Зато стены украшали портреты деятелей французской Революции 1789 года, поэтов Беранже и Гейне, Байрона и Шекспира.

14 марта в квартире поэта было тихо. Петёфи ушёл с утра. Тишина нарушалась только шуршанием шёлковой ткани, позвякиванием ножниц и быстрыми движениями иглы, втыкаемой в упругий шёлк. Юлия Петёфи сосредоточенно работала, склонившись над столом, на котором лежали наваленные в беспорядке кружева, ленты, кучки бисера, цветные лоскуты. Сделав несколько стежков, она отводила руку с недошитым корсажем в сторону, поочерёдно прикладывала к нему ту или иную отделку, что-то обдумывала, хмуря брови, морща высокий белый лоб. Так повторялось несколько раз, пока она наконец не находила то, что ей нравилось: тогда на лице вновь появлялось беззаботное выражение.

Перед Юлией стояла нелёгкая задача: в её распоряжении было всего несколько дней до празднества, которое пештская молодёжь решила устроить на поле Рако в ознаменование революции, совершившейся во Франции. Юлия работала не покладая рук. Несомненно, женщины столицы не преминут воспользоваться этим случаем и наденут национальные мадьярские костюмы. Юлия знала, что и там, среди тысяч собравшихся, её встретят как жену и друга самого любимого поэта Венгрии, и она хотела в своём наряде отразить мысли и чувства, которыми жил Шандор Петёфи, и тем самым заявить, что она их разделяет…

Петёфи восхищался деятелями французской революции 1789 года. Стоило Юлии поднять голову от работы, на неё глядели со стен их суровые лица. Беззаветно любя отчизну и воспевая её в стихах, Петёфи мечтал увидеть Венгрию свободной, озарённой теми же идеями, какие всколыхнули сейчас Францию. Любовь питала его творчество; Юлия была постоянным источником его поэтического вдохновения. Петёфи сам говорил об этом, не таясь от других. В письме к другу он объяснял: «Ты просишь описать Юлию… Но для того, чтобы изобразить её душу во всём блеске и пламени, я должен был бы обмакнуть перо в солнце». Однажды в ответ на восторженный отзыв Юлии о его стихах, родился экспромт:

Юлия сама была натурой одарённой, и страсти в её кипели с не меньшей силой, чем у мужа. Но источник их был несколько иной: Юлия была честолюбива. Она не сомневалась, что войдёт в историю вместе с Петёфи. Петрарка имел свою Лауру, Данте — Беатриче. Рядом с Шандором будет стоять Юлия.

До того, как она соединила свою судьбу с поэтом-скитальцем, богатые щёголи искали её внимания. Успех кружил ей голову. И вот на её пути встал Петёфи. Трудный путь прошёл он, пока не стал наконец признанным поэтом. Терпел холод, нужду, унижения. Трудности не только не сломили его духа, но ещё больше закалили. Сыну мясника Петёфи было нелегко получить право на учение, но он его завоевал и стал настолько знающим человеком, что мог поспорить с любым аристократом, кичащимся своим образованием, приобретённым с детских лет в лучших школах. Кем только не был Петёфи, прошедший пешком по всей стране!.. Пробовал свои силы и на актёрском поприще, с отчаяния ушёл добровольно в солдаты, но скоро покинул военную службу из-за слабого здоровья.

Все эти невзгоды остались позади. Долго не хотело венгерское общество признать пришедшего из низов поэта: уж очень мятежной была его душа, неуёмными — стремления, дерзким — язык.

Ещё до встречи с Шандором Юлия знала о его бесстрашии, о резких обличениях, которые он бросал в лицо своим политическим противникам. Не раз слыхала она из уст окружавших её аристократов слова ненависти по адресу любимого народом поэта. Обладавшая изящным литературным вкусом, Юлия не могла остаться равнодушной ни к нежно-лирической, ни к страстно-взволнованной гражданской поэзии Петёфи, но всеми силами противилась её чарам, так как в воображении девушки их автор был грубый, неотёсанный человек. Так настроенная, она встретила Шандора сдержанно и настороженно. И сразу же заняла оборонительную позицию. Но лёд вскоре растаял. Мало слов сказал ей Шандор в их первую стречу, но за каждым словом, говорил ли он о природе и о любимых литературных героях, Юлия чувствовала скрытое признание: «Люблю!»

Девушка не ошиблась. Поэт глядел на неё и думал: «С этой минуты считаю, что я живу, что существует мир!»

Юлия втыкала иглу в упругий шёлк, и вдруг в воздухе застыла её тонкая рука с иголкой — она придумала! Соблюдая традиции, замужние мадьярки надевают на волосы косынку, а те, кто побогаче, прячут их под чепец. Но свои волосы на празднестве Юлия покроет оригинальным сочетанием фригийского колпака — символа свободы — с украшениями венгерских национальных цветов…

Юлия задумалась. Снова и снова она вспоминала недолгую историю своего знакомства с Шандором. Петефи нравился ей, но как далека она была от мысли, что этот неукротимый человек властно войдёт в её жизнь Однажды при свидании в парке Шандор увидел в её руках букет, перевязанный трёхцветной национальной лентой. «Значит, вы любите родину! — вскричал поэт. — Как хороши её цвета и как много они могут выразить! Пусть они скажут вам и обо мне: зелёный — цвет моей надежды, белый — чистота моих чувств, красный — моё пылающее сердце!»

Только Шандор умел найти такие слова!

Быстро двигалась иголка, быстро проносились мысли в склонённой голове… Позже, когда они уже были женаты, Шандор говорил: «Вот я проезжаю, прохожу по моей стране, по Венгрии, и вся она как флаг: красна земля, белы скалы, зелен лес»… Всюду, во всём видел он национальные цвета своей родины, её трёхцветное знамя… И вот теперь она готовит ему сюрприз: фригийский колпак с национальной кокардой!

Перебирая лоскутки, Юлия запела:

Она пела, не заботясь ни о ритме, ни о напевности мелодии. Улыбка не сходила с лица. Да, она была не единственной страстью поэта. Но соперницей её была Свобода. «За вольность я пожертвую тобою, любовь!» Таков Шандор, и таким она его принимает. Иным он не может быть!

Каждый раз, когда Шандор и Юлия встречались хотя бы после самой короткой разлуки, у них всегда находилось многое, о чём не терпелось поведать друг другу. Сегодня Шандор ушёл рано. Он торопился в «Пильвакс». Юлия не удивлялась, что муж долго не возвращается, но ждала его с большим нетерпением. Придёт разгорячённый спорами, живой, восприимчивый и весь раскроется; вслед за нежными признаниями последует вдруг бурный поток непримиримых обвинений по адресу тех, кто не разделяет его идей. Как любила Юлия этот поэтический каскад эпитетов, сравнений!

Вот почему Юлия была разочарована, когда услышала в прихожей оживлённый разговор. Шандор вернулся не один: она узнала голоса Пала Вашвари и Мора Йокаи. Опять не состоится беседа без посторонних, о которой она мечтала!

Она не ошиблась. Шандор с порога встретил её словами: