой шестёркой отборных лошадей. На козлах рядом с кучером поместился лакей Майкл. За каретой следовали два вооружённых полицейских, а за ними — повозка, нагружённая графскими чемоданами.

Пока дорога тянулась по широкому тракту, соединявшему Веспрем со столицей, никаких затруднений именитый путешественник не встречал. Ничто не нарушало его спокойствия и уверенности.

Солнце уже клонилось к закату, когда Фения приказал кучеру свернуть на просёлочную дорогу, ведущую в одну из принадлежавших ему деревень — Селиш.

У самой околицы карета благополучно проехала по зыбкому деревянному мостику, перекинутому через ров. Но нагружённая повозка застряла. Передок экипажа был уже на другой стороне, когда под задними колёсами проломились доски настила, и оба колеса опустились в образовавшуюся щель. Лошади остановились, не в силах сдвинуть застрявшую повозку.

Тем временем графская упряжка успела проехать вперёд, и тут только граф увидел, какие опустошения произвели солдаты Елашича, проходившие через деревню.

Часть изб была превращена в развалины, многие жилища пустовали, повсюду виднелись следы пожара.

Граф был возмущён. У него в кармане лежала охранная грамота, выданная Елашичем. Бан приказывал подчинённым ему властям оказывать всевозможное содействие графу и охранять принадлежавшие ему деревни, не допуская грабежа и пожаров.

Карета миновала уже последнюю полуразрушенную избу, когда граф распорядился остановить лошадей. И в ту же минуту сопровождавшие его полицейские увидели, что отставшая повозка с багажом графа застряла у моста. Доложили о случившемся графу. Он приказал полицейским вернуться и помочь слугам, хлопотавшим около повозки.

Полицейские повернули коней и помчались к мосту, но там их встретили ружейные залпы. Оба свалились с лошадей, не успев даже взять на прицел ружья.

Оторопевший Майкл осмелился посоветовать своему барину бросить повозку с чемоданами, а самому продолжать путешествие. Граф резко отверг предложение лакея.

С охранной грамотой в одной руке и с револьвером — в другой граф направился к мосту. Майкл, дрожа от страха, следовал за ним.

Но, увидев, что возле повозки сгрудились крестьяне, что в воздухе блестят сабли, мелькают косы и дубины, граф счёл за благо отступить. А доносившиеся из толпы шум и крики окончательно убедили его не вмешиваться. Он быстро зашагал обратно и укрылся в своей карете.

Он не сомневался, что стрелять по венгерским полицейским могли только люди Елашича. Что касается крестьян, то, не зная толком, из-за чего они кричат, граф тешил себя надеждой, что «недоразумение» выяснится и без его помощи. Во всяком случае, сидеть в карете было безопаснее.

Стреляли и в самом деле солдаты Елашича, но не те, каких ожидал здесь встретить Фения. Отставшие от своих колонн дезертиры армии бана напали на застрявшую повозку.

Оглушив прикладами сопровождавших повозку безоружных слуг графа, они легко с ними справились и занялись багажом.

Один чемодан принёс грабителям разочарование: он весь доверху был набит какими-то листками. В злобе они столкнули его в ров, разбили другой и… из повреждённых мешочков посыпались австрийские золотые монеты. Мародёры набросились на добычу.

В это-то время подоспели посланные Фенией полицейские, которых мародёры пулями сбили с коней.

Однако, расправившись с полицейскими, дезертиры не смогли снова приняться за грабёж: им помешало появление ещё одного отряда.